Сев на корточки перед матерью, Ханнес обнял ее ладони.
— Я не ушел бы. Я знаю, что тогда вам будет хуже. Вы только не ссорьтесь с папой и не обижайтесь друг на друга из-за меня. Пожалуйста.
Значит, сын все понимает, что у них происходит. Фине стало стыдно за себя с Теллем. Но еще больше ей было жалко своего мальчика.
— Не плачь, мам, — чуть сжал Ханнес ее руки.
— Я не плачу.
Фина моргнула, уронив слезу с ресниц.
— Я слишком хорошо знаю твоего отца. Ему было бы проще, если б ты ушел, — призналась она. — Конечно, отец этого не хочет и никогда не скажет об этом даже самому себе. Но он понимает, что тогда ему ничего не пришлось бы делать.
— Почему? — Ханнесу казалось, что мать несправедлива к Теллю.
— Он не привык принимать решения. Или боится — не знаю. Он их только исполняет.
Ханнес заметил разочарование на лице матери.
— Как вы тогда поженились? — хотел понять он.
— Я предложила, — просто ответила Фина.
Глаза сына стали большими от удивления.
— А он?
— А он пошел и все сделал.
Фина хотела попросить блокнот сына, но вспомнила, что у нее есть свой. Достав его, она стала писать историю своей свадьбы с Теллем. Выходившие из-под ее пера красивые буквы Ханнес схватывал сразу.
"Отец занял очередь в ЗАГС в три часа ночи. ЗАГС открывался в девять утра, а у меня в восемь начиналась смена. Я пришла на нее, разложила чертежи, и мне надо было уже бежать к ЗАГСу. Отец был там уже, в кабинете регистрации. Я забежала туда и сразу села на стул напротив него. Я думала, что не успею. Но получилось так, что отец, когда занимал ночью очередь, оказался вторым".
Дочитав до конца, Ханнес улыбнулся.
— Кто-то должен выносить на сцену пианино, чтобы артист играл на нем. Папа думает — это тяжелее.
В словах сына Фина узнала Телля.
— Артисты играют на рояле, — поправила она.
Фина не стала говорить Ханнесу о том, что, когда их с Теллем расписали, каждый из них пошел на свою работу. По-другому было нельзя.
— А я мороженое купила, — вспомнила Фина. — Тебе, отцу, всем нам. Оно дома.
— Такое, как тогда, в парке? — с надеждой спросил сын.
Фина замялась.
— Нет, — нерешительно произнесла она. — В магазинах у нас такое мороженое не продают. Я купила сливочное.
— Сливочное? — прищурился Ханнес. — Сливочное я тоже люблю. А я думал к вашему приходу сделать яичницу.
— Знаешь что, — засветилась Фина. — А пойдем сейчас в кафе поедим мороженое.
— Кафе? — переспросил сын.
Фина с улыбкой кивнула. До конца рабочего дня оставалось больше часа. Ханнес подал матери руки, и Фина поднялась со скамейки.
Конечно, лучшие кафе были в центре города. В округе же хорошим считалось заведение со странным названием "За нас!" Если не брать рабочие столовые с их пирожками с повидлом, плюшками да компотами, это кафе было единственным, которое могло предложить детям что-то еще, кроме сушек и сладкого чая. Фина шутила, когда проходила мимо, называя его то "За нос", то "Занос".
Кафе располагалось в том же здании, где и Нацторг, только сбоку. Из открытых дверей доносился запах настоящего кофе. Фина остановилась и, закрыв глаза, вдохнула его. Такой кофе она не пила много лет. Тот кофе, который иногда появлялся у них на работе, был всего лишь лучше, чем ничего.
Фина решила занять столик у окна. Предложив сыну сесть, она положила сумку на стул и отправилась читать меню. Оказавшись в незнакомой обстановке, Ханнес мял в руках шапку, озираясь по сторонам. Под потолком медленно крутились лопасти вентиляторов. Девушка в белом фартуке и шапочке вытирала тряпкой клеенку на соседнем столе. В углу, не отпуская пальцами чашку, читал газету худой военный. А из окна виднелась улица, по которой всегда возвращался с работы отец.
Убиравшая стол девушка подняла глаза на Ханнеса и улыбнулась. Смущенный ее вниманием, Ханнес перевел взгляд на военного. Он никогда не думал, что человек в форме может просто вот так сидеть, ничего не делая. Еще со времен детсада в представлении Ханнеса военный должен всегда пребывать в готовности защитить страну, ведь не дремлющие враги могут напасть на нее в любой момент. В садике, играя в солдат, Ханнес с другими детьми даже назначали часового на тихий час. Это было опасно, ведь, если неспящего часового замечал воспитатель, тот получал скакалкой или отправлялся в угол. А еще они с ребятами договорились нести по очереди каждый у себя дома караул по ночам, но там их быстро победили родители.
Фина вернулась к сыну с листком меню.
— Вот, — положила она меню перед Ханнесом. — Я решила взять себе кофе, а тебе — пломбир в шариках. Давай выберем, какой пломбир.
— Кофе? — сморщился Ханнес, вспомнив кофейный напиток, который им давали в садике, а потом в школе. — Как ты его будешь пить? Он же вонючий и противный.
— Нет, — уверенно ответила Фина, — здесь другой кофе. Настоящий.
— Пломбир с шоколадом, — выбрал Ханнес.
