Вначале они летели быстро, но затем грифон начал сопротивляться и рвать уздечку, стремясь развернуться обратно к горам. Кадгар старался подчинить его своей воле, направить в нужную сторону, но животное волновалось все больше и больше.
– Что это с ним? – спросила Гарона.
– Медив зовет его назад, – ответил Кадгар. – Он хочет вернуться в Каражан.
Кадгар тянул за повод, даже свистел в свисток, но, в конце концов, был вынужден признать поражение. Он посадил грифона на низкий голый скалистый выступ и соскользнул с его спины, дождавшись, пока сойдет Гарона. Стоило ей коснуться ногами земли, как грифон снова взмыл в воздух и захлопал тяжелыми крыльями, набирая высоту, чтобы вернуться к своему господину.
– Думаешь, он погонится за нами? – спросила Гарона.
– Не знаю, – отозвался Кадгар. – Но если да, то я бы не хотел в это время оказаться здесь. Нам надо двигаться к Штормграду.
Они проблуждали почти весь вечер и всю ночь; выйдя на грунтовую дорогу, они двинулись по ней, поскольку, по-видимому, она вела в нужном направлении. За ними не было погони, в небе не видно никаких странных огней, перед рассветом беглецы решили немного отдохнуть, спрятавшись под огромным кедром.
На протяжении следующего дня они не встретили ни одной живой души. Им попадались дома, сожженные дотла, и холмики свежей земли, под которыми были захоронены целые семьи. Часто встречались перевернутые и разбитые повозки, а также огромные выжженные круги с курганами золы посередине – Гарона пояснила, что так орки поступали со своими мертвыми, после того как снимали все, что на них было.
Все виденные ими животные были мертвы – свиньи с выпущенными кишками возле разгромленной фермы, обглоданный скелет лошади, которую сожрали целиком, оставив лишь голову, на которой застыло выражение ужаса. Они в молчании двигались от одной опустошенной деревни к другой.
– Твой сородичи славно поработали, – заметил юноша.
– Они гордятся подобными вещами, – угрюмо отозвалась Гарона.
– Гордятся? – переспросил Кадгар, оглядываясь по сторонам. – Гордятся тем, что разрушают? Тем, что грабят? Ни одна человеческая армия, ни одна человеческая нация не стала бы сжигать все на своем пути или убивать животных без всякой причины!
Гарона кивнула:
– Это метод орков – не оставлять после себя ничего, что бы их враги могли использовать против них. Если орки не могут сразу же найти добру применение – в качестве корма, или жилья, или добычи, – они предают его огню. Пограничные территории между орочьими кланами обычно выжжены дотла, поскольку каждая из сторон стремится лишить другую ресурсов.
Кадгар тряхнул головой.
– Но это же не ресурсы! – горячо воскликнул он. – Это жизни! Эта земля когда-то была зеленой и цветущей, здесь колосились поля и росли леса! А теперь это пустыня. Взгляни на это! Ну, разве можно говорить о каком-нибудь мире между людьми и орками?
Гарона ничего не ответила. Весь этот день они продолжали свой путь в молчании и заночевали в развалинах постоялого двора. Они спали в разных комнатах – он в той, что осталась от гостиной, она ближе к задней части дома, возле кухни. Он не предложил ей остаться вместе, и она не возражала.
Кадгар проснулся от голода. Они покинули башню, прихватив лишь пару рюкзаков, и, не считая небольшого количества съедобных ягод и земляных орехов, они за целый день не съели ни крошки.
Молодой маг со стоном выпутался из набитого отсыревшей соломой чехла, который служил ему постелью, от сырости у него ломило все тело. Он не ночевал на открытом воздухе с тех самых пор, как прибыл в Каражан, и чувствовал, что несколько потерял форму. Страх, владевший им весь предыдущий день, полностью улетучился, и пришло время решать, что делать дальше.
Их целью был Штормград, но каким образом провести в город Гарону? Может быть, как-то замаскировать ее? И хочет ли она вообще идти с ним? Теперь, когда она выбралась из башни, возможно, для нее было бы лучше вернуться к Гул’дану и Бушующему Шторму.
Вдоль разрушенной стены строения что-то двигалось – вероятно, Гарона. Должно быть, она голодна не меньше, чем Кадгар. Девушка не жаловалась, но, судя по окружавшему их разгрому, оркам требовалось огромное количество пищи, чтобы поддерживать в себе силы.
Кадгар встал, стряхивая с мозгов паутину бесплодных рассуждений, и высунулся из разбитого окна, намереваясь спросить ее, не осталось ли в кухне чего-нибудь поесть.
…И увидел перед собой лезвие огромной обоюдоострой секиры, нацеленное на его шею.
По другую сторону секиры находилось изжелта-зеленое лицо орка – настоящего орка. Кадгар до этого момента не осознавал, насколько он привык к лицу Гароны; орочья тяжелая челюсть и низкий покатый лоб были для него настоящим шоком.
– Эт’щешто? – прорычал орк.
Кадгар медленно поднял обе руки, одновременно призывая магическую энергию. Ему нужно было простенькое заклятие – всего лишь сбить эту тварь с ног, найти Гарону и убраться отсюда.
«Если только сама Гарона не привела их сюда», – внезапно подумал он.
Юноша на мгновение заколебался, и этого было достаточно. Он услышал позади какой-то звук, но не успел обернуться, как что-то большое и тяжелое обрушилось ему на затылок.
