Устраните ту рознь, которая искусственно посеяна в нашей семье. В настоящее время - это общая болезнь.
Мы все должны объединиться на одной великой платформе: Россия в опасности. Нам надо спасать её. Пусть эта платформа объединит вас и даст силы к работе...
Речь генерала Алексеева вызвала бурную реакцию зала. Она не раз прерывалась шквалом аплодисментов. Михаил Васильевич видел, что в Русской армии офицерство не меньше него озабочено развалом военной силы государства. И что оно готово и дальше переносить все тяготы фронтовой жизни во имя побед на полях брани.
Выступление Верховного главнокомандующего на первом Всероссийском съезде офицеров армии и флота в правительственных кругах расценили как открытое выступление против «временных».
Левые партии социалистического толка признали речь генерала Алексеева как контрреволюционную, направленную против «народных завоеваний».
Советы, в первую очередь Петроградский (фактически второй правительственный орган в стране), увидели в выступлении главного человека в действующей армии попытку ограничить их реальную власть на местах.
Своим публичным выступлением перед делегатами офицерства Русской армии и флота Михаил Васильевич Алексеев в одночасье стал неугоден многим. Более того, не просто неугоден, а откровенно опасен.
Уже на следующий день в печати началась неприкрытая травля Верховного главнокомандующего России. Как только ни называли его на первых страницах сперва столичных, а потом и губернских газет:
— Бунтовщик!..
— Монархист! Романовец!..
— Продавшийся Антанте!..
— Враг Временного правительства номер один!..
— Противник свободной России!..
— Контрреволюционер!..
— Враг революционного народа!..
«Взялся» за строптивого и теперь неугодного правительству Верховного и военный министр Керенский. Ему и было предоставлено слово о деле генерала Алексеева на ближайшем заседании Совета министров, проходившем за закрытыми дверями:
— Алексеева надо снимать с должности Верховного. Он опасен как монархист и контрреволюционер. На офицерском отъезде он назвал Временное правительство лишённым власти.
— Но если генерала отправить за его речь в полную отставку, то тогда может возмутиться армия. Прежде всего выступит офицерство, затем, возможно, и генералитет. И особенно на фронте.
— Можно сделать так, чтобы заслуженного военного не отправлять явно в отставку.
— Каким образом, Александр Фёдорович?
— Очень просто. Мною подготовлен проект постановления о назначении генерала Алексеева главным военным советником при Временном правительстве.
— Блестящая идея.
— Алексеев вроде бы будет у правительственной власти, но лишённым власти над армией.
— А кого тогда ставить на должность Верховного главнокомандующего?
— Кандидатура уже есть. Я считаю, что выбранная мною кандидатура вполне достойная и авторитетная для армии и страны. Это генерал Брусилов с Юго-Западного фронта. Он прекрасный стратег.
— Тогда ставьте его назначение на голосование...
Новым Верховным главнокомандующим России в Первой мировой войне генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов был назначен в ночь на 22 мая.
Телеграмма о его назначении Пришла в Могилёв из столицы в ту же ночь. Только-только уснувшего на походной железной кровати Алексеева разбудил первый генерал-квартирмейстер Ставки Юзефович. Он имел такое право только в экстренных случаях:
— Что-то случилось, Яков Давыдович? Неприятель начал операцию? Где? На каком фронте?
— Хуже, Михаил Васильевич. Из Петрограда на ваше имя поступила срочная правительственная телеграмма за подписью военного министра Керенского.
— Что в ней?
— Вы отстраняетесь с сегодняшнего дня от должности Верховного и заменяетесь генералом Брусиловым.
— Значит, меня отправляют в полную отставку?
— Не совсем так, Михаил Васильевич. Вам определена новая должность.
— Какая именно?
— Главным военным советником при Временном правительстве. Вам приказано срочно прибыть в Петроград.
Алексеев, человек уже преклонного возраста, был потрясён известием до глубины души. Из глаз его потекли слёзы. Вертя в руках телеграмму, он с горечью сказал Юзефовичу:
— Какие мерзавцы, Яков Давыдович, эти временные. Рассчитали меня как прислугу. - С минуту помолчав, добавил: - А я ведь служу не им, а России...
Так со сцены Первой мировой войны, пусть временно, сошёл полководец, обладавший несомненным стратегическим мышлением. Можно спорить о том, была ли его лояльность к Временному правительству добродетелью или недостатком. Во всяком случае, она решила судьбу Верховного главнокомандующего, третьего в России по счету за четыре военных года.
Правда, военному министру Керенскому пришлось публично доказывать обоснованность снятия генерала Алексеева с поста главы Ставки. На заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов ему задали вопрос:
— Скажите, товарищ военный министр, как Временное правительство реагирует на контрреволюционную речь генерала Алексеева на офицерском съезде?
