Она развязала мешочек и начала вытряхивать часть его содержимого в чашу трубки. Я насчитал четыре разных вида измельчённых листьев. Две части – зелёные, хотя и разные с виду. Третья часть – коричневая, как навоз… Насколько мне было известно, это и вправду мог быть навоз. Четвёртая часть смахивала на крошечные полупрозрачные осколки сине-зелёного кристалла.
Энна осторожно выудила ногтем из трубки один из осколков, положила его обратно в кисет и, пробормотав:
– Этого слишком много не надо, – затянула шнурок. – Я хочу, чтобы ты её зажёг.
– Я? Ты хочешь, чтобы я разжёг трубку заклинанием, которое имеет нехилый шанс взорвать не только трубку, но и твою руку и половину твоего лица?
– Мне нужно немного твоей магии, – спокойно сказала она, хотя я прекрасно видел, как дрожит трубка в её руке. – Видишь ли, травы… они своего рода канал.
– Канал для чего?
Дюррал хмыкнул.
– Ты теперь эксперт по исцелению, парень? Думаешь, нам нужно твоё одобрение, чтобы попытаться спасти нашу дочь?
– Не набрасывайся на мальчика, Дюррал, – упрекнула Энна. – Это сложновато, Келлен, и, по правде говоря, никто из нас не может точно сказать, какие части головоломки работают, а какие вообще не имеют значения. Но, в конце концов, Проклятие, которое визири наложили на Фериус, нельзя победить обычными лекарствами. Для этого требуется… Полагаю, ты бы сказал – требуется дух.
– Дух?
– Я так и думала, что это должно звучать немного странно для бывшего посвящённого джен-теп.
Странно? Сама идея была ненормальной, суеверной и почти детской. Для моего народа магия являлась наукой. Формы необузданной силы существовали по всему миру. Скопище опасных подземных руд под Оазисом давало возможность посвящённому связаться с этими силами. После чего, при наличии должной подготовки и таланта, джен-теп использовал язык соматических форм, эзотерическую геометрию и силлабические интонации, чтобы направить силы в заклинание.
А то, что описывала Энна? Чушь.
Даже в магии шёпота было больше смысла: бестелесные, но разумные духи, обитающие на соседних с нами эфирных гранях, хоть и оставались невидимыми для нас, могли с нами общаться и при желании выполнять различные задачи, которые работали по законам их граней и проявлялись у нас в виде магических эффектов.
– Иногда требуется немного доверия, Келлен, – мягко сказала Энна.
Я сунул руки в футляры и вынул бесконечно маленькие щепотки красного и чёрного порошков.
– Значит, просто зажечь травы в трубке?
– Тебе придётся сконцентрировать свою волю.
– Мне всегда приходится концентрировать волю, – раздражённо ответил я. – Без этого не сотворить заклинание.
– Я имею в виду, одновременно ты должен думать о Фериус. Как будто… Как будто ты её зовёшь. Как будто её завалило камнепадом, а магия дыхания в твоём заклинании – крошечная соломинка, проходящая сквозь завал. Ты должен позвать Фериус через эту соломинку.
Я почувствовал, как толстые пальцы Дюррала сжали моё плечо.
– И не промахнись.
Рейчис зарычал на него из-за меня.
– Думаешь, я в своё время не боролся ни с одним белкокотом? – спросил старик.
– Путь Вьющегося Чертополоха на старости лет стал колючим, – предупредила Рози.
Её насмешка напомнила мне о её недавних словах – дескать, аргоси не живут долго. Судя по тому, как Дюррал сжал зубы, он не очень-то ценил напоминание о своих преклонных годах.
– Не заводи его, – предупредила Энна и махнула рукой. – Вы трое, кыш отсюда. В деле участвуем только я, Келлен и Фериус.
Дюррал и Рози нехотя отступили на несколько шагов. Рейчис ещё раз зарычал на каждого из них, давая понять всем, кого это касалось, что он выиграл противостояние, затем спрыгнул с моего плеча и направился к другому занятому столу.
