Я не выключил фары и двигатель, схватил фонарик с пассажирского сиденья, оббежал машину и вытащил раскладушку. Крепко ухватившись за одну из ножек, пока она волочилась за мной, я прорвался сквозь лес.
«Луз! Где ты? Луз! Это я, это Ник, позови меня!»
Я широко посветил фонариком, но свет лишь отразился от мокрых листьев.
«Луз! Это я, Ник».
«Сюда! Мы здесь! Ник, пожалуйста, пожалуйста, Ник!»
Я повернулся направо и толкнул её, оттаскивая койку от стойки, которая так и норовила за неё уцепиться. Ещё несколько футов, и луч фонаря упал на Луз, промокшую насквозь, стоящую на коленях у головы матери, с растрепанными волосами и дрожащими плечами. Кэрри лежала под ней, мучаясь от боли, покрытая опавшими листьями. Увидев лицо Луз в свете фонаря, она подняла руку, пытаясь убрать прилипшие к лицу волосы.
«Всё в порядке, детка, всё в порядке, теперь мы можем вернуться домой».
Я подтащил койку к ним и осмотрел её ногу. Работа была не так хороша, как должна была быть: может, я всё-таки не заслужил этот значок первой помощи. Над пологом леса прогремел и потрескивал гром.
«Где папа? Папа дома?»
Лус смотрела на меня с другой стороны от своей матери, щурясь от света фонаря; ее красное лицо было мокрым от дождя и слез.
Я посмотрел вниз и занялся перевязками, радуясь, что погода, расстояние и крон деревьев поглощают звуки автоматных очередей. Я не знал, что, чёрт возьми, сказать.
«Нет, он пошёл вызывать полицию...»
Кэрри закашлялась и скривила бледное лицо, прижимая к груди своего ребёнка. Она вопросительно посмотрела на меня поверх головы. Я закрыла глаза, поднесла к лицу свет фонарика и покачала головой.
Я?
Ее голова откинулась назад, и она тихо вскрикнула, крепко зажмурив глаза.
Голова Луз прыгала вверх и вниз, а грудь содрогалась. Она ;
пыталась направить мысли матери в другое русло, думая, что это ;
только физическая боль.
«Все в порядке, мама, Ник тебя вернет;
до дома. Всё в порядке».
;В
Я сделала все, что могла, с перевязками.
«Луз, ты должна помочь мне положить твою маму на койку, хорошо?» Слегка повернув фонарик, чтобы не ослепить ее, я посмотрел на ее испуганное лицо, медленно кивая, пока по нему стекал дождь.
«Хорошо. Теперь встань маме за голову, и когда я скажу, подними её за подмышки. Я одновременно подниму её ноги, и мы одним махом положим её на кушетку. Понятно?»
Я посветил фонариком над головой Кэрри, пока Луз стояла на коленях за головой матери. Кэрри всё ещё думала об Аароне. Эта боль была гораздо сильнее, чем всё, что причиняла её нога.
«Всё верно. А теперь просунь руки ей под мышки». Кэрри с трудом приподнялась, пытаясь помочь дочери.
Я воткнул фонарик в грязь. Луч света проник в кроншнеп, и капли дождя попали на линзу. Стоя на коленях, я просунул одну руку ей под поясницу, а другую – под колени.
«Ладно, Луз, на счёт три ты готова?»
Над кронами деревьев прокатился раскат грома.
Тихий, но серьезный голос ответил: «Да, я готов».
Я посмотрел на то, что смог разглядеть на лице Кэрри.
«Ты же знаешь, что это будет больно, да?»
Она кивнула, закрыла глаза и часто дышала.
«Раз, два, три вверх, вверх, вверх».
Её крик раздался в ночи. Луз испугалась. Кэрри упала сильнее, чем мне бы хотелось, но, по крайней мере, этот период закончился. Как только она приземлилась, она начала быстро и глубоко дышать сквозь стиснутые зубы, пока Луз пыталась её успокоить.
«Всё хорошо, мам, всё хорошо... тссссссс».
Я вытащил фонарик из грязи и поставил его на койку рядом со здоровой ногой Кэрри так, чтобы он светил вверх, создавая тени на их лицах, как в фильмах ужасов. Самое сложное уже сделано.
«Всё в порядке, мама. Слышишь? Самое сложное уже сделано».
«Луз, возьмись за свой конец, просто подними его немного, а я подниму этот конец,
ХОРОШО?"
Она вскочила на ноги и встала по стойке смирно, затем согнула колени, чтобы ухватиться за алюминиевые ручки.
«Готовы? Раз, два, три, вверх, вверх, вверх».
Кровать приподнялась примерно на пятнадцать сантиметров, и я тут же начал пятиться назад, сквозь растительность, туда, куда указывали ноги Кэрри. Гром снова загремел, заглушая рыдания Кэрри. Луз всё ещё думала, что это просто боль.
«Мы скоро увидим папу. Всё в порядке, мама».
Кэрри не выдержала и закричала в шторм.
Я продолжал оглядываться и вскоре разглядел огни «Ленд Крузера», пробивающиеся сквозь листву. Всего через несколько шагов мы вышли на открытое пространство.
Пока мы клали Кэрри в машину, словно пациента в машину скорой помощи, дождь был непрекращающимся, её ноги торчали из-под борта. «Тебе нужно оставаться рядом с мамой и держаться за неё на случай, если мы наедем на кочку, хорошо?»
С этим проблем не будет. Кэрри прижала ребёнка к земле и украдкой уткнулась в мокрые волосы.
