Дом вырисовывался в свете фар, а шум мотора затих. Я повернулся и пошёл дальше; ещё двадцать шагов, и огни тоже медленно исчезли, когда я постепенно спускался в мёртвую землю, направляясь к хижине.
Повернув направо, я побежал к другой опушке леса. В горле пересохло, и я постоянно сглатывал, пытаясь смочить его и восстановить дыхание. По крайней мере, я был вне зоны непосредственной опасности.
Пройдя примерно половину пути к деревьям, я снова повернул направо и начал подниматься по гребню, обратно к дому. Мои лесопилки хлюпали в грязи и лужах воды. Я был так сосредоточен на том, что делал, что не заметил, как дождь прекратился: меня оповестил о нём стрекот сверчков.
Я замедлил шаг, когда оказался метрах в ста пятидесяти от дома, и начал двигаться осторожнее, теперь уже с прикладом винтовки в плече, осторожно переставляя ноги и стараясь держаться как можно ниже. Облачность всё ещё была сплошной, и я был уверен, что смогу подойти ближе.
Угол обзора постепенно менялся. Я видел свечение, исходящее из бокового окна книжного шкафа, недостаточно яркое, чтобы достичь земли, а затем пространство перед верандой, освещенное фарами большого внедорожника, припаркованного рядом с «Маздой». На крыше, перевернутая и крепко пристегнутая, я видел «Джемини» – надувную резиновую лодку.
Я знал, что где-то передо мной ванны, и скоро в них врежусь. Ещё сильнее замедлив шаг, я пригнулся, насколько позволяли сгибаться ноги. Низкие обороты двигателя стали слышны, когда я наконец добрался до рядов белого пластика. Я встал на колени, опираясь на правую руку, и, держа оружие в левой, двигался между рядами, словно горилла. Я сделал три-четыре движения, а затем остановился, чтобы понаблюдать. Неподалёку зашуршал небольшой зверёк и юркнул между ваннами, расстояние между которыми составляло меньше дюйма. Я слышал, как он яростно скребёт по пластику, спасаясь бегством.
Стараясь не запутаться в тянувшихся по земле оросительных трубках, я продолжал пробираться сквозь траву и грязь. Стрекот сверчков был ужасен, но, к счастью, он заглушал все мои звуки.
Я снова начал покрываться липким потом от напряжения и физических усилий, продвигаясь вперёд. Сцена на веранде постепенно прояснилась: я находился примерно в восьмидесяти метрах от себя и видел две мужские фигуры с Кэрри. Все трое были окутаны светом и тенью. Один мужчина был значительно ниже другого, и я видел только его тёмные плечи, по обе стороны от поддерживающей колонны. Выглядел он так, будто пропустил несколько занятий с персональным тренером.
Казалось, там не было никакого оружия, и я не слышал их голосов.
Держа оружие в левой руке, чтобы не касаться грязи, я опустился в огневую позицию между ваннами, стараясь двигаться как можно медленнее и осмотрительнее. Слизь тут же начала впитываться в мой лоб.
Предохранитель тихонько щелкнул, когда я повернул его вправо, и из-за попадания дождя на линзы изображение в прицеле стало размытым.
Голова Кэрри заполнила половину поля зрения сквозь дымку сигаретного дыма, вокруг лампы на стене позади неё порхали мотыльки. Я сосредоточился на её лице, пытаясь прочесть его. Она не выглядела испуганной, когда говорила, просто серьёзной.
Слева в поле моего зрения попало ещё больше дыма. Я перевёл взгляд и увидел, как более высокий из двух мужчин ещё раз затягивается сигаретой, прежде чем заговорить. Он был латиноамериканцем, круглолицым, с короткой, грубой бородой, в чёрной рубашке без воротника. Я перевёл взгляд вниз и увидел грязно-зелёные рабочие брюки, заправленные в такие же грязные ботинки. Он был весьма оживлён, указывая сначала на Кэрри, затем на мужчину пониже. Что-то было не так: мне не нужно было читать по губам по-испански, чтобы понять это.
Движения прекратились, и он снова посмотрел на Кэрри, ожидая какого-то ответа. Я перевёл камеру вправо, на неё. Она медленно кивнула, словно не слишком довольна тем, на что соглашается, и я последовал за ней, когда она открыла москитную сетку и крикнула в дом: «Аарон! Аарон!»
Я оглянулся на машину. В свете фар кружились мотыльки и всё, что летало. Это был «КМЦ» – блочный автомобиль, высоко поднятый над землёй, с кузовом, забрызганным грязью. Все двери были закрыты, а двигатель всё ещё работал, вероятно, для подкачки воздуха.
Москитная сетка скрипнула и захлопнулась. Я снова посмотрел на веранду и увидел Аарона. Его никто не приветствовал: Кэрри поговорила с ним меньше минуты, а затем, кивнув, он вернулся в дом, обеспокоенный. Кэрри и двое других последовали за ней. Чернорубашечник бросил свой поверженный зад на настил веранды. Мужчина в клетчатой рубашке нес алюминиевый портфель, которого я до этого не видел.
Он тоже выглядел грубо, на его пухлом лице росла клочковатая бородка.
Я смотрел, как они проходят мимо витрины с книжными полками, направляясь в компьютерный зал. Оставалось только ждать.
Внезапно слева я краем глаза заметил вспышку света. Я обернулся и увидел, как в темноте салона CMC тлеет последняя спичка, жёлтый огонёк которой освещал два чистых полукруга на лобовом стекле.