— Генерал Алексеев уволен из Ставки и определён на должность военного советника при правительстве.
— Чем руководствовалось при этом Временное правительство?
— Оно придерживалось принципа ответственности военного руководителя за свои слова и действия.
— Тогда скажите нам прямо, бывший Верховный явный контрреволюционер? Или нет?
— Алексеев боевой генерал и политикой не занимается. Он просто не понимает, какие исторические процессы идут в новой, свободной России.
— Почему?
— Потому что он человек старой формации. Он ещё не осознал всё величие республиканской России...
Печать уделила немалое внимание смене первого человека в Могилёвской Ставке. Так, в газете «Петроградские ведомости» говорилось следующее:
«...Несмотря на естественную усталость генерала Алексеева и необходимость отдохнуть от напряжённых трудов, было признано всё же невозможным лишиться столь ценного сотрудника, исключительно опытного и талантливого руководителя, почему он и назначен ныне в распоряжение Временного правительства...».
Как Верховный главнокомандующий, Алексеев обладал правом проститься с Русской армией в последнем своём приказе. Там были такие слова:
«...Почти три года вместе с вами я шёл по тернистому пути Русской армии к военной славе. Переживал светлой радостью ваши славные подвиги. Болел душою в тяжкие дни наших неудач. Но шёл с твёрдой верой в Промысел Божий, в высокое призвание русского народа, в доблесть русского воина. И теперь, когда дрогнули устои военной мощи, я храню ту же веру. Без неё не стоило бы жить.
Низкий поклон вам, мои боевые соратники. Всем, кто честно исполнил свой долг. Всем, в ком бьётся сердце любовью к Родине. Всем, кто в дни народной смуты сохранил решимость не давать на растерзание родную землю.
Низкий поклон от старого солдата и бывшего вашего главнокомандующего.
Не поминайте лихом!
Генерал Алексеев».
В Ставке состоялся прощальный вечер. Михаил Васильевич услышал немало добрых слов в свой адрес от сослуживцев. Говорили о его деятельности, желали «не потеряться» на новой должности. Зачитали традиционный прощальный адрес:
«Ваше имя всегда останется чистым и незапятнанным, как неутомимого труженика, отдавшего всего себя делу служения родной армии...
На тёмном фоне прошлого и разрухи настоящего Вы находили в себе гражданское мужество прямо и честно идти против произвола, восставать против лжи, лести, угодничества, бороться с анархией в стране и с развалом в рядах её защитников...».
Глава десятаяБЫХОВСКОЕ ДЕЛО
Прибыв в Петроград, генерал Алексеев счёл первым делом представиться в новой должности военному министру Керенскому. Тот встретил его, как говорится, с распростёртыми объятиями:
— Михаил Васильевич. Очень рад вас, боевого и уважаемого генерала, видеть в столице.
— И я тоже рад видеть вас, Александр Фёдорович. Теперь нахожусь в вашем прямом подчинении.
— Что уж вы так. Вы не мой главный военный советник, а Временного правительства.
— Когда вше будет приказано приступить к исполнению служебных обязанностей?
— Торопиться пока не надо. Врачи сказали, что настаивают на вашем лечении.
— Лечь в больничную постель, когда идёт война? Это, Александр Фёдорович, не для меня.
— Тогда, Михаил Васильевич, давайте пойдём на компромисс. Вы будете, сколько надо, находиться под наблюдением врачей. И одновременно консультировать членов правительственного кабинета как его главный военный советник.
— Что ж, на таких условиях я согласен немножко подлечиться.
— Как ваша семья? Где она сейчас?
— Они уже здесь, в Петрограде. Квартиру сняли...
Алексеев не принимал участия в подготовке наступательной операции на Русском фронте, в разработке её оперативного плана. Он давал только отдельные советы министрам да переписывался с генерал-лейтенантом Деникиным, который стал главнокомандующим армиями Западного фронта.
Наступление внешне выглядело масштабным. Только подготовка к нему свелась в основном к поднятию духа солдат, что и делалось под руководством правительственных комиссаров.
Двухдневная артиллерийская подготовка операции завершилась 18 июня. В этот день в наступление перешли 7-я и 11-я, а спустя три дня и 8-я армии Юго-Западного фронта. Австрийцы дрогнули под натиском русских, однако повторить Брусиловский прорыв фронту не удалось.
С Французского фронта на Восточный было быстро переброшено по железным дорогам 11 полнокровных дивизий. Немецкие войска нанесли сильный контрудар и выправили становившееся критическим положение.
Войскам Юго-Западного фронта пришлось начать отход. 9 июля в наступление перешёл Западный фронт, но оперативного развития оно не получило.