Дом спал, света не было, если не считать огромной люстры, свет которой проникал сквозь большое окно, которое, как я принял, находилось над главным входом.
Устройство не требовало особых изяществ, но его нужно было установить очень точно. Когда машина проезжала через ворота, сила кумулятивного заряда должна была быть направлена именно туда, куда мне было нужно. Кроме того, нужно было убедиться, что оно хорошо замаскировано москитной сеткой.
Я вернулся, забрал бадью и, спотыкаясь, пошёл по звериной тропе, тянувшейся между стеной и кронами деревьев. Стена закончилась всего через семь-восемь метров, и тогда я отошёл на несколько футов в лес, чтобы дождаться рассвета. Дальше идти не было нужды. К тому же, некоторые ловушки Диего могли быть ещё расставлены.
Держа берген на спине, я сел на ванну, положив оружие на ноги, чтобы защитить «ноль». Пластиковая защита тихонько шуршала при каждом моем движении. Я просто ждал, что комары попытаются меня укусить, теперь, когда я на 95 процентов был чистейшим дитом, но они, похоже, знали, что лучше.
Я передумал оставлять берген. Он был бесполезен, и, кроме того, мне хотелось воды из бокового кармана. Медленно потягивая воду, я отлепил футболку от зудящей сыпи от клещей и с завистью посмотрел на дом с работающими сверхурочно кондиционерами и холодильниками.
Время от времени в джунглях издавались звуки, пока комары кружили вокруг меня, издавая звуки, похожие на самолеты-камикадзе, направляющиеся мне в лицо, а затем меняющие курс, учуяв, что я их поджидаю.
Налив воду обратно в берген, я еще раз протер себя «Дитом» на всякий случай, если они обнаружат щель в заборе. Крошечные частички листьев и коры на моих руках терлись о мое лицо и щетину.
Я сел, почесал спину, ощупал языком налет на зубах и пожалел, что не нажал кнопку выключателя огня три раза, когда у меня была такая возможность.
Примерно через сорок пять скучных минут я увидел дугу бледного света, поднимающуюся над опушкой леса. Свет обещал быть тусклым. Птицы тут же подхватили этот сигнал и начали шуметь, а обезьяны-ревуны с другой стороны дома разбудили все остальные джунгли, словно сверчки когда-либо спали.
Я начал различать низкий туман, лежащий на грязи поляны, а выше – чёрно-серую завесу облаков. Было бы хорошо, если бы небо оставалось пасмурным:
это означало отсутствие возможности отражения солнечного света от линзы объектива.
Ещё десять минут, и свет проник сквозь крону деревьев. Я едва видел свои ноги. Пора было начинать установку устройства.
Перепроверив метки на прицеле и убедившись, что боевые прицельные приспособления установлены на 400, я включил комплект и медленно двинулся к воротам. Я бросил бочку и берген примерно в двух метрах от них, положив оружие на землю, а не к стене, чтобы оно не упало.
Мне не составило труда найти дерево подходящей высоты и структуры, чтобы выдержать натиск, ведь их было предостаточно. Я достал нейлоновый буксировочный трос из верхнего кармана бергена, привязал один конец к ручке бочки, а другой зажал в зубах. От вкуса бензина меня чуть не стошнило, пока я смотрел вверх и пытался понять, как залезть на выбранное дерево. Нога болезненно пульсировала.
Подъём был шумным, но приходит время, когда нужно просто продолжать, и вот он, этот момент, прежде чем все в доме начали шевелиться. Скопившаяся вода попала мне на голову, и к тому времени, как я добрался до своей точки обзора, я снова промок.
Наконец я смог разглядеть за стеной дом и другую линию леса справа от меня, где нижние пару футов стволов всё ещё были окутаны туманом. Моя огневая точка должна была быть где-то вдоль этой линии леса; она была примерно в 300 метрах, и с такого расстояния кадку должно было быть достаточно легко найти с помощью оптики. Я подумал о том, чтобы положить на стену один или два больших листа в качестве маркера, чтобы ориентироваться, но это было слишком рискованно. Если я мог его видеть, то его мог видеть любой, кто ехал к воротам. Я должен был предположить, что они включены, и что всё необычное будет воспринято с подозрением. Мне просто нужно было открыть глаза и найти его, как только я займу позицию.
Я всё ещё раздумывал, как закрепить ванну, когда услышал шум заведённого двигателя на подъездной дорожке. Я повернулся в сторону источника звука. Двигались только мои глаза и капля воды, стекавшая с уголков моего рта, набитого верёвкой.
Разобрать, что происходит, было невозможно. Ни на одной из машин не горели огни, лишь тихо и тихо гудел работающий бензиновый двигатель.
Мне нужно было действовать. Возможно, это был мой единственный шанс.
Я открыл рот, чтобы отпустить верёвку, и чуть не упал, спускаясь по стволу. Адреналин хлынул, когда я схватил оружие и побежал обратно к краю стены, лихорадочно разрывая пластик, пытаясь проверить царапины, нащупывая готовые патроны, нащупывая документы.
Я опустился на правое колено, поднял оружие и посмотрел в прицел, делая глубокие вдохи, чтобы насытиться кислородом перед выстрелом, и вытирая пот с глаз, прежде чем снять оружие с предохранителя.
