Кэрри стояла у плиты, повернувшись к ней спиной; Лус сидела за столом, ела кашу и чистила апельсин. Теперь она была одета, как её мать, в зелёные брюки-карго и футболку.
Я снова заговорил своим веселым голосом и произнес: «Привет, привет».
Кэрри обернулась и улыбнулась.
«О, привет». Она ничуть не смутилась из-за вчерашнего вечера, указывая на меня ложкой, испачканной кашей, но сказала Лус: «Это Ник».
Голос Лус был уверенным и вежливым: «Привет, Ник».
«Еще раз спасибо, что привез мне одежду», — в ответ прозвучало обычное «Пожалуйста».
Кэрри налила кашу в белую миску, и я надеялась, что это мне.
"Садиться.
Кофе?"
Я сделал, как мне сказали.
«Пожалуйста». К тому времени, как я подтянул стул, каша и ложка уже стояли на столе передо мной. Следующей была связка из четырёх бананов, и она постучала по крышке зелёного кувшина в центре стола. Молоко.
Припудренный, но к нему можно привыкнуть».
Кэрри повернулась ко мне спиной и приготовила кофе. Мы с Луз сидели друг напротив друга и ели.
«Луз, почему бы тебе не рассказать Нику, как мы работаем? В конце концов, именно это он здесь и ищет. Расскажи ему о новой системе энергоснабжения».
Ее лицо озарила улыбка, обнажившая ряд кривых белых зубов в брекетах.
«У нас, конечно, есть генератор», — серьезно сказала она, глядя мне в те полтора глаза, которые она могла видеть.
«Он снабжает дом электроэнергией, а также заряжает два новых блока аккумуляторов, соединённых параллельно. Это на случай аварийной ситуации и для того, чтобы генератор не шумел по ночам», — хихикнула она.
«Мама сходит с ума, если генератор остается включенным допоздна».
Я рассмеялась, хотя и не так громко, как Лус, которая пыталась выпить молока. Кэрри присоединилась к нам с двумя дымящимися кружками кофе.
«Это не так уж и смешно».
«Тогда почему у меня из носа потекло молоко?»
«Луз! У нас гость!» Когда она налила молоко в кружку и передала кувшин мне, её взгляд был устремлён на Луз с такой любовью и снисходительностью, что мне стало не по себе.
Я кивнул в сторону плиты.
«Так у вас еще и газ есть?»
«Конечно», — продолжила Лус свою лекцию.
«Он разлит в бутылки. Его привозят вертолётом вместе с остальным, каждый пятый четверг». Она посмотрела на мать, ожидая подтверждения. Кэрри кивнула.
«Университет арендует вертолет для доставки грузов на шесть исследовательских станций внутри страны».
Я выглядел максимально заинтересованным, ведь на самом деле мне хотелось обсудить, как заполучить винтовку, которую я видел на стене, и понять, пригодится ли она для моих целей. Я чистил банан, жалея, что не пополнял запасы оружия каждую пятую неделю за все эти годы, проведенные в джунглях.
Лус как раз заканчивала есть, когда Кэрри посмотрела на часы у раковины.
«Знаешь что? Просто оставь свою тарелку в стороне и иди в систему. Не заставляй дедушку ждать». Луз радостно кивнула, встала с тарелкой, поставила её рядом с раковиной и исчезла в компьютерном зале.
Кэрри сделала еще глоток кофе и крикнула: «Передай дедушке, что я поздороваюсь через минуту».
Из компьютерного зала донесся голос.
"Конечно."
Кэрри указала на фотографии объятий на дверце холодильника, и на одну из них — на парня в рубашке-поло с седыми черными волосами, держащегося за руки с Луз на веранде.
«Мой отец, Джордж, преподает ей математику».
«Кто держит младенцев?»
Она обернулась и взглянула на выцветающую картину.
«О, это тоже мой отец, он держит меня, мы крайние справа. Это мой любимый снимок».
«Кто с тобой?»
Лус выглянула из-за угла, в ее голосе слышалось беспокойство.
«Мама, шлюзовая картина закрылась».
«Все в порядке, дорогая, я знаю».
«Но, мама, ты же сказала, что так должно быть всегда...» — резко сказала с ней Кэрри.
«Я знаю, детка, я просто передумал, понимаешь?»
«О, ладно», — Луз отступила, выглядя растерянной.
«Всё остальное мы здесь обучаем на дому. Это помогает ей поддерживать связь с дедушкой, они очень близки».
Я пожал плечами.
«Звучит неплохо», — сказал я, не особенно расстроившись из-за того, что она не ответила на мой вопрос. У меня были более важные мысли. Пора было переходить к последней странице. Винтовка в спальне в рабочем состоянии?
«Ты ведь не скучаешь по многим вещам, лихорадщик? Конечно... почему?»
«Для защиты. Мы можем позвать вашего куратора, это не проблема. Просто у меня мало времени, и я хочу как можно скорее приступить к делу».
Она положила руки на стол.
«Вы что, никогда не чувствуете себя в безопасности без оружия?»
Эти пронзительные зелёные глаза прожигали меня, требуя ответа. Проблема была в том, что я решил, что её вопрос сложнее, чем кажется.
«Всегда лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, ведь именно для этого он у вас и есть, не так ли?
