— Однако правительство надеется, что революционный дух армии и народа поможет России победно завершить Великую войну.
— Смею заметить, Александр Иванович, что именно этот революционный дух сломал в армии дисциплинированность и организованность.
— Но Временное правительство послало на все фронты своих комиссаров. Они сообщают в столицу, что революционный дух сделал войска готовыми к наступательным действиям.
— Позвольте сказать: не знаю ни одного случая, чтобы солдаты после митинга в поддержку Временного правительства бросились на штурм вражеских окопов.
— Михаил Васильевич, вы явно недооцениваете настроения солдатских масс сегодня.
— Может быть. Ведь я не политик. Но агитация социалистов ведёт на фронте только к пораженческим настроениям. Они затрагивают даже часть офицерства военного времени.
— Отставим споры. Из Парижа пришёл очередной запрос относительно даты начала наступательной операции на Русском фронте.
— Я уже вам докладывал, господин военный министр, что к наступлению мы не готовы.
— Какой же выход, Михаил Васильевич? Ведь у России есть обязательства перед Антантой.
— Выход вижу один. Надо отложить начало наступления. Хотя бы до июня-июля.
— А что тогда делать будут фронтовые войска?
— Они должны придерживаться строго оборонительных действий. Соответствующая директива за моей подписью уже готова к отправке на фронты.
— Пока воздержитесь с её отправкой.
— Почему, Александр Иванович?
— Временное правительство приняло решение опросить относительно предстоящей наступательной операции главнокомандующих всех фронтов. Вы согласны с таким мнением правительственного кабинета?
— Согласен. Как равно согласен буду с мнениями фронтового командования.
— Вот и хорошо. Думаю, что так мы уладим конфликт с Парижем...
Как ни странно, позиция Верховного у главнокомандующих армиями фронтов поддержки не получила. Только глава Северного фронта генерал Рузский поддержал оборонительный план кампании 1917 года. Главнокомандующие же Западным и Юго-Западным фронтами высказались за самые активные действия.
Алексееву пришлось изменить собственное решение. Та телеграмма так и не ушла из Ставки. Верховный главнокомандующий отдал приказ начать подготовку наступательной операции силами Юго-Западного фронта. Военные миссии Франции и Великобритании в Петрограде «вздохнули свободно».
В те дни союзники России по Антанте и представления не имели о том, что Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов 1 марта 1917 года издал свой едва ли не самый известный для истории приказ за № 1. Он был «убийственным» для старой русской армии, сражавшейся на фронте:
«По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:
1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
2) Во всех воинских частях, которые ещё не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра, 2-го сего марта.
3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.
4) Приказы Военной комиссии Государственной думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.
5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулемёты, бронированные автомобили и прочее, должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.
6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя, в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чём не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане.
В частности, вставание во фронт и обязательное отдавание чести вне службы отменяется.
7) Равным образом отменяется титулирование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п. и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д.
Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведений ротных комитетов.
Петроградский совет рабочих и солдатских
депутатов».
Когда с этим приказом № 1, который со страниц левых газет разошёлся по всей России, ознакомился генерал Алексеев, то он не смог скрыть своего искреннего возмущения.
Этот приказ Петроградского совета Погубит нашу армию. Он расшатает в ней донельзя воинскую дисциплину, сломает единоначалие. Разве может командир в боевой обстановке обсуждать свой приказ с каким-то ротным советом, который может его взять и отменить?!
Временное правительство же приказ за № 1 Петроградского совета отменить так и не смогло. Так двоевластие в российской столице повлекло за собой двоевластие в действующей армии и на флотах. От этого резко падала боеспособность всего фронта.
Об этом «злосчастном» для России 17-го года приказе писалось много. Не приминул высказаться о нём и Антон Иванович Деникин в своих «Очерках русской смуты»:
«…Результаты приказа № 1 отлично были поняты вождями революционной демократии. Говорят, что Керенский впоследствии патетически заявлял, что отдал бы десять лет жизни, чтобы приказ не был подписан...
Произведённое военными властями расследование «не обнаружило» авторов его. Чхеидзе и прочие столпы Совета рабочих и солдатских депутатов впоследствии опровергали своё личное и членов комитета участие в редактировании приказа.
Пилаты! Они умывали руки, отвергая начертание своего же символа веры. Ибо в отчёте о секретном заседании правительства, главнокомандующих и исполнительного комитета рабочих и солдатских депутатов 4 мая 1917 года записаны их слова.
Церетели: «Вам, может быть, был бы понятен приказ № 1, если бы вы знали обстановку, в которой он был издан. Перед нами была неорганизованная толпа, и её надо было организовать...».
Скобелев: «Я считаю необходимым разъяснить ту обстановку, при которой был издан приказ № 1. В войсках, которые свергли старый режим, командный состав не присоединился к восставшим, и, чтобы лишить его значения, мы были вынуждены издать приказ № 1. У нас была скрытая тревога, как отнесётся к революции фронт. Отдаваемые распоряжения внушали опасения.
Сегодня мы убедились, что основания для этого были».
Алексеев не ошибся, назвав приказ Петроградского совета гибельным для фронтовых войск. В армии командиры теряли свою командирскую власть: такого Русская армия за свою историю ещё не знала.
На посту военного вождя России Михаил Васильевич оказался в достаточно двусмысленном положении. От него из столицы требовали много, а в прямой поддержке почти всегда молчаливо отказывали. Временное правительство присвоило себе монаршью власть в её полном объёме (и даже более). Однако оно не только не хотело, но и не могло взять на себя ответственность за сохранение дисциплины в войсках путём применения репрессивных мер. Гучков, а после него и Керенский совершенно исключили применение оружия для восстановления порядка.
Когда Алексеев впервые поднял об этом вопрос, то военный и морской министр Временного правительства по прямому проводу ответил Верховному главнокомандующему так:
— Убедительно прошу не принимать суровых мер против участников любых беспорядков.
— Но если эти беспорядки могут разрушить прямое подчинение военной власти?
— Только без суровых мер. Только без применения оружия к нарушителям правопорядка.
— Но в войсках на этой почве участились беспорядки.
— А крайние меры только подольют масла в огонь и помешают успокоению в центре, которое теперь наступает.
— Но я веду речь о фронте, который не ходит на митинги, а сражается.
— Сейчас, господин Алексеев, надо во имя блага свободной России вам быть больше политиком, чем военным.
Михаилу Васильевичу при поддержании порядка и дисциплины в войсках пришлось столкнуться и с другой трудностью. При царском режиме штатских лиц от разных партий, которые вели в армейских рядах подрывную пропаганду, было легко обнаружить. Теперь же Временное правительство, демонстрируя собственную беспомощность, узаконивало «агитационный» развал фронтовых войск. Подобный развал запасных войск в тылу, Балтийского и Черноморского флотов был уже свершившимся фактом.
Обычно невозмутимый генерал Алексеев не смог скрыть от окружающих своего возмущения такой правительственной телеграммой, которая поступила в Ставку в середине марта:
«Временное правительство вполне сознает необходимость сохранения единой цели армии, которая только при соблюдении дисциплины может одержать победу над врагом. Бороться с различными агитаторами, проникающими в армию, следует не силой оружия. Дать точные указания о способе действий в отдельных случаях не представляется возможным, всё зависит от личного такта и умения местных начальников.
Во всяком случае, главной целью является успокоение армии и народа мирным способом, а не применением репрессий. Со своей стороны Временное правительство принимает все меры к введению в стране спокойствия и порядка на новых началах взаимного доверия, в соответствии с чем издаются и будут издаваться от имени правительства различные акты и объявления...