Ночью мы пересекали кладбище деревьев, днём прятались под валежником, пока не добрались до Чепо. А там – кто знает? Вот тогда я и буду об этом беспокоиться. Что касается Аарона, я сомневался, что он продержится дольше восьми тридцати.
Кэрри и Луз всё ещё утешали друг друга на кровати. Я подошёл к ним и, наблюдая за Бритни на стене, прошептал: «Мы пойдём к деревьям».
Лус посмотрела на мать в поисках поддержки.
«Нужно помнить, что нам нужно рассредоточиться, когда мы бежим, понятно? Так нас будет сложнее заметить».
Кэрри оторвалась от ребёнка и нахмурилась. Она знала, что причина не в этом.
Она знала, что одна очередь из М-16 может убить всех нас троих, а если бы мы рассредоточились, по нам было бы сложнее попасть.
Лус потянула мать за руку.
«А как же папа?»
Я видел, как Кэрри борется со слезами, и положил руку ей на плечо.
«Я вернусь за ним, Луз, не волнуйся. Он хотел, чтобы я сначала отвёл вас двоих в джунгли. Он хочет убедиться, что вы в безопасности».
Она неохотно кивнула, и мы услышали ещё больше бормотания с веранды и топот ботинок по ту сторону двери. Правильным решением было сразу же уйти.
«Если мы разделимся, — тихо сказал я, — вы двое, идите в лес без меня, а потом проберитесь к дальнему правому углу и ждите меня там». А Луз я добавил: «Не выходи, если кто-нибудь тебя позовёт, даже если это твой отец, это будет просто уловка. Просто мой голос, хорошо? Как только ты будешь в безопасности, я вернусь за ним».
Я перейду по этому мосту, когда доберусь до него, но сейчас мне пришлось солгать, чтобы заставить их замолчать, и я смогу заняться тем, ради чего он принес себя в жертву.
"Готовый?"
Обе головы кивнули. Я посмотрел на Лус.
«Сначала я, потом ты, хорошо?»
Я отошёл к окну, чтобы не было слышно шёпота. Кэрри последовала за мной, глядя на опушку леса и прислушиваясь к смеху снаружи.
Они снаружи, на палубе, Ник, не так ли... — Нет времени, неинтересно.
«Но как мы доберемся до деревьев без...» «Просто подготовь ее».
Она была права. Как мы справимся? Я не знал. Я знал только, что времени на замысловатые планы нет, даже если бы я смог их придумать. Нам просто нужно было действовать. Мы всё равно были мертвы, так что всё остальное было бы приятным бонусом.
Распахнув окна, я впустил в комнату стрекот сверчков и голоса мальчишек на веранде. Я вспомнил о заложнике из Бейрута, который мог сбежать в первые дни плена, если бы окно в туалете было открыто. Но он не рискнул, не воспользовался моментом. Ему пришлось жить с этим сожалением следующие три года.
Я переключил мысли на автопилот, просто продолжая работу. К чёрту их, к чёрту шум снаружи, к чёрту «Хьюи». Я почти хотел, чтобы они нас увидели.
Деревянные колышки скрипнули, когда я повернул их, чтобы снять москитную сетку. Она загремела в раме, когда я её отодвинул. Я замер, ожидая, когда гул на веранде сменится криками. Но этого не произошло. Я снова толкнул, и на этот раз сетка отошла. Медленно и осторожно я опустил её на землю. По террасе застучали ботинки, и входная дверь хлопнула, когда я почувствовал, как сетка коснулась грязи и битой плитки.
Я вылез ногами вперёд. Мои «тимберленды» хлюпнули по грязи, и я отодвинул сетку в сторону, прежде чем поманить Лус, даже не потрудившись проверить звук. Я бы понял, если бы они меня увидели. Лучше сосредоточиться на том, что я делаю, чем хлопать головой о том, что не контролирую.
Мать помогла ей, хотя в этом не было необходимости, и я повёл её вниз, рядом с собой, в грязь. Одной рукой я прижимал её к стене, а другую протянул Кэрри, пока мальчики на веранде наслаждались шуткой, а одно из кресел-качалок царапало по дереву.
Кэрри вскоре оказалась рядом со мной. Я поставил её рядом с Луз у стены и указал на опушку леса справа от нас. Я показал им большой палец вверх, но ответа не получил, поэтому, глубоко вздохнув, ушёл. Они знали, что делать.
Всего за несколько шагов грязь замедлила наш бег до уровня почти быстрого шага. Инстинкт заставил нас троих согнуться, пытаясь казаться меньше. Я подталкивал их вперёд и жестикулировал, чтобы они расступились, но это не помогало. Луз подбежала к матери, и вскоре они уже держались за руки, тяжело дыша в пяти-шести метрах впереди.
Идти было трудно, я дважды падал, скользя, словно по льду, но мы преодолели первые сто метров.
Справа от нас показался вертолет, припаркованный совсем рядом с мертвой площадкой.
Внутри и вокруг дома никого не было, и никакого движения за ним не наблюдалось. Мы двинулись дальше.
Оставалось метров тридцать, когда я услышал первые выстрелы. Не громкие, неточные, а одиночные, прицельные.
«Беги!» — закричал я.
"Продолжать идти!"
Огромная стая маленьких разноцветных птиц поднялась из-под полога деревьев.
«Иди вперёд, иди вперёд!» Я не оглядывался назад; это бы не помогло.
