— Знаешь, а ведь раньше у Жорика были такие кудряшки, как солнышко, — смешок в этот раз вышел громче и звонче. — Это уже потом он брюшко отъел и полысел, а раньше был, как ангелочек из легенд ушедшей эпохи. Да и то, что он говорил про Александра… Он не был завистливым, Станислав, — она подняла на меня взгляд и отрицательно покачала головой, — не был. Его сделали таким. Наш отец. Ты же знаешь, у меня очень сильный лекарский дар, редкость. А у Жорика обычная стихийная магия, к тому же источник небольшой: может выдать одно мощное заклинание, а потом нужен отдых и восполнение энергии. Когда отец узнал об этом, он задвинул Жорика на задний план и постоянно ставил кого-то другого в пример, восхвалял меня и Александра, который часто бывал со своим отцом у нас в гостях. А Жорик… он старался. С его малым источником он смог освоить два мощных заклинания. Два! — повысила голос на последнем слове, она снова повернула голову ко мне. На этот раз её глаза блестели от возмущения. — Понимаешь?
Я молча кивнул. Это и правда заслуживает уважения, но куда важнее для меня сейчас было эмоциональное состояние матери и магический фон вокруг неё.
— Так нежный, весёлый, открытый, целеустремлённый и очень любознательный Жорик вырос в Георгия Васильевича, которого ты знал.
Она снова сделала паузу, глядя в окно, а затем продолжила:
— Я не оправдываю его, Станислав, он и правда виноват. Просто… Просто…
Наконец, плотину маминых эмоций прорвало, и она, уткнувшись мне в грудь, тихо зарыдала. Спустя несколько секунд она продолжила глухо говорить:
— Просто они должны ответить за то, что они сотворили с ним. Ведь если бы… Они должны…
Фразу она не окончила, продолжив молча плакать. Я приобнял мать и тихонько погладил ее по плечу.
— Конечно, ответят, — проговорил я. — Я найду того или тех, кто это все затеял и повинен в смерти отца, брата и дяди. И я заставлю его или их за все ответить, — пообещал я.
Некоторое время мы простояли, обнявшись, молча. Магия Алисии, наконец, пришла в норму. Комок напряжения внутри неё, чуть было не спаливший источник, наконец-то рассосался и теперь ей нужно лишь время, чтобы прийти в себя, но она будет в порядке. Обязательно будет в порядке, теперь уже точно.
Наплакавшись мать отстранилась от меня, пригладила волосы и, не глядя мне в глаза, произнесла, смущаясь:
— Извини, сын, я что-то… Позволила себе лишнего, — она замялась, глядя в сторону. — Я…
Я не дал ей договорить и, прервав ее, сказал:
— Все хорошо, слышишь? Все хорошо. Пойдем обедать. Кира вместе со своим питомцем наверняка уже извели всех слуг.
Мать бледно улыбнулась и кивнула.
— Да, конечно, Станислав, пойдем. А питомец… боги милостивые, где вы нашли его? Это же что-то невероятное. Такой… — мать покачала головой, не найдя нужных слов.
Я тоже усмехнулся и согласно кивнул головой.
— Да, Хохотун он именно такой. Они с Кирой идеально друг к другу подходят.
В обеденной зале на удивление было тихо и даже Хохотун не смеялся и не повизгивал. Словно чувствуя общее настроение, он лежал возле ног Киры и с печалью во взгляде рассматривал всех вокруг, тяжело вздыхая иногда.
Отобедав, мы перешли к десерту. Кира лениво ковыряла карамельный пудинг, я же пил чай и строил планы по размещению бывших рабов. Неожиданно голос мамы прервал затянувшееся молчание:
— Кстати, дети, дедушка шлёт вам привет.
— О! — встрепенулась Кира, словно только и ждала повода заговорить. — Ему тоже привет. Ты же будешь с ним связываться по кристаллу связи вечером? Если да, позови и меня. Я бы хотела поговорить с дедушкой.
Мать кивнула и продолжила поглощать свой яблочный пирог.
— Как он там? — решил поинтересоваться я. — Есть какие-то новости?
— Нет пока, — мать покачала головой. — Собрание князей ещё не состоялось. А так… пересуды, шепотки какие-то, иносказания… Только и всего. При дворе, конечно, витают разные настроения, но никаких обвинений или чего-то конкретного нет. Только домыслы и сплетни «доброжелателей», — мать издала скептический смешок. — Интриги — обычное дело в политике и бизнесе. Тут уж ничего не попишешь. Либо ты играешь в эти игры и остаешься на коне, либо сходишь с дистанции и… Ну ты понимаешь, я думаю. Никакой власти, влияния, развития, только угасание рода. Невозможно находиться близко к трону и при этом оставаться вне системы.
Я кивнул, соглашаясь. В словах матери был резон. Именно такое положение дел было во всех мирах, в которых мы с братьями бывали. У нас в Совете всё было немного иначе. Нам не нужно было интриговать, чтобы пробиться к власти. Сила и знания — вот единственное мерило, которое могло продвинуть или, наоборот, сместить в иерархии Совета. Хотя даже и у нас случались некоторые казусы в плане интриг.
Взять того же Отступника. Он самый яркий пример, но не единственный. За собой он утащил еще нескольких наших братьев, кто поверил ему и проникся его идеями.
