— Вода, — сказал старик.
Пока Телль пил, рыбак не спускал с него глаз.
— Вы Нинины? — спросил он, забирая воду.
— Что?
— У Нины живете?
— Да.
Старик одобрительно кивнул.
— Она хорошая, — помолчав немного, он продолжил: — Одна сына подняла. Муж от нее ушел, когда сын был еще совсем маленьким. Поехал искать работу в большой город. Больше о нем ничего не слышали. Нина долго ждала его. Брала сына на руки, выходила к дороге и стояла.
Рыбак повернулся к морю.
— Что вас туда понесло-то?
— Уплыть хотели, — признался Телль.
Старик нахмурился. Отец мальчика не шутил.
— Тогда вам повезло. Вы живы.
Телль с досадой бросил ветку в огонь. Им бы повезло, если бы они с сыном добрались до другого берега. Теперь же — ему жить, а Ханнесу… Выход тут только один…
— Поможете нам отсюда уплыть? — решился Телль.
Старый рыбак безнадежно покачал головой.
— Нельзя отсюда уплыть.
— Мне сына спасать надо, — просил Телль.
Рыбак подошел к Ханнесу.
— А что с ним? — наклонился он над спящим мальчиком.
— Он не слышит.
— Понятно, — с сочувствием сказал старик.
Подкладывая в костер ломающиеся в руках ветки, он смотрел на пламя и думал.
— Нет, — после долгого молчания ответил рыбак.
Телль видел, что старику непросто далось это слово.
— Мне не жалко. Мне и терять нечего, я один. Но вы… Мы просто не доплывем. Мне ваша жизнь не нужна.
К их костру бежала по дороге хозяйка. Рыбак поднялся ей навстречу.
— Нина! Вот, вышел пораньше, а тут твои, — показал старик рукой на Телля и Ханнеса.
— Нашла вас наконец, — остановившись, хозяйка наклонилась, чтобы отдышаться. — Как вы? Что с мальчиком?
***
Ханнес проснулся ближе к обеду. Он лежал у себя в постели, под двумя одеялами. В ногах кололо и щекотало. Ханнес вытащил их — они оказались в теплых шерстяных носках.
Отец сидя спал на своей кровати, откинувшись к стене.
— Папа, — позвал Ханнес.
Телль вскочил, но увидев, что у сына все в порядке, опустился обратно на кровать.
— Как ты, сынок? Ты бы не вставал.
Сев на стуле возле Ханнеса, Телль потрогал ему лоб.
— Да все хорошо! — улыбнулся сын.
— Я вижу, — согласился Телль.
— Есть хочется, — потянулся Ханнес.
Проснувшаяся поздно хозяйка не успела сделать им завтрак, сразу поспешив на работу. Разогрев сковородку, Телль поджарил лук и залил его яйцами. Съев тарелку, сын попросил еще. Телль поставил перед ним свою половину яичницы.
— Нет, это твое, — покачал головой Ханнес, отодвинув тарелку отца.
— Ешь, я еще сделаю.
— Тогда я помогу.
Сын начал было чистить лук, но вскоре уже ничего не мог видеть из-за слез и рези в глазах. Телль подвел Ханнеса к раковине. Включив воду, он стал умывать сыну лицо.
— Сам! — недовольно крикнул Ханнес.
Телль затрясся от смеха. Когда у Ханнеса все прошло, в его тарелке была новая яичница.
Поев, сын пошел в комнату. Телль стал убирать со стола и мыть посуду. Вернувшись, он увидел, что Ханнес смотрит в окно на улицу.
— Папа, — тихо позвал сын.
Подошедший Телль опустился перед ним на корточки.
— Давай сегодня далеко не пойдем, — предложил сын.
— Я думал, мы вообще проведем день дома, — удивился отец.
— Нет. Когда я еще увижу море?
Слова эти поразили Телля. Он готов был броситься к сыну, схватить его и унести далеко-далеко. Но Телля хватило лишь на виноватую улыбку. Похлопав сына по плечу, он отправился готовить обед к приходу хозяйки. Все же, она ночью сбилась с ног, разыскивая их.
Хозяйка пришла немногим позже обычного. Спросив, как мальчик, она принялась доставать на стол пузырьки, таблетки, горчичники.
— На всякий случай, — объяснила хозяйка.
Заметив на плите кастрюлю со сковородкой, она осторожно приподняла их крышки.
— Что там у вас получилось?
То ли жареная с луком картошка была действительно такой вкусной, то ли просто хозяйка давно не пробовала еду, приготовленную не ею самой, — ела она с удовольствием.
— Ну, уж посуду давай я помою, — медленно поднявшись из-за стола, хозяйка стала складывать в раковину тарелки.
— Нина, — Телль впервые назвал ее по имени. — Мне нужно спасти сына. Помогите нам уплыть отсюда.
Хозяйка оставила тарелку. Вытерев руки, она опустилась на стул, скользнула взглядом по скатерти стола и наткнулась на ноги Телля. Нина понимала, что ему очень нужен ее ответ. О том, чтобы помочь мальчику, она уже думала.
— Я не знаю, как это сделать, — беспомощно призналась Нина.
— Неужели никто не может переплыть это море? — не верил Телль.
— Могут, но никто не позволит, — глядя перед собой, говорила Нина. — Они будут стрелять. А потом принесут венок на похороны. Скажут, что исполняли свой долг и украдкой сунут денег.
— Я тоже могу дать денег. У меня есть.
Нина взглянула на Телля так, словно тот сказал лишнее.
