После смены Телль решил заглянуть в аптеку Нацздоровья в другой стороне от фабрики. Туда он еще не заходил.
— Вам нужна аптека не НЗ, — объяснил, посмотрев на предписание, фармацевт.
— Какая? — не понял Телль.
— Которая называется не "Нацздоровье". Такие есть. Они просто с номером.
Уже шагая по улице, Телль подумал, что, наверное, нужно было спросить, где здесь ближайшая такая аптека.
Память подсказала идти к железнодорожному вокзалу. Напротив него Телль увидел на первом этаже коричневого дома вывеску "аптечный пункт № 17". Сколько раз он проходил мимо, но никогда не обращал на нее внимания. А ведь и для Марка он покупал в аптечном пункте. Телль тогда не придал названию никакого значения. Тем более, что здание с тем аптечным пунктом потом снесли.
Телль открыл дверь, шагнул к прилавку и молча положил предписание. Женщина — аптекарь, прочитав его, куда-то ушла. Вернулась она с коробочкой в руке.
— Есть у нас такой препарат, — она показала коробочку Теллю. — Это одна доза. Обычно ее достаточно.
— Дайте еще две.
Аптекарь подняла к глазам предписание.
— Здесь указан только один человек.
— А что нам делать без сына? — спросил не столько у нее, сколько у себя, Телль.
Аптекарь не услышала его. Положив рядом предписание инспекции, она оформляла на бланке с номером продажу препарата. Потом, проверив инструкцию, закрыла коробочку и поставила ее перед Теллем.
— Десять пятьдесят.
Телль не шелохнулся. Взгляд его застыл на коробке.
— Десять пятьдесят, — повторила аптекарь.
Коробку с препаратом она убрала в бумажный пакет. Отдав деньги, Телль теперь смотрел на этот пакет. Забрать его он не мог. Рука вдруг стала слишком тяжелой, сердце горело.
— Возьмите, — аптекарь протянула ему пакет.
Телль поднял на нее глаза. "Забрать пакет — это еще ничего не значит", — мелькнуло в голове. Взяв его, Телль быстро вышел из аптеки.
На улице Телль остановился. Все же — почему он взял этот пакет? Кто ему сказал так сделать? Там, в аптеке, в голове — это был не его голос. Сам бы Телль никогда такое не подумал.
Как пакет нести домой?
Телль поглядел на часы. Времени было уже много. Смяв пакет, Телль засунул его в карман куртки.
Дорога домой была долгой. Ноги не шли, в голове тяжестью висел вопрос: зачем он это делает? Ответа Телль не находил. Все оказывалось лишь попытками оправдания, все было не то. Телль злился на себя, но злость гасла в безысходности, а ее место заполнялось усталостью.
Захотелось все бросить прямо сейчас и выпить купленное в аптеке. Чем ближе подходил Телль к дому, тем больше становилась эта мысль. Телль представлял, как Фина скажет ему, что он бегает от семьи в трудной ситуации, что он не хочет решать проблему, что его все устраивает.
Сжимавшая сверток рука вырвала его из кармана. Телль размахнулся и уже хотел разбить покупку об асфальт, но, увидев свою тень, вынужденно опустил руку. Все, кто был на улице, смотрели на него в этот момент. Обогнавшие Телля прохожие, шедшие сзади него, шагающие по противоположной стороне — все. Переложив сверток в другой карман, Телль пошел дальше. Улица тут же про него забыла.
Дома Фина уже начала волноваться. Она не отходила от окна, пока не увидела в желтом свете фонарей привычно сутулую фигуру мужа.
— Что ты так долго? — спросила она, открыв дверь. — Опять искал?
— Опять, — ответил, тяжело дыша после лестницы, Телль.
Фина скользнула взглядом по оттопыренному карману куртки мужа, но ничего не сказала.
Переодевшись, Телль сразу убрал коробку в шкаф на кухне.
— Я думала, ты не найдешь, — разочарованно произнесла Фина.
Вилка Телля легла на стол рядом с тарелкой макарон. Он отодвинулся от ужина.
— У вокзала оказалась с номером.
— Я знала про эту аптеку, — поставив на сушилку вымытую тарелку, призналась Фина. — Просто там у вокзала есть ведь Нацздоровье. И я думала, зачем там две аптеки?
Телль повернулся на табурете, сев боком к столу.
— На этой "аптечный пункт" написано. В чем разница — не знаю.
Достав из шкафа коробочку, Фина вытащила оттуда пузырек и поднесла его к свету.
— Как витамины прям, — сказала она, рассматривая сквозь коричневое стекло гремящие желтые шарики. — Где это делают?
Фина стала читать инструкцию.
— Здесь написано, что препарат прошел проверку, — она поставила пузырек и внимательно посмотрела на Телля. — Ты понимаешь, что это значит?
— Да, — Телль подумал про старика, который просил его помочь выбрать крупу в магазине.
Сев по другую сторону стола, Фина отодвинула от себя пузырек с коробкой.
— У нас на работе у начсклада я видела такие желтые шарики. И было их столько же, — сжав ладони, сказала она. — Начсклада в перерыв ходила за ними для отца. Она говорила, что у него отказали ноги, и он все время кричит от боли.
Телль задумчиво кивнул, глядя на ручку конфорки.
— Для Марка был в пузырьке сироп, — не отводя от нее глаз, произнес он.
Вздохнув, Телль поднялся с табурета.