— Кофе и два мороженых, получается, — подытожила Фина, но, поглядев на сына, прищурилась и уточнила: — Три мороженых.
— Третье — для отца? — не понял мать сын.
— Для тебя!
— Тогда второе мне можно с сиропом?
— Конечно! — весело сказала Фина и отправилась за кофе с мороженым.
Ханнес повернулся к окну. На улице уже стемнело. В стекле Ханнес увидел свое отражение, а над ним — свет лампочки. Свет этот отражался сквозь следы чьих-то пальцев и на стоявшей посередине стола солонке.
В кафе зашли несколько человек, как понял Ханнес — рабочие после смены. Закинув одежду на вешалки, двое из компании пошли делать заказ, а оставшиеся стали сдвигать столы и стулья. Гремели они так, что военный, сложив газету, строго посмотрел в их сторону. Вытиравшая столы девушка вздрогнула.
Фина, осторожно неся разнос, несколько раз оглянулась на шумную компанию.
— Что там они? — чувствуя возникшее напряжение, спросил сын.
— Не обращай внимания, — ответила, как о чем-то незначительном, Фина.
Другие посетители кафе словно услышали ее совет и спокойно вернулись к своим делам.
На разносе матери оказалось только два мороженых.
— Второе для тебя я потом заберу. А то оно растает, — объяснила Фина.
Ханнес с довольным видом взял мороженое и воткнул в него ложку. Он хотел отломить большой кусок, но, бросив взгляд на мать, осторожно поскреб кончиком ложки по краю ближнего шарика. Фина одобрительно моргнула.
К ним с набитой салфетницей подошла вытиравшая столы девушка в фартуке.
— Вам положить салфетки?
— Если можно, — ответила, сделав глоток, Фина.
Девушка оставила салфетницу возле солонки на середине стола.
Воспользовавшись тем, что мать отвлеклась, разошедшийся Ханнес успел съесть половину порции. Фина, которая даже не начала свое мороженое, попросила его не спешить. Сама она наслаждалась кофе. Чашка была небольшая, и Фина пила его маленькими глотками, чтобы растянуть удовольствие.
— Спасибо! — шепотом сказал сын, отодвинув пустую креманку.
— Как тебе? — спросила Фина.
— Здорово!
— Сейчас я тоже попробую… — Фина протянула сыну чек. — Пойди, возьми себе второе. Только на ходу не ешь.
Взяв чек, Ханнес ушел. Фина стала наблюдать за ним. По пути сын обратил внимание на что-то среди одежды на вешалке, где разделась компания рабочих. Он долго стоял у раздаточной, прежде чем к нему вышел оттуда человек. Взглянув на чек, человек вынес мороженое и поставил его перед Ханнесом.
Возвращаясь, сын опять внимательно посмотрел на что-то среди одежды на вешалке. Он даже остановился и сделал шаг к ней. Один из рабочих заметил любопытство Ханнеса, но ничего не сказал, а только, откинувшись на стуле, проследил, куда дальше пойдет мальчик с мороженым.
— Что ты там увидел? — встретила сына вопросом Фина.
— Ме-та-лло-фон, — по слогам произнес Ханнес. — У нас в садике такие были. Они лежали рядом с игрушками, но нам никогда не разрешали их трогать.
— Наверное, этот металлофон рабочий купил домой в подарок сыну или дочке, — задумчиво сказала Фина.
Она выглянула из-за закрывавшего обзор Ханнеса на компанию. Рабочие что-то негромко обсуждали, стуча вилками о тарелки и гремя стаканами.
— Не мог он его сегодня купить. Он сюда с другими пришел сразу после смены, — поправила себя Фина.
— Значит вчера купил, — подсказал сын. — Или позавчера.
Он вместе со стулом вплотную подвинулся к столу, склонился над мороженым и лизнул его.
— Это еще вкуснее! — светящимися от счастья глазами посмотрел на мать Ханнес.
Фина сняла с кончика носа сына каплю сиропа. Попробовав ее, мать значительно кивнула.
— Очень вкусно.
Фине хотелось еще заказать себе кофе. Тем более, что сын вовсю был занят мороженым. Интересно, где они взяли этот кофе? Просто так его достать невозможно, а здесь он еще и стоит недорого. Другого ответа, кроме того, что у кафе откуда-то есть большой запас такого кофе, Фина не находила. Решив взять еще одну чашку, она уже поднялась со стула, как заметила возвращавшегося к своей компании от стойки бара рабочего. В каждой руке он держал по бутылке.
Не желая давать ни малейшего повода той компании, Фина села на место. Скорее всего, эти люди — с той же фабрики, что и Телль. Может быть, муж вместе с ними в одном цехе работает.
— О чем ты думаешь, мама? — заметив грусть на лице Фины, оторвался Ханнес от мороженого.
— Я вот смотрю на этих людей, ведь их ждут дома дети, — тихо, но внятно начала Фина. — Каждый ребенок хочет, чтобы папа принес ему что-то вкусное, поиграл с ним, почитал книгу или рассказал сказку. А папа приходит пьяный, без денег. И хорошо, если просто ложится спать, а не устраивает скандал. Для окружающих он всего лишь — мерзкий пьяница, а для ребенка — папа. Каким бы он ни был, ребенок все равно его любит, для него он — самый лучший папа на свете, самый родной…
Наевшемуся Ханнесу было лень размышлять над тем, что сказала мать. Своего отца он ни разу не видел пьяным.