Кадгар потерял сознание на пару секунд, но этого хватило, чтобы в комнату ввалилось полдюжины орков, тут же принявшихся тыкать в валявшийся на полу мусор своими секирами. На руках у них были зеленые повязки – клан Кровавой Глазницы, подсказала ему память. Он пошевелился, и первый орк – тот, у которого была секира с двумя лезвиями, – вновь повернулся к нему.
– Гдедвойвещ’? – произнес он. – Кудад’их-засун’?
– Что? – переспросил Кадгар, который не мог понять, то ли у него шумит в ушах, то ли орк просто так говорит.
– Твои вещи, – повторил орк, стараясь говорить медленнее. – Твое шмотье. На тебе ничего нет. Куда ты их засунул?
Кадгар, не подумав, ответил:
– У меня нет вещей. Я все потерял. Вещей нет.
Орк фыркнул.
– Тогда умри! – взревел он, поднимая секиру.
– Нет! – закричала Гарона, появляясь в пустом дверном проеме. Судя по ее виду, она совсем не отдохнула, на ее поясе болталась связка зайцев на кожаном ремешке. Она уже успела поохотиться!
Кадгар почувствовал легкое замешательство, вспомнив о своих подозрениях.
– Отвали, полукровка! – рявкнул орк. – Это не твое дело.
– Ты хочешь убить мою собственность, и это мое дело, – отрезала Гарона.
«Собственность?» – подумал Кадгар, но придержал язык.
– Сос’сть? – промычал орк. – А кто т’такая, чтобы иметь сос’сть?
– Я Гарона Полуорк, – огрызнулась та, изображая на лице гнев. – Я служу Гул’дану, колдуну из клана Бушующего Шторма. Только попробуй причинить вред моей собственности, и ты будешь иметь дело с ним!
Орк снова фыркнул:
– Бушующий Шторм? Ба! Я слышал, это слабаки, которыми их колдун помыкает как хочет!
Гарона отвечала ему жестким яростным взглядом.
– А я слышала, что клан Кровавой Глазницы отказался поддержать Сумеречный Молот в недавней атаке на Штормград, из-за чего оба клана были отброшены от стен крепости. Я слышала, что люди побили вас в честной схватке. Это верно?
– Эт’ здесь ни при чем, – пробормотал орк. – У них были лошади.
– Может быть, я мог бы… – начал Кадгар, пытаясь подняться на ноги.
– Лежать, раб! – взвизгнула Гарона, шмякнув его по голове кулаком, так что он рухнул обратно на пол. – Ты будешь говорить, когда тебя спросят, и не раньше!
Главарь орков воспользовался возможностью, чтобы сделать шаг вперед, но Гарона тотчас же развернулась к нему, и в ее руке блеснул кинжал с длинным клинком, направленный ему в живот. Остальные орки отступили, освобождая место для назревавшей драки.
– Ты, что, оспариваешь мое право собственности? – прорычала Гарона; в ее глазах полыхало пламя, мускулы напряглись, готовясь вогнать кинжал в кожаные доспехи орка.
На мгновение воцарилось молчание. Орк из клана Кровавой Глазницы посмотрел на Гарону, потом на распростертого на полу Кадгара, потом вновь на Гарону. Фыркнув, он проговорил:
– Найди сначала что-нибудь, из-за чего стоило бы драться, полукровка!
И с этими словами главарь орков отступил назад. Остальные расслабились и цепочкой потянулись прочь из разгромленной гостиной.
Один из его приспешников спросил, выходя из здания:
– И вообще, зачем ей раб-человек?
Кадгар не расслышал, что ответил главарь. Снаружи донесся возглас подчиненного:
– Тьфу ты, мерзость!
Кадгар хотел подняться, но Гарона махнула ему, чтобы он оставался на полу.
Гарона подошла к выбитому окну, некоторое время смотрела наружу, а затем вернулась к Кадгару.
– Кажется, ушли, – сказала она, наконец. – Я боялась, что они вернутся, чтобы свести счеты. Скорее всего, их главаря сегодня ночью вызовут на поединок.
Кадгар дотронулся до саднящей щеки:
– Я в порядке, спасибо, что спросила.
Гарона покачала головой:
– Ты просто бледнокожий идиот! Если бы я не вмешалась, их главарь убил бы тебя на месте, а потом набросился на меня, увидев, что я не могу тебя приструнить.
Кадгар глубоко вздохнул:
– Прости. Ты права.
– Конечно, права! – ответила Гарона. – Они не убили тебя до моего возвращения только потому, что думали, что ты что-нибудь спрятал в здании. Они не могли поверить, что ты настолько глуп, чтобы находиться в зоне военных действий, не имея при себе никакого снаряжения.
– Но разве обязательно было бить так сильно? – поморщился Кадгар.
– Чтобы это выглядело убедительно – да не сказала бы, что это мне понравилось. – Она швырнула ему зайцев. – Вот, сними с них шкуры и вскипяти воду. В кухне еще осталось несколько горшков и пара картофелин.
– Я не твой раб, что бы ты там ни говорила своим друзьям! – вскинулся Кадгар.
Гарона засмеялась:
– Конечно. Но я поймала нам завтрак. А готовить его будешь ты!
Они позавтракали сытной похлебкой из зайчатины с картошкой, приправив ее травами, которые Кадгар нашел в разоренном огороде, и грибами, собранными Гароной, пока она охотилась. Кадгар проверил, не ядовитые ли грибы, – все они оказались съедобными.