«Аарон так думает только потому, что впервые я согласен с Джорджем в том, что в этой стране что-то пошло не так. Аарон слишком упрям, чтобы это увидеть, поэтому он хочет остаться. Он надеется на светлое будущее, но оно не наступит само собой. Зона, какой он её помнит, исчезла. Мы, Америка, позволили этому случиться. Это отвратительно».
«Вы, ребята, могли бы вернуться, если бы канал оказался под угрозой.
Разве в договоре нет пункта, написанного мелким шрифтом?
«О, да, конечно, как будто русские собираются вторгнуться. Я не планирую своё будущее, исходя из этого».
«А что в этом особенного? В конце концов, вы же вернули его, не так ли?»
Она ощетинилась.
«Ни один Картер этого не сделал».
Мы чуть не ударились о крышу, когда фургон выскочил из колеи, которая оказалась глубже, чем казалась.
«Мы построили канал, мы построили страну. Географически это фактически часть побережья США, ради всего святого. Такие люди, как Лулу, погибли за него, а этот жующий арахис недоумок выбросил его, как салфетку». Она помолчала.
«Вы действительно хотите знать, почему это так важно?»
Я кивнул.
"Почему нет?"
«Ладно, есть две основные проблемы, которые нужно решить». Её правый указательный палец взметнулся вверх от трясущегося руля.
Возможности Южного командования по борьбе с наркотиками и их уничтожению сейчас составляют примерно треть от того, что было до 99-го. Короче говоря, это история. Такие люди, как Чарли и PARC, получают полную свободу действий. Если не принять срочных мер, мы проиграем войну с наркотиками навсегда.
Если вы думаете, что сейчас возникла какая-то проблема, следите за обстановкой». Она покачала головой, не веря глупости своих соотечественников.
«Ты понимаешь, о чем я, не так ли?»
Да, конечно. За последние несколько месяцев я познакомился со многими жертвами.
«Итак, единственным ответом было то, что Клинтон действительно выделил больше миллиарда на «План Колумбия», с войсками, техникой, всем необходимым, чтобы надрать задницы там, внизу. Вы знаете, что такое «План Колумбия», да? Конечно, глупо, извините».
Подвеска скрипела, и под фургоном что-то дребезжало, пока она боролась с рулем.
«Без Зоны у нас не было другого выбора, кроме как продвигаться дальше на юг и дать им бой прямо у них под носом».
Я наблюдал за красным свечением на ее лице, пока она сосредоточивалась на трассе.
«Но это не сработает. Ни за что. Нас просто втянут в долгую и дорогостоящую войну, которая мало повлияет на наркоторговлю».
Её глаза, всё ещё устремлённые вдаль, светились убеждённостью. Я был уверен, что отец гордился бы ею.
Говорю вам, мы втягиваемся в их гражданскую войну, вместо того чтобы бороться с наркотиками. Скоро она распространится на Венесуэлу, Эквадор и все остальные. Это Вьетнам-Сиквел. Отдав Зону, мы создали ситуацию, в которой она нам нужна как никогда. Безумие, правда?
Для меня это имело смысл.
«Иначе это будет похоже на высадку союзников во Франции из Нью-Йорка?»
Она одобрительно улыбнулась мне, борясь с колеей.
«Панама понадобится как передовой оперативный район для переброски наших сил, а также как буфер, препятствующий распространению конфликта на Центральную Америку. То, что сделал Клинтон, — очень опасная альтернатива, но без Зоны и того, что она символизирует, у него не было выбора».
Мы снова погрузились в молчание, пока она преодолевала последний отрезок пути, и мы наконец добрались до Чепо.
«И самое страшное и ужасное из всего этого — то, что теперь каналом управляет Китай.
Когда мы ушли, образовался вакуум власти, который заполнил Китай. Можете себе представить? Без единого выстрела коммунистический Китай контролирует один из важнейших торговых путей США, прямо у нас под носом. Более того, мы фактически позволили той самой стране, которая могла бы поддержать PARC в этой войне, взять контроль над ним.
Теперь я понял, о чем говорил Аарон.
«Да ладно, это всего лишь гонконгская фирма, получившая контракт. Они управляют портами по всему миру».
Она стиснула зубы и стиснула челюсти.
«Да ну? Десять процентов принадлежит Пекину, они управляют портами на обоих концах канала и некоторыми из наших бывших военных баз. По сути, коммунистический Китай контролирует четырнадцать процентов всей торговли США. Ник, можешь ли ты поверить, что мы это позволяем? Страна, которая открыто называет США своим врагом номер один. С 1919 года они осознают важность канала».
Она горько покачала головой.
«Аарон прав, я согласен с Георгом, хотя его политические взгляды всегда были правее Аттилы Гунна».
Я начал понимать её точку зрения. Я больше никогда не буду смотреть на доки Дувра прежними глазами.
«Чарли был одним из тех, кто проталкивал сделку с Китаем. Интересно, какой откат он получил, получив свободу использовать доки для бизнеса? И знаете что? Мало кто знает, что на севере срок в Ган-Довере просто незаметно подкрался к Америке. А Клинтон? Он ничего не сделал».
Казалось, она не в восторге от президентов-демократов.
