Из труб валил дым. Толпа всё ещё ликовала.
Звуки джунглей вернулись. Птицы надо мной с криками устраивались на своих насестах. Я сидел, почти сливаясь с грязью, пока шли секунды. А затем, сначала тихо, как шёпот, но очень быстро нарастая, раздался характерный вопль, издаваемый гораздо более крупными птицами.
Звук стал громче, а затем раздался быстрый стук винтов, когда «Хьюи» пролетел прямо надо мной. Его тёмно-синее брюхо промелькнуло над верхушками деревьев, и я слышал, как другие кружили, пока его нисходящий поток воздуха сотрясал полог леса, и растительность обрушивалась на меня.
Пора включаться.
Я вскочил на ноги, схватил канистру и облил консоль бензином, убедившись, что он заливается в вентиляционные отверстия сзади. Затем я проделал то же самое с ноутбуком. Я взял два рюкзака и перекинул их через плечо, надеясь, что то, что делает их такими тяжёлыми, пригодится мне в джунглях.
Наконец, схватив оружие, я двинулся к Пиццамену и перевернул его на спину. Он не оказал никакого сопротивления. Его ноги задрожали, и он посмотрел на меня с довольной улыбкой. Из небольшой раны высоко в груди сочилась кровь при каждом вдохе.
«Не получилось!» — закричал я.
«Не получилось, ты облажался».
Он мне не поверил и продолжал улыбаться, закрыв глаза и снова закашлявшись кровью.
Я засунул руку в его карман и вытащил Zippo.
Вертолёт вернулся и летел над рекой, низко и медленно. Другие были уже ближе. Раздались длинные, непрерывные очереди из автоматического оружия. Они обнаружили убегающий «Джемини».
Я знал, что он меня слышит. Это люди Чарли. Они скоро будут здесь.
Его глаза распахнулись, и он изо всех сил старался сохранить улыбку, несмотря на боль.
«Поверь мне, ты облажался, ничего не вышло. Будем надеяться, что тебя сохранят в живых ради Чарли. Держу пари, вам двоим есть о чём поговорить».
Честно говоря, я понятия не имел, что они будут делать. Мне просто хотелось уничтожить эту улыбку.
«Я слышал, он распял своего зятя. Только подумай, что он с тобой сделает...»
Услышав шум вертолёта почти прямо над головой, я подбежал к пульту управления и чиркнул зажигалкой. Топливо мгновенно вспыхнуло. Они не должны попасть в руки Чарли; тогда ему понадобится всего лишь ещё одна ракета, и он снова будет в деле.
Я повернулся и побежал от пламени. Проходя мимо Разносчика пиццы, я не удержался и дал ему почувствовать на себе ту же трёпку, что и мне в Кеннингтоне.
Он сделал то же, что и я, просто свернулся калачиком и принял удар. Я услышал крики с трассы. Ребята Чарли были здесь.
Я снова щелкнул зажигалкой Zippo и выбросил ее на свалку.
Когда рев «Хьюи» стал почти оглушительным, я вскинул рюкзаки на плечи, схватил оружие и побежал в джунгли так быстро, как позволяла грязь на моих ботинках.
СОРОК ДВА
Пятница, 15 сентября. Опустив козырёк от солнца, я наблюдал через грязное лобовое стекло, как пассажиры, нагруженные крупногабаритными чемоданами, высаживались у зала отправления. Я почувствовал резкую боль в икре и поудобнее расположился на сиденье, чтобы размять повреждённую ногу, пока рев реактивных двигателей сопровождал самолёт, взмывающий в чистое голубое небо.
По пути в аэропорт было проведено достаточно учений по борьбе с наблюдением, чтобы сбить с толку Супермена, но я все равно вжался в сиденье и наблюдал за прибывающими и уезжающими машинами, пытаясь вспомнить, видел ли я кого-нибудь из них или их водителей раньше.
Цифровая панель приборов показывала почти три часа, поэтому я повернул ключ зажигания, чтобы включить радио, и начал просматривать AM-каналы в поисках новостей ещё до того, как антенна полностью поднялась. Вскоре суровый американский женский голос сообщил мне, что, по неподтверждённым данным, за неудавшейся ракетной атакой, по всей видимости, была направлена организация PARC, но, похоже, это уже было не новостью, и её несли в тартарары, но, похоже, после запуска рыбаки увидели, как ракета вышла из-под контроля и упала в залив менее чем в полумиле от берега. США уже восстановили своё присутствие в республике, пытаясь выловить ракету и установить ограждения для предотвращения дальнейших террористических атак.
Вкрадчивый голос продолжал: «PARC, насчитывающий около двенадцати тысяч вооружённых бойцов, – старейшее, крупнейшее, самое боеспособное и хорошо оснащённое повстанческое движение Колумбии. Изначально оно было военным крылом Колумбийской коммунистической партии и организовано по военному принципу. PARC выступает против США с момента своего создания в 1964 году. Президент Клинтон заявил сегодня, что план «Колумбия», один,3 миллиарда…» Я снова включил христианский канал FM и нажал на кнопку выключения, прежде чем снова выключить зажигание. Антенна убралась с тихим электрическим жужжанием. Это были первые новости об инциденте, которые я услышал. Последние шесть дней я изо всех сил старался избегать всех СМИ, но больше не мог устоять перед искушением узнать, что произошло.
