ичить все победы Света, отравить своими речами советников Ахерона, лишить их мужества, подготовить отступление и если не победу, то мир.
– Что это за оружие?
– Девять талисманов. Ты что, совсем ничего не знаешь, мальчик?
Гален умолк, стыдясь своего невежества. Он уговаривал себя, что у него нет причин для этого, но все равно сгорал от стыда.
Азраил помолчал минуту и мягко продолжил:
– Чтобы победить девять великих зол, порожденных затонувшим Ахероном, в Каэр Леон из иного мира были принесены семь великих талисманов. Три хранились в Каэр Леоне у его величества Пендрагона; два были посланы его святейшеству Папе в Рим; один отправили императору в неприступный Константинополь, дом цезарей. Все они были могущественны, шесть талисманов памяти, но седьмой и самый могущественный из них был Клаваргент, серебряный ключ. Ни королю, ни священнику, ни императору не доверили серебряный ключ. Он был вручен Эвернессу, там скрыт и позабыт в доме памяти.
Азраил умолк. Гален ждал, не последует ли продолжение.
Затем Гален произнес:
– Ну, короля у нас больше нет… Папа по-прежнему в Риме. Мы не католики, но, наверное, он все равно поможет. И я даже не знаю, что за император имеется в виду. А Константинополь переименовали в Стамбул.
– Мрачные вести. Значит, талисманы рассеяны. Рассеяны, ибо уничтожить их нельзя. И только трем королевам ведомо, где они лежат теперь.
Основатель помолчал. Неуклюжими, медленными движениями он завернулся в плащ Галена.
– Нет императора? Да, мрачные вести.
Снова долгое молчание.
– Ну, а мне-то что делать? – спросил Гален. – Что мне сделать, чтобы найти эти талисманы?
Старший Уэйлок на некоторое время погрузился в глубокое раздумье, словно припоминая давний урок. Затем сказал:
– Смертным не положено ими пользоваться, ибо каждый из них проклят. Вот почему я говорил, что они должны быть показаны, но не применены. Каждый борется с одним из девяти зол, чье нашествие предсказывает морской колокол Виндьямара. Слушай, слушай внимательно и в здании твоей памяти помести каждую из этих вещей в центральный неф, на колонну, постамент или окно, чтобы вспомнить их, когда проснешься. Учти, я не могу повторять дважды.
Азраил говорил:
– Первый – искусный в ворожбе
Могучий некромант.
Ни зверь, ни человек, себе
Он сердце вырвал сам.
Чтоб отогнать сию напасть,
Не нужен талисман:
Лишь тот, кто меч ему подаст,
Во власть его отдан.
Второе зло – гиганты тьмы,
Их плоть огонь и лед,
И жезл молнии один Погибель им несет.
Но возвращается назад Суровый Торов дар.
Лишь тот, кому неведом страх,
Сей выдержит удар.
И третье зло – князья штормов
В мятежной буре крыл.
Из них бечевкой и ключом
Один стреножен был.
Маг Франклин молнию хранить
Людской заставил кров,
Но гром и ветер грозовых
Седлают скакунов.
Кольцо нибелунгов без хлопот,
Их бешенство смирит.
Сумеет взять его лишь тот,
Кто от любви бежит.
И зло четвертое – лгуны
Смеющиеся – сэлки.
Крадут у смертных плоть они,
Жестоки их проделки.
Лицо их истинное вмиг Откроет жезл Моли,
Но правда смертному сулит Пучину слез и боли.
Терять всего больнее то,
Во что всем сердцем верил,
Но для невинного ничто Бесплотные потери.
Пятое – кэлпи табуны,
Сочатся гноем раны.
Грехом питаются они,
Им страшен лук Бельфана.
Ни гордый дух, ни сила рук
Ни долгое упорство —
Сгибает этот мощный лук Смиренных непокорство.
Шестое зло – могучий зверь
По имени война.
Богами в множество цепей
Закована она.
Но люди зверя из оков
Впускают сами в мир,
Победе, дочери его,
Готовя сладкий пир.
Лишь светозарный Калибурн,
Меч праведных, уймет
Чудовище, коль вещих рун
Достойного найдет.
Меч похоронен глубоко
И крепко спит, доколь,
Восстав во славе ото сна,
Не явится король.
Азраил умолк. Во тьме под ногами завывал ветер, и цепь слегка покачивалась. Гален, старательно сохраняя равновесие и внимательно ловя каждое слово, ждал продолжения, но молчание затягивалось.
Теперь юношу терзало двойное смущение. В конце концов, он и раньше слышал об этих талисманах; он всю жизнь про них знал, но называл их иначе. Семь знаков Виндьямара (как его учили) были начертаны на стенах башни под названием Два Дракона – старейшей части Эвернесского поместья, которую называли сердцем дома. Барельефы в замысловатом готическом стиле изображали нескольких чудищ, людей-тюленей и великанов, каждый из них держал знак, предвещающий их приход: молот, кольцо, жезл, лук, меч. А еще два знака Азраил пока не упомянул: чашу и, разумеется, рог.
Гален и не подозревал, что эти знаки являлись изображением настоящего оружия. Его учили, что они служат иной цели. Он пытался придумать, как бы непринужденно упомянуть, что он знал, о каких талисманах идет речь, дабы показать Азраилу, что он не настолько невежествен. Но это следовало поднести так, чтобы не показаться пустым хвастуном.