— Кто из-за денег согласится — первый тебя и сдаст, — ей было странно, что этот взрослый мужчина не понимает столь простые вещи. — Тут нужен тот, кто хочет помочь, а не заработать.
Руки Нины перебирали бахрому скатерти стола.
— Я хочу помочь тебе и твоему сыну. Но я знаю, что это невозможно, — с болью сказала она. — Тот рыбак, который вас спас, — и он ничего бы не сделал.
Поднявшись, Телль задвинул стул.
— Тогда не нужно больше об этом говорить, — попросил он и пошел к сыну.
***
Телль специально вышел из комнаты одеваться на прогулку, когда хозяйка была у себя. Их с сыном высохшая обувь стояла на своем месте.
День выдался ясный. В небе одиноко стояло тяжелое холодное солнце. Море лениво качалось, поглаживая маленькими волнами берег, по которому расхаживала стайка чаек. От ночного костра уже ничего не осталось, — видимо, старый рыбак засыпал его песком.
Ханнес вглядывался в тихую, спокойную даль. Ни одной лодки, ни одной птицы он там не видел.
— Где бы мы сейчас были, если б получилось уплыть?
Телль пожал плечами. Сказать, что никуда бы они не уплыли, он не мог.
Сын разгладил ботинком песок.
— Папа, — убедившись, что отец слушает его, Ханнес продолжил: — Я не хочу, чтобы вы меня спасали.
— Как? — не понял Телль. — Почему?
Он наклонился к сыну — Ханнес не шутил. Телль подумал, что это все из-за него. Его неудачи, неумелость, невезение принесли сыну разочарование в нем. Телль вспомнил, как еще до школы они дома с Ханнесом собирали самолет. Сын подавал детали, а Телль терпеливо и долго склеивал их. Самолет получился весь заляпанный, со следами пальцев. А когда другой самолет Ханнес склеивал с мамой, тот вышел чистым, аккуратным, и наклейки на нем получились ровные.
Телль знал: это очень больно — разочароваться в родителях. Рано или поздно такое происходит у всех детей, когда те подрастают. Он сам когда-то разочаровался в отце. И, хотя Телль простил его, он уже не мог относиться к отцу, как раньше. Появилась какая-то жалость к нему.
Теперь Телль сам отец, и вот настал черед его сына. Тут сложилось несколько причин: сын вырос, Телль — ошибся, ну а Ханнес эту ошибку увидел и понял.
— Сынок. Не получилось в этот раз, получится в другой, — попробовал объяснить Телль. — Я сам впервые был в лодке… Может быть, в порту нас возьмут на корабль.
Ханнес покачал головой.
— Нет, — произнес он, глядя отцу в глаза. — Тут дело не в тебе. Просто — ты из-за меня погибнешь. Я не хочу этого.
Он повернулся к морю, вздохнул и вытер лицо ладонью.
— Ночью мы чуть не утонули. Потому что спасали меня. Если б меня не спасали — ничего бы не было.
Телль положил руку на плечо сына. Он хотел что-то сказать, но Ханнес прижал его ладонь своей.
— Я решил. Одна смерть лучше двух или трех. Это ведь простая математика. Не хочу, чтобы с тобой и мамой что-то случилось.
Рука Ханнеса скользнула вниз. Он опустил голову. Подумав, найдя слова, Ханнес решительно взглянул на отца.
— Если вы будете меня спасать, я сделаю так, что вам не придется это делать, — с силой сказал сын.
Неимоверная тяжесть навалилась на Телля.
— И как нам с этим жить? Мы твои родители, — только и смог произнести он.
Но Ханнес уже медленно, спрятав руки в карманы, шел вдоль края берега, зачерпывая ботинками песок. Потом сын остановился подождать Телля. Взгляд его застыл на пуговице отцовской куртки.
— Я понял: все будет так же. Так же будет вставать солнце, идти день, наступать ночь. Так же будет капать дождь, ездить машины. И вы — так же будете ходить на работу, работать там весь день, возвращаться домой. Ужинать, завтракать, на работе — обедать. Смотреть Нацвещание. Все у вас будет так же. Сейчас вы думаете обо мне, и потом тоже будете думать. Вспоминать меня будете. Только я вас уже не буду ждать.
— Хорошо, — глухо, не своим голосом, ответил Телль.
Если бы Ханнес его слышал сейчас, он ни за что не поверил бы отцу.
Домой они отправились, когда стало совсем темно. Выйдя с берега к дороге, Ханнес посмотрел на небо.
— Какое оно холодное! Сколько звезд!
Он начал считать их, сбился, начал снова.
— Нет, их слишком много.
Хозяйка
На следующий день, когда после обеда Телль убирал со стола за собой и сыном, в квартиру позвонили. Хозяйка открыла дверь. Поправив форму, в кухню из прихожей шагнул нацпол. Он раньше уже приходил к хозяйке — Телль с Ханнесом встретили его возле дома. Проводив тогда нацпола, Нина заметила их из окна. Она рассказала Теллю, что это у нее был участковый.
— Спрашивал: у меня ли вы живете и надолго ли? Обычное дело.
Сейчас участковый глядел только на Телля.
— Обедать будешь? — предложила нацполу Нина.
— Нет, я уже, — сказал он, по-прежнему не сводя глаз с постояльца. — В этот раз, Нина, я к твоим гостям.
Телль кивнул.
— У вас в комнате поговорим?
— Там мальчик отдыхает. Говорите здесь, — хозяйка выставила участковому стул и ушла к себе.