К тому же Чарли не мистер Милашка.
Она встала и пошла в спальню: «Конечно, как смерть, но если он поймает тебя за тем, что ты собираешься сделать, тебе понадобится нечто большее, чем старая винтовка».
Она скрылась за дверью. С этой стороны комнаты мне было видно изножье кровати и противоположную стену. Вся стена была увешана фотографиями, старыми и новыми, улыбающимися взрослыми и детьми, занимающимися, как обычно, семейными любовными делами. Я слышал, как двигаются рабочие детали и звенят латунные патроны, падающие друг на друга. Я полагал, что он заряжен и готов к использованию, иначе зачем он висит на стене в спальне?
Она вернулась с винтовкой со скользящим затвором в одной руке и жестяной коробкой с ручками из тесьмы в другой. Крышки у неё не было, и я увидел картонные коробки с боеприпасами.
Моё внимание привлекло это оружие. Оно было действительно очень старомодным: деревянная фурнитура тянулась от приклада вдоль довольно длинного ствола почти до самого дула.
Она положила его на стол. Это винтовка Мосина. Мой отец снял её с тела северовьетнамского снайпера во время войны.
Я знал об этом оружии: это была классика.
Прежде чем передать мне оружие, она повернула его, чтобы показать мне открытый затвор и чистый патронник и магазин. Я был впечатлён, что, должно быть, было очевидно.
«Отец мой, какой в нем смысл, если не умеешь им пользоваться?»
Я проверил, что патронник чистый, и забрал у нее оружие.
«На какой службе он служил?»
Она села и взяла чашку кофе.
«Армия. Он стал генералом перед отставкой». Она кивнула на фотографии на холодильнике. Пляж? Это его армейские друзья.
«Что он сделал?»
Технические дела, разведка. По крайней мере, одно можно сказать о Джордже хорошо: он умён. Сейчас он работает в разведывательном управлении Министерства обороны.
Она позволила себе гордую улыбку, глядя на фотографию. На фотографии — старший советник Белого дома и два других генерала, один из которых всё ещё служит.
Какой-то некрасивый шрам на конце. Он что, один из генералов?
«Нет, он ушёл со службы в восьмидесятых, как раз перед слушаниями по делу «Иран-контрас».
Все они были так или иначе замешаны, хотя весь удар пришелся на Олли Норта. Я так и не узнал, что с ним случилось».
Если бы Джордж был замешан в деле «Иран-контрас», он бы знал всё о подобных операциях. Секретных операциях, о которых никто не хотел знать, а такие, как он, всё равно бы не рассказали.
Связь между этими двумя, Джорджем и Разносчиком пиццы, начинала меня смущать. Но я был мелким игроком и не хотел вмешиваться в то, что здесь происходило. Мне просто нужно было быть осторожным, чтобы не наткнуться на это, вот и всё. Мне нужно было попасть в Мэриленд на следующей неделе.
Лус позвала из другой комнаты: «Мама, дедушке нужно с тобой поговорить».
Кэрри встала, вежливо сказав: «Скоро», и исчезла в соседней комнате.
Я воспользовался возможностью, чтобы внимательно рассмотреть высокого, мускулистого Джорджа с квадратной челюстью, улыбающегося вместе с Лус на веранде. Было легко понять, откуда у неё такие большие зелёные глаза. Я взглянул на цифровой дисплей в правом нижнем углу фотографии. Фотография была сделана в 04-99, всего полтора года назад. Он всё ещё выглядел типичным американским парнем с короткими волосами и косым пробором, и, что странно, выглядел моложе Аарона. Разносчик пиццы, напротив, выглядел как смерть, разогретая по сравнению со своей чёрно-белой прошлой жизнью. Он был худее, седее, и, вероятно, его лёгкие были похожи на масляное пятно, судя по тому, как он, по моим наблюдениям, принимал никотин.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Я вернулся в реальный мир и осмотрел оружие, которое выглядело простым и незамысловатым по сравнению с тем, что сейчас можно встретить. Впрочем, основы, впрочем, не изменились за столетия: спусковой крючок, кнопка включения и выключения, прицел и ствол.
Я не был фанатом оружия, но достаточно хорошо знал историю этого советского оружия, чтобы знать, что, независимо от его внешнего вида, эти штуки отправили тысячи немцев в могилу на Восточном фронте в сороковые годы. Клеймо арсенала, выбитое на стальной оболочке патронника, свидетельствовало о том, что он был изготовлен в 1938 году. Возможно, это один из них. У него, вероятно, была богатая история, включая уничтожение американских целей во Вьетнаме.
Тот, что я держал в руках, сохранился в превосходном состоянии. Деревянная фурнитура была покрыта лаком, а затвор слегка смазан и не имел следов ржавчины. Я прицелился и посмотрел в довольно необычный оптический прицел, не уверенный, оригинальный ли он. Это была прямая чёрная потёртая трубка длиной около восьми дюймов и диаметром около дюйма, установленная сверху оружия.
Прицел должен был быть с фиксированной кратностью, поскольку кольца для регулировки кратности не было, а были только два диска посередине прицела: верхний — для регулировки по вертикали (вверх и вниз), а правый — для горизонтальных поправок (влево и вправо). На дисках больше не было делений, а на верхних дисках отсутствовали лишь царапины в местах обнуления.