– Ну? Это лишь шесть ударов колокола, – заметил юноша. – Пять талисманов. А как насчет чаши? И рога?
– Ни один талисман не может встретить то, что поднимается из моря при семи ударах, кроме самого Титана. А если колокол прозвонит восьмой или последний раз, явится такое, что тебе не по силам. Ты не совладал бы с предназначенными для этого талисманами. Ответь мне, страж, сколько раз прозвонил колокол?
– Он звонил, не переставая.
– Дошло ли до сорока пяти? Это сумма всех зол, о которых предостерегает морской колокол. Это значит, что сам Ахерон, цитадель Утренней Звезды, готовится подняться из неизмеримых глубин.
– Я… Я не знаю. Может быть…
– Или стражи Эвернесса позабыли искусство счета? Это не так сложно, если есть пальцы на руках – для чисел меньше десяти и пальцы на ногах – для ровного счета. Не важно. Какой знак послал страж Виндьямара?
– Я видел черную чайку, держащую светильник эльфов.
– Это моя птица, мною пойманная и прирученная, и этот фонарь могло создать лишь мое искусство – в знак того, что она прилетела именно от меня. Разве ты не видишь, что мой знак пришел не из Виндьямара? Страж Виндьямара прислал бы тебе сон-предостережение, и Нимуэ подняла бы из чрева волн знак, какой талисман готовить: меч или кольцо, жезл или чашу, в соответствии с тем, какую форму примет нападение – войны или ветра, обмана или смерти. Какой знак показали тебе? Или ты не страж Эвернесса? Или ты не смотрел?
Младший Уэйлок едва не умирал от стыда. Больше всего в жизни ему хотелось, чтобы из всех людей на свете хорошо думал о нем именно Азраил де Грэй, основатель его рода, дома и ордена.
Дедушка говорил ему, что должен быть знак из Виндьямара, где в хрустальной гавани хранится морской колокол. А он решил, будто черная чайка и есть знак, и приперся сюда, чтобы услышать от самого основателя, что дедушка был прав.
Но затем смущение превратилось в ужас.
– Знак? Знака не было.
– А-а. Значит, Виндьямар захвачен врагом. – Очень холодный тон, которым это было произнесено, и блеск в глазах Азраила Галену не понравились. – Есть чему ужаснуться. Стражи Виндьямара не могли не послать знак, от которого столько зависит. Только предательство могло помешать им. Только у врага достаточно сил, чтобы побороть их стойкость. Значит, трех королев схватили и увезли. В Настронд, в ужасный Настроил, к берегам, сложенным из костей убийц…
Холодный голос угас в молчании…
– И… и… что мне делать? Азраил склонил свою гордую голову.
– Нечего делать. Дело проиграно. Возвращайся домой и готовься погибнуть достойно. Самоубийство благороднее, чем пыточные ямы Ахерона.
– Должно быть что-то, что мы еще можем сделать!
– Лишь талисманы могут напугать авангард тьмы. Если передовой отряд победит, останется только разбудить Спящих и призвать на землю конец времен. Ты знаешь, где хранятся талисманы иного мира?
– Н-нет.
– И я не знаю.
– А кто знает?
– Три королевы Виндьямара. Но раз они не послали знак, призывающий тебя к войне, их можно считать захваченными или убитыми.
Гален долго стоял на цепи, глядя вниз между своих ступней. Головокружительная бескрайняя пустота, темнее полуночи, бесконечно проваливалась под его взглядом.
Но она не казалась темнее или глубже, чем бездна у него внутри. Слова основателя эхом отдавались у него в мозгу: «захвачены или убиты»…
Вдруг младший Уэйлок поднял глаза.
– Если их схватили, куда их увезли? – Он выпрямился, голос его был чист и резок. – Если они в плену, кто их охраняет? Где?
Азраил негромко произнес:
– Ага. Теперь я слышу речь не мальчика, но мужа.
Азраил заговорил негромко и мрачно, и Галену пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать его:
– Немногие знают, где лежит Настронд, что служит гаванью и местом встречи ужасного народа сэлки, но мне ведомо это скрытое место. Они могут унести трех пленных королев в затонувший и лишенный солнца Ахерон, или на замерзшие северные шхеры в Хизер-Блезер, или в башни без окон на унылых плоскогорьях Ухнумана на дальней стороне Луны – но сначала тюлениды волокут всех без исключения пленников на берег Настронда. Ибо так они проходят тайными путями в миры по ту сторону лунной сферы, в запретную верхнюю ночь, куда люди не могут попасть даже во сне. И ради этого сэлки обязаны угождать кровожадным нечеловеческим богам, охраняющим края, в которые никто в здравом уме соваться не смеет. Они подкупают богов, дабы те закрывали глаза на незаконные перемещения. Каждый пленник подготовлен – опутан песней, словно гусеница шелком, и эта песня сэлки, пусть и исполненная ужаса, своими звуками заглушает пение того, что обитает по ту сторону стоячих звезд. Говорят, что из тех, кто слышал нечеловеческую музыку потусторонних краев, лишь сновидец Куран сумел очнуться от сна, сохранив рассудок. И даже ему не позволили возвратитьс