Травма всё ещё болела. Подтянув штанину дешёвых мешковатых джинсов, я осмотрел чистую повязку на икре и обнаружил небольшую царапину на коже выше и ниже неё, когда самолёт пронёсся прямо над парковкой во время финального забега.
Мне потребовалось три долгих, дождливых и жарких дня, чтобы выйти из джунглей, привести себя в порядок и добраться автостопом до Панама-Сити. В рюкзаках не было еды, так что пришлось снова оттачивать навыки выживания в джунглях и выкапывать корни на ходу. Но, по крайней мере, я мог лежать на рюкзаках, не боясь грязи, и, хотя они были не очень хорошо подогнаны, запасная одежда защищала мою голову и руки от комаров по ночам.
Добравшись до города, я высушил на солнце около двухсот долларов, которые стащил у парней в доме, и кровь с них сходила тонкими корочками. Я купил одежду и самую грязную комнату в старом квартале, где меня это не волновало, лишь бы платил наличными.
До вторника, четыре дня назад, моя кредитная карта всё ещё не была аннулирована, так что, похоже, с «Да-мэном» всё было в порядке. Приведя себя в порядок, я пошёл в банк и снял с неё максимум, что мог, 12 150 долларов, по какому-то грабительскому курсу, прежде чем использовать свой билет до Майами. Оттуда я сел на поезд до Балтимора, штат Мэриленд. Поездка заняла два дня на четырёх поездах, и я ни разу не покупал билет дороже ста долларов, чтобы не вызывать подозрений. В конце концов, кто платит наличными за поездку стоимостью в сотни? Только те, кто не хочет фиксировать свои перемещения, такие, как я. Именно поэтому покупка авиабилетов за наличные всегда регистрируется. Я не возражал против того, чтобы «Да-мэн» знал, что я уехал из Панамы, когда он выслеживал меня до Майами, но это всё, что я хотел ему сообщить.
Но кто знает, может быть, три дня спустя Сандэнс и Трейнер уже осматривают достопримечательности Вашингтона и даже звонят своей сводной сестре, чтобы сказать ей, что, как только закончат кое-какие дела, приедут в гости в Нью-Йорк.
Я услышал, как повернулась дверная ручка, и Джош стоял у окна своего чёрного, прожорливого «Доджа» с двойной кабиной. Одной рукой он распахнул водительскую дверь, а в другой держал «Старбакс» и банку колы.
Я взяла кофе, пока он садился на водительское сиденье, и пробормотала: «Спасибо», ставя бумажный стаканчик в держатель на центральной консоли. Мои ногти и отпечатки пальцев всё ещё были въевшимися в джунгли; казалось, я мыла руки в смазке. После отпуска, проведенного в гигиенических целях, им потребуется ещё несколько дней, чтобы отмыться.
Взгляд Джоша был прикован к въезду на долгосрочную многоэтажную парковку, расположенную по другую сторону от нашей краткосрочной. Очередь машин ждала, чтобы оплатить штраф и поднять шлагбаум.
«До назначенного срока осталось еще тридцать минут», — сказал он.
«Мы выпьем их здесь».
Я кивнул и потянул за кольцо, пока он пробовал горячий напиток. Сегодня меня всё устраивало. Он встретил меня на вокзале, возил последние два часа и выслушал мои предложения. И вот мы здесь, в международном аэропорту Балтимора, куда я изначально должен был прилететь из аэропорта Шарля де Голля, и он даже купил мне колу.
Он выглядел по-прежнему так же: блестящая каштановая лысина, по-прежнему поднимал тяжести, очки в золотой оправе делали его скорее угрожающим, чем интеллектуалом.
Со своей стороны я не мог видеть шрам от разорванной губки на его лице.
«Старбакс» был для него все еще слишком горячим, поэтому он подержал его в руках.
Через некоторое время он повернулся ко мне. Я знала, что он меня ненавидит: он не мог скрыть этого ни по лицу, ни по тому, как разговаривал со мной. Я бы чувствовала то же самое на его месте.
«Будут правила», — сказал он. «Вы слышите, что я говорю?»
Над фургоном снизился еще один самолет, и он что-то прокричал, перекрывая рев, обращая каждое слово ко мне.
«Сначала ты разберёшься с этим дерьмом, в которое ты нас всех втянул, мужик. Мне всё равно, о чём речь и что тебе придётся делать, просто закончи это. И только потом ты позвонишь мне. Только тогда мы поговорим. Мы не заслуживаем этого дерьма. Это чёртова сделка, мужик».
Я кивнул. Он был прав.
И только когда это будет сделано, всё будет как у разведённой пары, которая поступает правильно по отношению к своим детям. Облажаешься — облажаешься сам. Только так всё и получится. Слышишь? Это твой последний шанс.
Я кивнул, чувствуя облегчение.
Мы сидели там и пили, одновременно поглядывая на машины, пытавшиеся найти место.
«Как обстоят дела с христианством?»
"Почему?"
«Ты в последнее время много ругаешься...»
«Чего ты, чёрт возьми, ждёшь? Эй, не беспокойся о моей вере, увидимся, если ты когда-нибудь доберёшься туда».
Это положило конец разговору. Мы просидели ещё десять минут, наблюдая за машинами и слушая самолёты. Джош время от времени вздыхал, размышляя о том, на что согласился. Он, конечно, был недоволен, но я знал, что он всё равно это сделает, потому что это было правильно. Он допил «Старбакс» и поставил стаканчик «