Когда я очень медленно подъезжал к задней части дома, свет фар прорезал дождь и отражался от блестящей обшивки и оргстекла «Хьюи». Его роторы поникли, словно из-за непогоды.
Кэрри всё ещё получала успокаивающие сообщения от Луз, когда мы подъехали к двери кладовой. Потребовалось больше времени, чем я ожидал, чтобы затащить её внутрь, расталкивая банки, и теперь, когда никого не было, я уже не беспокоился. Мы, переваливаясь, затащили койку в ярко освещённый компьютерный зал. Её состояние было ужасным: промокшая, окровавленная одежда, ободранная кожа, склеенные волосы, красные глаза и вся она была покрыта опавшими листьями с головы до ног.
Когда мы опустили ее на пол возле двух компьютеров, я посмотрел на Луз.
«Вам нужно пойти и выключить вентиляторы».
Она выглядела немного растерянной, но всё равно сделала это. Вентиляторы ускоряли испарение влаги, создавая охлаждающий эффект. Кэрри и так была в полном шоке.
Как только Луз ушла от нас, Кэрри притянула меня к себе и прошептала: «Ты уверена, что он мертв, ты уверена? Мне нужно знать... пожалуйста?»
Луз направилась обратно к нам, а я посмотрел ей прямо в глаза и кивнул.
Никакой драматической реакции не последовало: она просто отпустила меня и уставилась на замедляющиеся вентиляторы.
Я по-прежнему ничем не мог помочь ей справиться с горем, но я мог что-то сделать с ее физическими травмами.
«Оставайся с мамой, ты ей нужен».
Медицинский чемодан всё ещё стоял на полке, хотя он был открыт, и часть содержимого рассыпалась. Я собрал всё и бросил обратно в чемодан, затем опустился на колени у края койки и поискал в нём что-нибудь полезное. Она потеряла кровь, но я не смог найти ни капельницы, ни капельницы.
«Луз? Это единственная аптечка, которая у тебя есть?»
Она кивнула, держась за руки матери и крепко сжимая её пальцы. Полагаю, они рассчитывали на то, что вертолёт прилетит за ними в случае серьёзной болезни или аварии. Сегодня ночью этого не произойдёт, не с таким ливнем, но, по крайней мере, Чарли держался на расстоянии. Пока льёт так сильно, он не сможет вернуться и узнать, почему связь прервалась.
Я нашла дигидрокодеин под полками. На этикетке, возможно, и было написано «одна таблетка по необходимости», но она получала три, плюс аспирин, который я выдавливала из фольги. Не дожидаясь указаний, Луз объявила, что сходит за «Эвианом». Кэрри жадно сглотнула, отчаянно желая хоть как-то заглушить свои чувства. С такой кучей таблеток ей скоро придётся танцевать с феями, но пока она разглядывала настенные часы.
«Ник, завтра в десять часов...» Она повернулась ко мне с мольбой в глазах.
«Начнем с главного».
Я оторвал хрустящий целлофан от крепового бинта и начал завязывать пояс и обрывки толстовки восьмёркой вокруг её ног. Её нужно было стабилизировать. Как только это будет сделано, нам нужно было выбраться из дома, пока погода не улучшилась и Чарли не завёл свои вертолёты. Даже если дождь прекратится, когда мы будем на полпути до Чепо, «Хьюи» догонят нас по пути.
Клиника в Чепо, где она?
«Это не совсем клиника, это ребята из Корпуса мира и...» «У них есть хирургическое отделение?»
«Вроде того».
Я нажал на подошвы ее ног и пальцы и наблюдал, как отпечаток сохраняется в течение секунды или двух, пока кровь не вернулась к норме.
Две тысячи человек, Ник. Ты должен поговорить с Джорджем, ты должен что-то сделать.
Если бы только Аар... Лус вернулась с водой и помогла матери с бутылкой.
Я не трогал повязки на месте раны и не трогал листву между ног, а постепенно продвигался вверх по её ногам, накладывая бинты толщиной в 10 см. Я хотел, чтобы она выглядела как египетская мумия, от ступней до бёдер. Кэрри просто лежала, рассеянно глядя на застывшие вентиляторы.
Я попросила Лус немного приподнять ноги матери, чтобы я могла поправить бинт под ними. Кэрри вскрикнула, но это было необходимо. Ей удалось успокоиться, и она посмотрела мне прямо в глаза. «Поговори с Джорджем, ты будешь говорить на его языке. Он не станет меня слушать, никогда не слушал...»
Лус снова стояла на коленях, держа маму за руку.
«Что происходит, мама?
Дедушка придет помочь?
Кэрри пристально посмотрела на меня и пробормотала Лус: «Который час, детка?»
Двадцать минут девятого.
Кэрри сжала ее руку.
«Что случилось, мама? Я хочу к папе. Что случилось?»
«Мы опаздываем... Нам нужно позвать дедушку... Он будет волноваться... Поговори с ним, Ник. Пожалуйста, ты должен...»
Где папа? Мне нужен папа». Она была в истерике, когда Кэрри крепко держала её за руку.
«Скоро, детка, еще не скоро... Позови дедушку...» Затем она отвернулась от дочери, и ее голос вдруг стал намного тише.
«Нику нужно сначала пойти и сделать что-то для нас и для себя. Я не против подождать, Чепо недалеко». Она несколько мгновений смотрела на меня полузакрытыми, остекленевшими глазами, затем откинулась на койку, открыв рот. Но не было слышно ни звука. Её большие, влажные, опухшие глаза смотрели на меня и безмолвно молили.
Луз встала и подошла к своему компьютеру.