– Пойду пошарю в карманах того парня.
Энна положила руку мне на предплечье.
– Всё в порядке, Келлен. Тебе не обязательно верить. То, что связано с проклятиями и бедствиями, вроде как очень запутано.
– Это спасёт Фериус? Я имею в виду, если мы всё сделаем правильно?
Она устало покачала головой.
– Нет, сынок, не спасёт, но облегчит симптомы. Даст ей немного сил, чтобы она смогла ещё какое-то время побороться с Проклятием.
Она убрала ладонь, и я посмотрел на свои руки.
К мозолям на моих больших и указательных пальцах прилипло всего несколько крупинок красного и чёрного порошков – ровно столько, чтобы бросить заклинание и послать пламя в чашу трубки. Мне придётся щёлкнуть пальцами, чтобы заставить крупинки столкнуться в воздухе, а затем направить огонь в нужное русло… всё это время каким-то образом подталкивая свою волю в заклинание, чтобы вызвать Фериус.
Иголочка в стог сена.
Мне пришлось сделать ещё один шаг назад. Целиться труднее, когда находишься слишком близко к мишени. Как только я убедился, что правильно выбрал углы, я щёлкнул пальцами, за мгновение до того, как порошки соприкоснулись, сложил руки в соматические формы и произнёс заклинание из одного слова.
– Караф.
Две тонкие нити огня, красная и чёрная, выстрелили и закрутились друг вокруг друга. Я слишком поздно понял, что направил их чуть-чуть под другим углом. Каким-то образом Энна вовремя это заметила и передвинула трубку на полдюйма, чтобы пламя ударило в содержимое чаши.
– А теперь отойди, – сказала она. – Не хочу, чтобы ты это вдыхал.
Несмотря на предупреждение, я стоял, как пень, пока не почувствовал, что Рози тащит меня туда, где они с Дюрралом укрылись от уродливого чёрного дыма, повалившего из трубки. Энна сделала длинную, медленную затяжку – осторожно, словно подкрадывалась к гремучей змее. Её щёки надулись, но она удержала дым во рту, осторожно положив трубку и достав второй инструмент, которым загасила пламя.
Потом снова посмотрела на меня с глазами, полными слёз. Я не мог сказать, повинен ли в её слезах дым или страх за жизнь дочери.
Она потянулась и большим и указательным пальцами левой руки зажала ноздри Фериус. Правой рукой осторожно потянула Фериус за подбородок, чтобы открыть рот. Мучительно медленно Энна выдохнула тонкий завиток чёрного дыма, всё время шевеля губами, как будто использовала магию шёпота. Дым проник в рот её дочери и остался там, кружась, словно запертый в стеклянной чаше.
– Давай, девочка, – сказал Дюррал у меня за спиной. – Твоя мама зовёт тебя. Хоть раз в жизни послушайся.
Фериус внезапно зашлась в мучительном кашле, хотя вместо того, чтобы выдохнуть дым, казалось, втянула его глубоко в лёгкие.
– Вот так, моя дорогая, – сказал Дюррал. Голос старика дрогнул. – Никакое чёртово Проклятие не удержит мою девочку.
Снова кашель, густой, хриплый, резкий. Кровь сочилась из уголка рта Фериус, чёрная нить скользила в крови, как масло в воде. Она подняла руки, пытаясь закрыться от дыма, но Энна удержала её и продолжала медленно выдыхать, пока весь дым до последней частицы не вошёл в лёгкие Фериус.
Спустя некоторое время Фериус успокоилась и открыла глаза.
– Мама?
Энна улыбнулась.
– А кто же ещё?
– Я сомневалась, что когда-нибудь увижу тебя снова.
– В последний раз, – сказала мать. – Я же говорила, что мы встретимся в последний раз.
– И больше никогда?