Я снова прицелился и увидел ярко-красное свечение с заднего сиденья. Там было несколько длинных, сильных затяжек. Я осмотрел боковые стёкла ККМ, но не мог понять, затемнены они или нет, пока не сделал ещё одну затяжку. Это не заставило себя ждать; сбоку я ничего не видел, кроме слабого красного треугольного свечения в окне задней двери. Это, должно быть, ККМ от замков. Какова вероятность того же самого ВДМ? Ещё одна длинная, глубокая затяжка осветила треугольник.
Я наблюдал, как сигарета догорает дотла, а свечение исчезает, затем медленно убрал оружие от прицела, опирая его на предплечья, чтобы не задеть грязью. В этот момент задняя дверь, самая дальняя от веранды, открылась, и оттуда вышел человек. Я медленно поднял оружие обратно, направив его на верхнюю часть мужчины, который писает. Я узнал длинные черты лица и нос, даже без ККМ.
Это было нехорошо, совсем нехорошо. Разносчик пиццы был у замков; замки были на веб-камере. Он был у Чарли; я как раз направлялся туда. Он знал Джорджа; Джордж знал обо мне. Нет, это определённо было нехорошо.
Скрипнула москитная сетка, и тут же двое парней спустились с веранды, а он вскочил обратно в фургон посреди потока. Толстячок всё ещё сжимал портфель. Кэрри последовала за ними, но осталась на веранде, уперев руки в бока, и наблюдала, как чернорубашечник бросил окурок сигареты в грязь, прежде чем они оба забрались в фургон.
Двигатель взревел, и свет фар осветил пространство вокруг меня, когда фургон повернулся.
Я прижался к земле, ожидая, когда меня озарит свет, затем опустился на колени и смотрел и слушал, как шум двигателя и свет задних фар затихают в джунглях.
Выбравшись из грязи, я применил «Сейф» и двинулся к дому. Когда я позволил москитной сетке захлопнуться, я увидел Аарона и Кэрри в комнате Лус, успокаивающих её в постели. Ни один из них не обернулся, когда я подошёл к холодильнику и снял чёрно-белую пляжную фотографию Разносчика пиццы. Круглый магнит, державший её, упал и покатился по деревянному полу. Я остановился, передумав. Должна же быть причина, по которой он не хотел, чтобы его видели. Неужели я усугублю ситуацию, если расскажу им, а они расскажут Джорджу? Может, даже поставлю под угрозу работу?
Я нашёл магнит и положил фотографию на место. Глубоко вздохнул, успокоился и, обдумав свои дела, направился в кладовую. Свет уже горел, и я аккуратно положил оружие на койку. Кэрри вошла в компьютерный зал, села за компьютер и закрыла лицо руками. Я закрыл за ней дверь.
Скажи мне."
Она просто держала лицо, словно в другом времени и пространстве, пока над нами с грохотом гудели вентиляторы. Она выглядела очень испуганной, когда подняла лицо ко мне, указывая в сторону веранды. Меня всё это пугает, представляете, какие они сумасшедшие? Ненавижу, когда они приходят, ненавижу.
«Я это вижу, но кто они?»
Они работают на моего отца. Они проводят какую-то операцию против PARC, где-то на Баянио. Это часть плана «Колумбия». Она была не просто напугана, она была в шоке. Её руки дрожали, когда она зачесывала волосы за уши.
«Это вопрос контроля за наркотиками... у нас есть ретрансляционная плата для их связи. Она защищена, поэтому информация проходит через нас, а затем к Джорджу. Он сказал, чтобы вы не получали её в целях оперативной безопасности».
«Так почему же они нарушили OP SEC, придя, когда я был здесь?»
«Веб-камера... они следят за судами, подозреваемыми в перевозке наркотиков по каналу. Мне сказали закрыть её до вашего прибытия, но я забыл. Хороший шпион, а?»
Вид у нее был печальный, глаза опухшие и красные.
«Папочка гордится. Похоже, когда я наконец его отключила, это нарушило их другие коммуникации, что-то связанное с реле». Она указала на кучу проводов под столами.
«Им пришлось приехать и починить его. Именно это мне и сказал Джордж, когда ты пришёл. Мы не хотели, чтобы это переплеталось с работой, на которую он тебя послал...» «Постой, это твой отец меня послал?»
«Разве ты не знал? Он контролирует обе операции. Ник, ты должен мне поверить, это действительно первый раз, когда мы делаем что-то подобное».
Я очень быстро перешёл от злости к депрессии. Всё было как в старые добрые времена. Я сел на другой стул, пока она, шмыгая носом, возвращалась в нормальное состояние. В комнату вошёл Аарон, его взгляд метался между нами, пытаясь оценить ситуацию.
Она посмотрела на него красными, влажными и опухшими глазами.
«Я ему сказала», — сказала она.
«Я ему всё рассказала».
Аарон посмотрел на меня и вздохнул.
«Я всегда это ненавидел. Я говорил ей, чтобы она не вмешивалась». Он как будто говорил со мной о нашем ребёнке.
Он обратил свое внимание на Кэрри.
«Джордж не должен был втягивать тебя в это. Это того не стоит ради твоих целей, Кэрри. Должен быть другой выход».
Это был гнев, его губы были влажными, но это длилось недолго. Сделав два шага вперёд, он обнял её, погладил по голове, когда она прижалась к его животу, и издал успокаивающие звуки, точно так же, как, как я представляла, он делал с Луз, а я – с Келли.