— Ты куда? — остановила его Фина.
— К сыну. Я до сих пор не заглянул к Ханнесу.
— Не мешай ему, он занят.
— Что он делает?
— Пишет что-то в блокнот. Когда видит меня, закрывает его.
— Весь вечер?
— Каждый вечер. Сегодня просто дольше обычного.
— Ханнес большой уже, — пожал Телль плечами. — У него должны быть свои дела, свои секреты.
Фина исподлобья взглянула на мужа. Рука ее, лежавшая на столе, разжалась. Пальцы звонко ударились о пузырек. Тот стукнулся о пол и шумно покатился под шкаф. Телль вскочил от неожиданности. Быстро подняв пузырек, он сунул его в карман брюк, после чего спокойно сел обратно. Фина с досады прикусила губы.
"Надо было со всей дури об стену", — подумала она.
— Лучше б ты его не нашел.
Упрек жены повис над Теллем. Пока он не стал совсем невыносимым, нужно было сказать Фине.
— У нас есть сроки, — Телль не мог поднять глаз от клеенки на столе. — Если мы в них не уложимся, будет только хуже. В первую очередь Ханнесу.
Фина старалась думать не о том, что натворил муж, а о том, как спасти сына.
— Если сделать так, чтобы Ханнес просто заснул? Не навсегда. Если не весь пузырек выпить, а — половину, треть? А потом, когда Ханнес проснется, просто спрятать его.
— Я тебе говорил уже, там опознание будет, — хмуро ответил Телль. — Там коменданта позовут и соседей — понятыми. И на кремации они будут.
— Не вырвешься, действительно, — тяжело согласилась Фина.
— Сын сам все решил…
Тут Фина вспыхнула.
— Тебе так легче, верно? Спросить с себя нечего.
— Легче, — признался Телль, обожженный стыдом этой правды.
— Лучше б ты не нашел ту аптеку.
Поднявшись, Фина оперлась руками о стол и наклонилась к мужу.
— Для меня — это ты сделаешь. Не инспекция, а ты.
Телль беспомощно молчал. Фина бросила на него безжалостный взгляд.
— Как и с Марком.
***
Заснуть Фина в тот вечер так и не смогла. К ставшим привычными переживаниям за сына добавилось чувство вины из-за сказанных мужу слов. Телль, конечно, простит ее, но как же жестока она с ним! В раскаянии Фина гладила подушку, которой во сне накрыл голову муж, и неслышно просила у него прощения.
Днем Фине удалось отпроситься с работы пораньше. По пути она купила мороженого, апельсиновый сок, но Ханнеса дома не оказалось. Фину словно пронзило молнией. Придя в себя, она посмотрела под диваном, в шкафу и пошла искать на улицу. Спросить, видел ли кто ее мальчика, было не у кого.
Фина не сомневалась, что Ханнес решил пройтись, но она знала, как часто бесследно исчезали люди. Обычно это были старики, инвалиды, оставшиеся без родителей дети. Взрослые здоровые люди тоже пропадали, но потом они появлялись с клеймом геев или нацпредателей в газетах, передачах Нацвещания.
Началось все давно. В доме, где Фина поселилась по распределению после института, в дальнем подъезде жил слепой старик. Каждым ранним утром старик в одном и том же пиджаке выходил на прогулку со своей собакой. Когда с ним здоровались, он поворачивался на голос, улыбался и снимал шляпу.
— Почему вы так рано гуляете всегда? — спросила его как-то Фина.
— В это время меньше всего шума, — узнав ее, ответил старик.
Однажды он не вернулся с прогулки. Собаку его тоже больше никто не видел. Через несколько дней в квартиру старика заселился переехавший из села юноша, как потом выяснилось — племянник какого-то чиновника Нацжилинспекции, в ведении которой находился дом.
Фина часто думала о слепом старике. Остальным было жалко не его, а собаку.
В поисках сына Фина обошла дом, заглянула на школьный двор, посмотрела в близлежащих магазинах. Ханнеса нигде не оказалось. Может, он пошел ей навстречу к работе? Тогда Ханнес наверняка бы заметил мать, даже с другой стороны улицы. Библиотека? Нет. Кино? Что там сейчас идет?.. Нет. Встречать отца? Зная, что мать возвращается домой раньше Телля, сын предупредил бы ее.
Если с сыном ничего не случилось, а Фина в это верила, то он, скорее всего, где-то сидит. Нужно было найти его до того, как народ заполнит улицы, возвращаясь с работы. Любой окрик со стороны, который Ханнес не заметит, может стать роковым.
Нашла сына Фина на скамейке в скверике у нацпочты. У ног Ханнеса скакали воробьи, хватая с земли крошки. На правой коленке Ханнеса листами вниз лежал открытый блокнот. Фина подошла сбоку, села рядом и положила ладонь на руку сына.
— Тебе не холодно сидеть?
— Нет. Только на воздухе спать хочется. Когда сажусь, сразу прямо тянет в сон.
— Давно ты тут?
— После обеда. Такое солнце было горячее… Я каждый день здесь. Кормлю птиц, рисую их, — запустив руку в карман куртки, Ханнес вытащил остатки хлеба. — Домой до вас прихожу, чтобы вы не волновались. Сегодня просто увлекся.
— Сегодня я вернулась раньше. Захожу домой, а тебя нет, — Фина опустила глаза. — Я испугалась, что ты совсем ушел.