Кэрри, все еще сжимая руку дочери, сосредоточила свое внимание на опушке леса, наполовину волоча за собой Луз, которая кричала от ужаса.
Снаряды трещали позади нас, переходя на сверхзвуковую скорость. Я пытался обогнать их, разогнавшись до миллиона миль в час, но ноги несли меня только на десяти.
Когда оставалось метров двадцать до открытого пространства, снаряды наконец начали наводиться на нас. Треск сопровождался глухими ударами, когда снаряды падали в грязь впереди и сбоку от нас, пока я не услышал лишь почти ритмичное хлопанье: хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, когда они открыли огонь по полной.
«Продолжай, продолжай!»
Они ринулись в джунгли, все еще немного впереди и справа от меня.
«Иди направо, иди направо!»
Почти сразу же я услышал крик. Это был полухрип, полувопль боли, раздавшийся всего в нескольких метрах от листвы.
Ещё больше пуль разорвалось в джунглях, некоторые с пронзительным звоном отскакивали от деревьев. Я упал на четвереньки, жадно хватая ртом воздух.
«Луз! Позови меня, где ты? Где ты?»
«Мамочка, мамочка, мамочка!»
Дзынннг-зынннг... "Луз! Ложись! Лежи! Лежи!"
Одиночные выстрелы теперь превратились в очереди, когда я начал ползти. М-16 обстреливали точки входа, пытаясь сбить нас с ног; нам нужно было отойти вправо, вниз по склону, в мёртвую землю. Листья дают укрытие от взгляда, но не от огня, мёртвая земля даёт.
«Я иду, лежи, пригнись!»
Некоторые из них были длинными очередями, пули летели высоко, когда стволы оружия задирались, но некоторые были короткими, возбужденные парни целились по три и по пять пуль за раз, и я слышал, как фургон набирал обороты, чтобы присоединиться к этому безумию.
Я прошёл метров шесть или семь сквозь листву, прежде чем нашёл их. Кэрри лежала на спине, тяжело дыша, с широко раскрытыми, полными слёз глазами, огромными, как блюдца, её брюки были окровавлены на правом бедре, и что-то похожее на кость упиралось в ткань. Её раненая нога казалась короче другой, а ступня лежала плашмя, пальцы наружу. Должно быть, пуля попала ей в бедро. Луз нависала над ней, не зная, что делать, просто с открытым ртом смотрела на кровавые пятна матери.
На данный момент выстрелы стихли, а крики и шум двигателей стали громче.
Я схватил Кэрри за руки и, еле волоча ноги, потащил её по опавшим листьям к нашему аварийному автофургону, к краю опушки леса, в мёртвую землю. Луз последовала за мной на четвереньках, громко рыдая.
«Заткнись! Тебя услышат!»
Мы продвинулись всего на пять или шесть метров. Кэрри неконтролируемо кричала, когда её травмированная нога дернулась и вывернулась, закрыв лицо руками, чтобы не шуметь. По крайней мере, этот шум означал, что она дышит и чувствует боль – это хороший знак, но эти двое так шумели, что было лишь вопросом времени, когда нас услышат.
Я вскочил, схватил Кэрри за запястье и перекинул её через плечо, как пожарный. Она закричала, когда её повреждённая нога высвободилась, прежде чем я успел её удержать. Я пробирался сквозь заросли широкими, преувеличенными шагами, пытаясь одной рукой удержать ногу, а другой крепко держа Луз, то за волосы, то за одежду, то за шею – всё, что угодно, лишь бы мы двигались вместе.
БАБы вспыхнули, раздались бешеные крики и рев мотора позади нас. Короткие очереди из М-16 беспорядочно прошили местность. Они были у точек входа.
Мы пробирались сквозь еще некоторое время ожидания, и нога Кэрри зацепилась.
Она закричала, и я, полуобернувшись, высвободил её, зная, что сломанные концы бедренной кости могут сработать как ножницы, разрезав мышцы, нервы, сухожилия, связки или, что ещё хуже, разорвать бедренную артерию. Если бы это случилось, она бы умерла за считанные минуты. Но что ещё я мог сделать?
Мы приземлились и начали плавное снижение. Полагаю, мы примерно поравнялись с вертолётом на поляне справа от меня. Я всё ещё слышал, как люди поливают землю из шланга позади нас, но джунгли впитывали большую часть воды, и мы, похоже, вышли из первоначальной опасной зоны.
БАБ напомнили мне, что скоро придётся остановиться и разобраться с Кэрри. Мне нужен был этот последний драгоценный свет.
Я пробирался к опушке леса, пока не увидел начало открытой местности, затем потянул Луз за собой, так что мы оказались прямо за стеной зелени.
Наконец мне удалось положить Кэрри, убедившись, что ее ноги направлены в сторону опушки леса.
М-16 теперь стреляли лишь спорадически, на возвышенности, хотя шум техники и крики всё ещё были слышны издалека, вдоль опушки леса. Мне было всё равно: если бы случилась какая-то драма, мы бы просто оттащили её подальше. Сейчас приоритетом было разобраться с ней.
Кэрри лежала на спине, часто и прерывисто дыша, её лицо было искажено. Я дышала так же, как она, пытаясь восстановить дыхание. Луз склонилась над ней на коленях. Я осторожно помогла ей выпрямиться.
«Ты должен помочь своей маме и мне. Встань на колени там, позади меня. Если кто-нибудь подойдёт, просто повернись и похлопай меня по плечу. Не кричи, просто похлопай. Хорошо? Ты сделаешь это?»