Но были и те, кто ушёл в малые, отстающие в развитии миры и выдавали там себя за божеств. Забавляясь, подкидывали своим подопечным всё новые и новые игры престолов и не только. Потом, когда цивилизации в их мирах достаточно сильно развивались, шли войной друг на друга. Итог всегда был один — полное уничтожение одного из миров. Реже — обоих.
Именно для таких заигравшихся друидов и был создан Советом отряд Карателей, который возглавлял я.
Ещё немного поговорив на отвлеченные темы, мы разошлись по своим делам. Мне предстояло съездить в ту безымянную деревушку и оценить пригодны ли там дома для жизни или нет. Если да, тогда чего там не хватает, что нужно довести или вывезти.
***
Город Изначальный, столица империи.
— Когда, говоришь, она звонила? — спросил голос, по которому сложно было определить пол говорившего.
— Час назад. Плюс-минус, — со сквозившим раздражением, ответил второй голос, мужской.
— И это подтверждённая информация? — продолжил сыпать вопросами первый голос. — Цель и правда жива? Более того, он раскрыл нашего агента в лице этого… — голос сделал паузу, послышались щелчки пальцами, — Георгия Васильевича и убил его. Я всё правильно понимаю?
— Да, — рыкнул третий голос. — У нас есть осведомители в свите покойного Георгия Васильевича и они подтвердили информацию. Граф мёртв, княжич жив.
— Так, так, так, — пропел первый голос. — Тогда у нас проблемы, господа.
— А то мы не поняли сами, — язвительно отозвался второй голос. — Спасибо, низкий поклон.
— Прекратить балаган, — отозвался доселе молчавший четвёртый голос — глубокий, уверенный и спокойный. — Ничего непоправимого не произошло. Действуем по-прежнему плану, только внесём ряд корректировок. Старика убьём не до совета князей, а после. Только и всего. Что ещё по дочке этого Георгия?
— Она просила встречи с Хозяином. Сказала, у неё есть информация по цели и его сестре. Думаю, она хочет занять место своего отца, — ответил второй голос.
— Что ж, через три дня назначили? — спросил четвертый голос.
— Да, — рыкнул третий голос.
— Хорошо, — согласился четвёртый. — А теперь обсудим нашего претендента на имперский трон. Он что-то зарвался. Нужно осадить.
В тёмной-тёмной комнате, где даже самый зоркий из карлов не смог бы разглядеть даже собственный нос, продолжилась тихая и обстоятельная беседа, прерываемая рыком третьего. Здесь творилась история, решались судьбы целых родов, а иногда и империй. И даже сами участники собраний не знали, кто сидит с ними за столом и сидит ли вообще. Одно они знали наверняка: подведёшь — накажут. Хозяин не щадил никого и не терпел оправданий.
***
Безымянная деревня.
— Мда-а, — в который раз протянул я многозначительное, оглядывая открывшуюся взору картину.
Покосившиеся дома из-за подгнившей древесины, полузатопленные улицы, уничтоженные огороды, а от изгороди даже воспоминаний не осталось. Домов оказалось не десять, как я думал, а пятнадцать. Хоть одна положительная новость в этом деле.
— Ваша правда, Станислав Александрович, — пробасил рядом со мной Василий, которого я взял с собой на случай неожиданностей.
— Тимофей Степанович, — обратился я к сухонькому старичку, который то и дело норовил сползти со своей клячи. Он был управляющим при моем отце, но с его смертью ушёл на покой, сославшись на здоровье и почтенный возраст, — как же такое вышло и почему нигде нет записей об этом? — я обвела рукой затопленную деревню.
— Ну тк, жизнь такая, Станислав Александрович, — попытался развести руками Тимофей Степанович, но снова чуть не сполз с лошади и поэтому спешно ухватился за шею лошади, припав к ней. Кобыла обреченно всхрапнула. Вернув себе устойчивое положение, он продолжил: — Я докладывался вашему батюшке. Он сказал “ Разберёмся!» и отбыл в столицу. И всё… Не успел ваш батюшка разобраться, как вы можете понять. А без приказу я не имею права действовать по своему разумению и хотению. Станислав Александрович, дозвольте слезть с этого демона непарнокопытного, сил моих больше нет, — взмолился Тимофей Степанович.
Было видно, насколько ему неуютно в седле. Поэтому я дал своё согласие и сам тоже спрыгнул на землю.
— И в чём причина затопления? — поинтересовался я, когда мы двинулись вдоль деревни на запад.
— Неправильное строение поймы, Станислав Александрович. Слишком низкая, вот и затопило. Деревня новая. Её только недавно заложили беженцы из тех мест, которые ушли нашим соседям с запада. Вот они самостоятельно и обосновались здесь. Но знаний сделать всё по уму не хватило.
— И где же сейчас эти люди? — удивлённо поинтересовался я.
— А я почём знаю? — так же удивлённо возмутился Тимофей Степанович. — Были-были и ушли. Не докладывали. Да и не наши они уже. Соседей же.
Ну и бардак… Люди — самый ценный ресурс, а здесь ими так беспечно разбрасывались. Хорошо, что этот управляющий самоустранился с занимаемой им должности.
— Тимофей Степанович, проводите меня к месту, которое является причиной затопления, — холодно приказал я. Безалаберность бывшего управляющего начинала уже раздражать.