В полумраке двигался пожилой мужчина с тлеющим во рту окурком сигареты. Он был в шлёпанцах, футбольных шортах и изрядно порванной тёмной рубашке-поло. Он вытирал ночной дождь и конденсат с гладкого чёрного «Лексуса» замшевой тряпкой. Двигатель, должно быть, работал на впуск воздуха, а значит, скоро появятся пассажиры.
Я откинулся назад, опираясь на правую ногу, и уперся левым локтем в левое колено, уперев мягкую часть чуть выше локтевого сустава в коленную чашечку, а прикладом плотно прижав к плечу. Затем я проверил поле зрения на месте боя.
Теперь моя нога не чувствовала боли, я ничего не чувствовал, пока мысленно готовился, визуализируя цель, выходящую из передней двери и направляющуюся либо к задней, либо к передней части Lexus.
На линзах образовался конденсат.
Я держал оружие на прицеле и, не отрывая глаз от места стрельбы, протирал его большим пальцем правой руки и манжетой футболки. Всё это время, медленно, глубоко, контролируя дыхание, я надеялся, что оно выстрелит, и в то же время надеялся, что этого не произойдёт, пока я не окажусь в более выгодной позиции.
Старик добросовестно пробирался вдоль фургона, поддерживая свою замшу. Затем две огромные двери в передней части дома открылись, и я направился в человека, которого идеально освещала люстра сзади. Прицельная планка находилась посередине белой рубашки с короткими рукавами и галстуком – одного из членов BG, то ли Роберта, то ли Росса, который, в зависимости от того, кто ушёл выпить. Он стоял в дверном проёме, разговаривал по своей «Нокиа» и следил за фургоном.
Сердцебиение участилось, и тренировка возобновилась: я контролировал дыхание, и пульс начал замедляться; я отгородился от всего окружающего, замкнувшись в своём маленьком мире. Ничего больше не существовало, кроме того, что я видел через оптику.
БГ скрылся в доме, но входная дверь всё ещё была открыта. Я ждал в прицеле, прислушиваясь к пульсу на шее, контролируя дыхание и насыщая организм кислородом. Если я и испытывал какие-то эмоции, то лишь облегчение от мысли, что всё это скоро закончится.
Вот он. Майкл вышел на улицу, зелёный на синем, с рюкзаком, улыбаясь, разговаривая с Робертом и Россом по обе стороны от него. Я приложил к нему столб, в центр туловища, в грудину, принял первое давление.
Черт... Между нами шевельнулась белая рубашка.
Продолжая напирать, я последовал за группой. Мне попался фрагмент его лица, всё ещё улыбающегося и оживлённо болтающего. Недостаточно хорошо, слишком маленькая цель.
Затем кто-то другой, в тёмно-сером костюме, полностью загородил мне обзор. Это не сработало бы, слишком поздно, слишком много людей блокировало обзор.
Они были у фургона. Чёрт, чёрт, чёрт... Я отпустил первый нажим, нырнул за стену и побежал к воротам, одновременно применяя «Сейф». Времени думать не было, только действовать. В голове у меня всё с ума сходило: «Возможная цель! Возможная цель!»
К чёрту эту мину, которая не ушла с трассы, я просто хотел взрыва. Всё ещё беззвучно крича на себя, я схватил ванну.
У меня в желудке было странное, пустое чувство, похожее на то, которое я испытывал в детстве, когда испуганно убегал от чего-то, желая, чтобы мои ноги бежали так же быстро, как того требовала моя голова.
Хватая ртом воздух, я добрался до ворот и бросил ванну к стене; синяя веревка все еще была прикреплена, а остальная часть волочилась позади.
Возможность, цель, возможность!
Звук двигателя «Лексуса» изменился, когда фургон тронулся с места и поехал ко мне. Он стал громче, когда я поднял берген и побежал вдоль опушки леса у дороги.
Пришло время прятаться. Я прыгнул в листву примерно в тридцати метрах от ворот.
Черт, слишком близко к устройству... Я занял огневую позицию в грязи, используя берген так же, как и курган, мое дыхание распространялось повсюду.
Электрический визг мотора, открывающего ворота, заглушил шум приближающегося «Лексуса», а затем и вовсе остановился.
Я был слишком низко, у меня не было зазора между стволом и стволом.
Я подпрыгнул, приняв полуприсед, хватаясь за воздух, расставив ноги для равновесия, уперев приклад винтовки в плечо, и потянул и повернулся, чтобы снять этот чертов предохранитель.
Пока мы все ждали, когда откроются ворота, я видел, как шли два белых фуфайки впереди, и понимал, что они меня видят. Я пригнулся как можно ниже, моя грудь тяжело вздымалась и опускалась, когда «Лексус» наконец начал движение.
Осталось всего двадцать футов.
Повозка остановилась так резко, что задняя часть подпрыгнула на подвеске.
Чёрт! Я перестал дышать и уставился обоими глазами на ванну. Я поднял оружие, чтобы снова сфокусироваться на оптике, и нажал на первый спуск.
Двигатель резко включил задний ход, и я ясно и четко увидел размытую белизну ванны и столб посередине, а затем заработал.
Я выронил оружие, ударившись об пол, и закричал про себя, когда меня накрыла ударная волна. Ощущение было такое, будто я падал со скоростью 160 километров в час, и вдруг меня остановила в воздухе гигантская рука, но мои внутренности продолжали биться.