Угроза для США реальна, Ник. Суровая реальность такова, что нас втягивают в южноамериканскую войну, потому что мы отдали канал Китаю. Китайцы, а не мы, теперь находятся на одном из важнейших торговых путей мира, и они не заплатили ни цента за эту привилегию. Ради всего святого, они играют нашими битой и мячом.
Я начал замечать проблески света, пронизывающие темноту впереди: мы приближались к Чепо. Я бросил на неё долгий, пристальный взгляд, пытаясь понять, что она собой представляет, пока мы грохочём по гравию, а она всё время быстро поглядывала на меня, ожидая хоть какого-то ответа.
«Полагаю, здесь я и пригоден», — сказал я. «Я здесь, чтобы помешать Чарли передать систему наведения ракет PARC, чтобы они не смогли использовать её против американских вертолётов в Колумбии».
«Эй, так ты один из хороших парней?» Она снова улыбнулась.
Но это не то чувство. Я колебался.
«Твой отец хочет, чтобы я убил сына Чарли».
Она резко остановила фургон на гравии, двигатель неровно затарахтел. Теперь я видел её лицо в красной тени. Я не мог понять, был ли в её взгляде шок или отвращение. Возможно, и то, и другое. Вскоре к нему присоединилось замешательство и осознание того, что я был так же скуп на правду, как и она.
«Я не мог вам рассказать из-за OP SEC. Я пытался с этим бороться, но не смог, крышка все еще была полностью открыта.
«И ещё потому, что мне стыдно. Но я всё равно должен это сделать. Я в отчаянии, как и ты». Я взглянул на бескрайние грязные, залитые водой выбоины, попавшие в свет фар.
«Его зовут Майкл. Аарон преподает его в университете».
Она сгорбилась на сиденье. Замки... он мне о них рассказывал... Всё верно, он всего на несколько лет старше Лус.
Она не ответила. Её взгляд встретился с моим, она смотрела вперёд и не отрывала взгляда от туннеля света.
«Итак, теперь тебе не повезло знать всё, что знаю я». Всё ещё ничего. Мне пора было заткнуться и просто смотреть на подсвеченную грязь и гравий, когда повозка трогалась. Затем я обернулся и увидел, как она поджала губы, покачала головой и поехала, словно на автопилоте.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Пятница, 8 сентября Мы почти не обменялись ни словом, мотаясь в такси следующие пару часов.
Я закончил вытаскивать берген из задней части и оттянул назад прицел до упора, чтобы убедиться, что боевой прицел установлен на 400.
"Ник?"
Я наклонился к полуоткрытому окну. Она, освещенная красным светом приборной панели, снимала одеяло, которое я сбросил с оружия, попавшего на селектор.
«Майкл умирает, чтобы спасти сотни, а может быть, и тысячи жизней. Это единственный способ справиться с этим. Может быть, это сработает и для тебя».
Я кивнул, больше сосредоточившись на защите нуля, чем на попытках оправдаться. Хорошие новости должен получить Чарли, а не его сын.
«Это точно спасёт кого-то, Ник. Того, кого ты очень любишь, я знаю.
Иногда нам приходится поступать неправильно ради правильного, не так ли? Она ещё пару секунд смотрела на меня, а затем опустила взгляд на селектор. Я подумал, поднимет ли она глаза, но она выбрала режим «Drive» и нажала на газ.
Я стоял и смотрел, как красные задние фонари растворяются в темноте, а затем подождал минуты три, чтобы включить ночное зрение. Когда я смог видеть, куда ставлю ноги, я обвязал голлок вокруг талии, в сотый раз проверил, всё ли в порядке с картой и документами в карманах штанин, и нащупал компас «Сильва», висевший на шее под футболкой. Затем я взвалил на плечо берген, поставил сверху бочку и придерживал её прямой рукой, левой сжимая рукоятку. С винтовкой в правой руке я спустился к перекрёстку, а затем направился на запад к дому.
Вскоре меня прошиб пот под тяжестью груза, и я ощутил горечь дита, когда он попал мне во рту. Оставалось всего три с половиной часа темноты, к концу которых мне нужно было быть готовым к воротам. Как только стало достаточно светло, чтобы видеть, что я делаю, мне нужно было установить устройство и найти огневую позицию на противоположной опушке леса. Бессмысленно было пытаться установить его в темноте; я бы потратил больше времени на исправление ошибок с первыми лучами солнца, чем если бы сделал это сразу.
План был настолько прост, что, продвигаясь вперёд, прислушиваясь и высматривая машины, я ни о чём не думал, пока не доберусь до места. Мои мысли были в свободном полете, но я не собирался этого допускать. Оставалось время только для миссии.
Несколько раз перехватив вес ванны, я наконец добрался до ворот. Держась справа, чтобы не загораживать, я опрокинул ванну, переводя дух. Наземные фонари по периметру освещали стены, делая всё это ещё больше похожим на отель. Когда я наконец выглянул сквозь перила ворот, фонтан всё ещё горел, и я увидел отблески света на нескольких машинах, беспорядочно припаркованных на подъездной дорожке за ним. Золотистые боковые стёкла «Лексуса» подмигнули мне.