Схватив винтовку, я перезарядил ее, поднялся на ноги и проверил прицел.
Не было времени следить за падающими с неба обломками: мне нужно было убедиться, что он мертв.
Повозку отбросило на шесть-семь метров назад по асфальту. Я двинулся к облаку пыли, пока обломки каменной кладки и куски джунглей падали на землю. Я ударился прикладом в плечо, в ушах звенело, в глазах всё расплывалось, всё тело дрожало. Там, где когда-то стояла часть правой стены и ворот, лежали обломки и искореженные железные конструкции.
Я приблизился к изуродованной машине, пригнувшись, и занял позицию у остатков стены прямо перед дымящейся воронкой размером с человека. На фургон посыпались куски кирпича. Некогда безупречный «Лексус» теперь выглядел как серийный автомобиль: разбитый, помятый, с отсутствующими боковыми стеклами, разбитым и погнутым лобовым стеклом.
Я прицелился через прицел через водительское окно. Первый выстрел угодил в окровавленного человека в белой рубашке, который сполз по рулю, но всё же оправился.
Два!"
Удерживая оружие у плеча и придерживая его левой рукой, я перезарядил его и выстрелил еще раз во второго сидевшего на пассажирском сиденье человека в окровавленной белой рубашке.
Три!"
Так как у меня было всего четыре патрона, мне приходилось запоминать, сколько раз я стрелял; у меня это плохо получалось, и единственным выходом для меня было считать вслух.
Теперь с неба летали лишь мелкие обломки листьев и деревьев, приземляясь на машину и асфальт вокруг меня, пока я двигался к задней двери, держа оружие наготове. Ракурс изменился: я увидел два сгорбленных тела, покрытых осколками стекла:
Один в зелёной футболке и синих джинсах, другой в тёмно-сером костюме. Я приблизился.
Костюм принадлежал Чарли. Я надеялся, что он жив.
ТРИДЦАТЬ
Цель была практически смята в нише для ног, а отец лежал на сиденье, накинутом на него. Оба были сильно потрясены, но живы. Чарли немного кашлял, и я видел, как цель двигается.
Нельзя бить Чарли... Я сделал ещё пару шагов, чтобы вплотную приблизиться к двери, и ткнул стволом внутрь, лицом через оконный проём. Дуло оказалось не более чем в пяти сантиметрах от окровавленной, залитой стеклом и растерянной головы жертвы.
Как ни странно, кондиционер всё ещё работал, а по радио раздавался испанский голос, пока жертва стонала и стенала, отталкивая отца. Глаза у него были закрыты; я видел осколки стекла, застрявшие в бровях.
Я почувствовал второе нажатие на подушечку пальца, но он отказывался сжиматься. Что-то меня удерживало.
Да ладно тебе, давай уже!
Намордник следовал за его головой, переворачиваясь на бок. Теперь он практически находился у него в ухе. Я немного поднял его, до самого кончика.
Ничего не происходило, мой палец не двигался. Что, чёрт возьми, со мной такое?
ДАВАЙ, СДЕЛАЙ ЭТО! СДЕЛАЙ ЭТО!
Я не мог, и в тот момент понял почему. Меня пронзила волна страха.
Мой мозг отфильтровал почти все, но пропустил крики; я обернулся и увидел, как из дома начинают выходить частично одетые мужчины с оружием в руках.
Я вытащил винтовку, потянулся вперёд и сдернул «Нокию» с пояса БГ. Затем я расстегнул металлическую пряжку и схватил комбинезон. Я вытащил измотанного Чарли на асфальт, фактически бегом добежав до того, что осталось от стены.
«Двигайтесь! Двигайтесь!»
Я пнул его, повалив на колени, и он упал лицом вперёд, опираясь на руки. Отступив назад, я прицелился ему в голову.
"Ты слышишь меня?"
Крики становились всё громче. Я пнул его.
«Система наведения ракет, убедитесь...» «Что с вами, люди?» Он закашлялся, кровь стекала с его подбородка, и, не поднимая головы, сердито крикнул в ответ, не испытывая ни капли страха.
«Доставили вчера вечером! У вас есть система управления запуском, у вас есть всё! Sunburn готов! Чего ещё нужно?»
«Доставлено? Речь идет о доставке?»
Он посмотрел на меня, глядя вдоль ствола, который двигался вверх и вниз, пока мы оба боролись за дыхание.
«Прошлой ночью! Вы, люди, используете моего сына, чтобы угрожать мне, требуя все к завтрашнему вечеру, вы это получите и все равно...» Когда кровь потекла по его шее, он увидел мое замешательство.
«Разве вы, люди, не знаете, что делают друг друга?»
Во вторник парень в розовой гавайской рубашке. Он был здесь. Он всё понял?
"Конечно!"
«Почему я должен тебе верить?»
Мне всё равно, во что вы верите. Сделка заключена, а вы продолжаете угрожать моей семье... Помните условие: никаких панамских целей? Почему оно всё ещё здесь?
Вы сказали, что его отправят прямо в Колумбию, а не будут использовать здесь. Вы знаете, кто я? Вы знаете, что я могу с вами сделать?
«Отец!» Майкл увидел нас, и его глаза расширились.
«Не убивайте его, пожалуйста, не убивайте его. Пожалуйста!»
Чарли крикнул что-то по-испански, вероятно, велел ему бежать, а затем снова пристально посмотрел на меня. В его глазах не было ни тени страха.