– Не могу ясно разглядеть пути впереди. И никогда не могла. Но я думаю, это наша последняя встреча, малышка.
Мысль о том, что кто-то называет Фериус Перфекс «малышкой», казалась абсурдной. Но она вытерла слезу тыльной стороной ладони. Повернула голову и в упор посмотрела на меня.
– Это ты, малыш? – спросила она.
Я подошёл ближе и опустился рядом с ней на колени.
– Я думал, ты умерла, – сказал я, беря её за руку и стараясь не разрыдаться, как потерявшийся ребёнок.
– Подумывала об этом, – ответила она и неуклюже потянулась к моей руке. Я сжал её руку в ладонях. – Потом вспомнила, что ты слишком упрям, чтобы позволить мне умереть.
– Ей нужно отдохнуть, – заявила Энна, доставая из кожаного чемоданчика баночки и бутылочки и аккуратно их расставляя. – Оставь её со мной на несколько часов: я дам ей все лекарства, какие смогу, чтобы она набралась сил.
– Только одно лекарство может вылечить то, что меня сейчас мучает, – пропыхтела Фериус. – И я не могу представить, чтобы кто-нибудь любезно его принёс.
– Да неужто? – спросила Энна, приподняв бровь.
Фериус широко распахнула глаза.
– Мама, у тебя же нет…
Энна сунула руку во внутренний карман пальто и вытащила оттуда нечто длинное и тонкое – то, что я сразу узнал.
– Ты принесла мне курительные соломинки! – Энтузиазм в голосе Фериус контрастировал с бледностью её усталого лица. – Но вы же с папой ненавидите курево.
Дюррал подошёл и положил руку на плечо дочери.
– Это дурная привычка, девочка. Она когда-нибудь тебя убьёт. Но твоя мама носит их с собой повсюду. На всякий случай.
Я встал и отступил назад. Мне показалось: лучше уйти в такой семейный момент.
– Ты хорошо справился, – сказала мне Рози.
Я не понял, то ли она и вправду так считает, то ли говорит так просто из любезности. Потом вспомнил, что Рози никогда не бывает любезной.
– Спасибо, – ответил я.
– Пошли со мной, – велела она.
Задёрнув занавеску, чтобы оставить Фериус наедине с родителями, Рози направилась к каменным ступеням, вырезанным в длинной стороне пещеры. Ступени вели на галерею над залом.
– Остальные вот-вот спустятся вниз.
– Какие «остальные»?
Рози склонила голову набок, словно пытаясь понять, притворяюсь я глупым или действительно глуп. Затем кивнула, как будто я дал ей ответ.
– Остальные аргоси. Они ждали нас.
– Зачем?
На лице Рози появилась её версия улыбки – она вроде как сжала губы, не то чтобы неприятно, но так, что у меня по спине пробежал холодок.
– Чтобы сыграть в карты, конечно.
Глава 42. Карточная игра
Во время путешествий с Фериус Перфекс я изучил сотни карточных игр. Простых, основанных в основном на случайностях, таких, как «Жатва фермера» – в ней каждый игрок начинал с двух длинных рядов карт рубашками вверх и мог назвать либо масть, либо цифру, получая очки в зависимости от того, насколько точно угадывал. Сложных игр, таких как «Капризные звёзды», требовавших отличной стратегии, не говоря уж о памяти (Фериус могла запомнить положение каждой карты в колоде, стоило развернуть её веером). Она научила меня даже таким странным играм, как «Забывчивый трубадур», где каждый игрок начинал с одной карты, вокруг которой слагалась история, а другой игрок продолжал рассказ, выкладывая одну из своих карт. С каждым ходом – или «строфой», как это называлось, – история становилась всё сложней, в игру вплетался ряд правил повествования, и игрокам полагалось подстраивать под них карты у себя на руках. В конце концов, выигрыш зависел как от применения этих неустойчивых правил, помогающих рассказать лучшую историю, так и от наличия нужных карт.