«Ну, англичанин, что теперь? Ты уже получил то, за чем сюда пришёл».
Я размахнулся прикладом винтовки и ударил его в шею сбоку. Он свернулся в комок боли, когда я повернулся и побежал вдоль опушки леса обратно к бергену. Я схватил его свободной рукой, оглянулся и увидел, как Майкл хромает к отцу, пока люди и машины сближались.
В этом и была проблема. Майкл был реальным человеком. Он был ребёнком с жизнью, а не одним из тех теневых существ, к которым я привык, не из тех, кого я бы убил, ни разу не задумавшись.
Я бросился в джунгли, продираясь сквозь толпу, не обращая внимания на знаки. Мне просто хотелось убраться отсюда и нырнуть в зелёную стену.
Шипы впивались в кожу, а горло пересохло настолько, что было больно дышать. Но всё это не имело значения: единственное, что я мог сделать, — это сбежать.
Шум позади меня постепенно затих, поглощенный джунглями по мере того, как я проникал глубже, но я знал, что пройдет немного времени, прежде чем они организуются и пойдут за мной.
Раздался автоматический огонь. Ответный огонь последовал гораздо быстрее, чем я ожидал: они стреляли вслепую, надеясь подстрелить меня на бегу. Меня это не волновало, деревья примут на себя основной удар. Важно было лишь то, следят ли они за мной.
Я достал компас, сверился с направлением и двинулся на восток метров двадцать, к петле, не торопясь, стараясь не оставлять за собой перевёрнутых листьев и рваной паутины. Затем я повернул на север, затем на запад, вернувшись, но в сторону от первоначального следа. Пройдя пять-шесть метров, я остановился, поискал густые кусты и пробрался в них.
Присев на корточки на своем бергене, уперев приклад в плечо и сняв предохранитель, я боролся за дыхание.
Если бы они шли по следу, то проходили справа налево, в семи-восьми метрах впереди, следуя моему знаку. Правило преследования в джунглях, усвоенное на горьком опыте гораздо лучшими солдатами, чем я, заключалось в том, что, когда враг быстро приближается, нужно уклониться и отползти. Не беги, иначе они просто продолжат преследовать.
Медленно вынув три патрона из одного из готовых патронов, я оттянул затвор назад.
Опорные поверхности плавно скользили друг по другу, когда я поймал патрон, который вот-вот должен был вылететь, затем медленно и размеренно дослал четыре патрона обратно в магазин, прежде чем задвинуть затвор на место.
Я сидел, смотрел и слушал, как достаю заляпанный кровью мобильный. Что бы здесь ни происходило, остановить доставку, гарантировать доставку, что бы я ни не сделал того, для чего меня послал этот «Да-мэн», и я знал, что это значит.
Мне пришлось позвонить.
Сигнала не было, но я всё равно набрал номер, на всякий случай, прикрыв пальцем крошечное отверстие динамика, который посылал тональный сигнал. Ничего.
Baby-G сказал, что сейчас 7:03. Я поигрался с телефоном, нашёл виброрежим, и снова убрал его.
Чёрт, чёрт, чёрт. Иголки и булавки возвращались. У меня было то самое чувство беспомощности, которое описывала Кэрри, та ужасная пустота, когда думаешь, что потерял кого-то, и отчаянно пытаешься его найти. Чёрт, не здесь, не сейчас. Неистовый обмен репликами на испанском вернул меня в реальный мир. Они были рядом.
Из-под навеса раздались ещё крики, но следят ли они за мной? Я сидел неподвижно, пока тянулись секунды, а затем и целые минуты.
Почти семь пятнадцать. Ей скоро вставать в школу... Я облажался, пришлось с этим смириться. Но сейчас, в этот самый момент, важнее было поймать сигнал мобильной связи, а это означало подняться обратно на холм к дому, где я видел, как им пользовались.
Раздался какой-то странный гулкий вопль, похожий на крик обезьяны-ревуна, но я никого не увидел. Затем впереди меня послышалось движение, треск листвы, когда они приближались. Но они не следили за мной: для этого это было слишком похоже на групповую оргию. Я затаил дыхание, приклад уперся в плечо, спусковой крючок нажал на спусковой крючок, когда они остановились на моём пути.
Пот капал с моего лица, когда три голоса с невероятной скоростью хлюпали, возможно, решая, куда двинуться. Я слышал их М-16 – этот пластиковый, почти игрушечный звук, когда они двигали ими в руках или прикладывали приклад к носку ботинка.
Вдали раздалась автоматная очередь, и мои трое, похоже, решили вернуться тем же путём, которым пришли. Им явно надоела эта лесная возня.
Любой, кто следил за мной, даже если бы потерял мой знак и пришлось бы забросить его, чтобы найти, уже прошёл бы мимо. Даже если бы я пытался срезать след, даже слепой смог бы проследить мой путь, если бы знал, что чувствует.
Я почти добрался до опушки леса, постоянно проверяя уровень сигнала на мобильном телефоне. Всё равно ничего.
Я услышал тяжелые обороты одного из бульдозеров и визг его гусениц.
Осторожно продвигаясь вперёд, я увидел, как из вертикальной выхлопной трубы машины, тяжело двигавшейся к воротам, вырывались клубы чёрного дизельного дыма. За ними, перед домом, кипела толпа. Вооружённые люди в панике перекликались, а по дороге взад-вперёд двигались повозки.