Поэтому – да, я знал много карточных игр.
– Что, чёрт возьми, они делают? – спросил я, стоя рядом с Рози на галерее.
Внизу, под нами, около пятидесяти мужчин и женщин, так же отличающихся друг от друга, как они отличались от берабесков в городе наверху, расположились вокруг столов, освещённых помятыми медными фонарями, и в полной тишине играли в карты. Однажды я видел, как это делали Фериус и Рози, поэтому понял общий принцип: двое аргоси раскладывали собственные колоды (карты, на которых они рисовали разные народы континента так, как они их видели) и таким образом показывали друг другу, что узнали о положении в мире. Затем начинали перекладывать карты друг у друга, как бы говоря: «Может, ты ошибся? Может, это скорее вот так?» Первый игрок мог согласиться, отменить изменение или разложить узор совершенно по-другому, иногда используя нарисованные карты второго игрока.
– Путь Дикой Маргаритки никогда не учила тебя этой игре, не так ли? – спросила Рози.
Меня удивил не столько вопрос, сколько отсутствие презрения, недоверия или характерного разочарования в её голосе.
– Не учила.
Рози кивнула, явно удовлетворённая моим ответом.
Но я не был удовлетворён.
– Почему Фериус никогда по-настоящему не учила меня быть аргоси? – спросил я с предательской жалобной ноткой в голосе. – Всегда танцы вместо защиты, музыка вместо красноречия. Почему каждый из её уроков должен был быть таким…
– Чертовски необъяснимым?
Столь беззаботный ответ настолько не вязался с этой ожесточённой женщиной, что я невольно рассмеялся.
Рози посмотрела в дальний конец пещеры, на задёрнутую занавеску, за которой под бдительным оком родителей отдыхала Фериус.
– Моя сестра не похожа ни на одного из нас.
Её взгляд скользнул по разношёрстному племени не вписывающихся ни в какие рамки людей, играющих в карты под нами. Она вздохнула.
– Что, полагаю, делает её такой же, как все мы.
Тогда я задал вопрос, над которым размышлял долгое время, зная, что Фериус никогда не даст на него прямого ответа.
– Почему аргоси так отличаются друг от друга? Почему они такие… неорганизованные? С вашими талантами вы могли бы стать…
– Армией? – предположила Рози.
– Полагаю, да.
– Армия бродячих аферистов, играющих в карты, – сказала она почти с тоской. – Мы, несомненно, стали бы ужасом континента.
Она повернулась ко мне, прислонившись спиной к деревянным перилам, вмурованным в каменные стены галереи, подняла руку и пошевелила пальцами.
– Что ты видишь?
– Твою руку.
Она покачала головой и сжала руку в кулак, направив его мне в грудь.
– Армию. Эффективную. Сплочённую. Идеально организованную для своей цели.
– Для войны?
– Возможно, для войны. Возможно, просто для контроля.
Она поднесла кулак ближе ко мне.
– Ты можешь сопротивляться контролю моей армии?
Я тоже сжал кулак, но потом разжал пальцы и обеими руками обхватил её ладонь.
Рози снова слегка улыбнулась.
– Ты захватил мою армию. – Её улыбка исчезла. – Вот только…
Я даже не заметил движение её второй руки, но вот он – короткий, острый кончик её ногтя, направленный в уголок моего глаза.
– Аргоси.
– Здорово! – тихо сказал Рейчис, сидевший на перилах. Я и не заметил, когда он там оказался. – Думаю, она собирается выдавить тебе глаз, Келлен. Можно, я его возьму?
Я отпустил кулак Рози, и она убрала палец от моего глаза.
– Значит, таков Путь Аргоси? – спросил я. – Стать кем-то вроде воина, чтобы обходить, обманывать и побеждать армии?
Она повернулась, оперлась руками о перила и посмотрела на игроков внизу.
– Таков мой путь. Мой путь всегда был Путём Роз и Шипов. Искать то, что в мире прекрасно, нежно, и защищать это без колебаний. Без милосердия.
– Фериус не такая, – огрызнулся я, возмущённый тем, что показалось мне критикой в адрес моей наставницы.
Рози не обратила внимания на мою вспышку гнева.
– Как и большинство остальных. Каждый из нас идёт своим путём, и никто не может быть уверенным, что путь правильный, всегда есть надежда, что где-то там другой аргоси нашёл путь, который ищем все мы.
– Какой именно?
Не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня, она снова подняла кулак.
– Тот, что удержит армии мира от уничтожения самих себя и всего, что они призваны защищать.
Я присоединился к ней у перил и принялся наблюдать за десятками карточных игр, разворачивающихся под нами. Каждая колода была расписана владельцем вручную, отражая не только личный художественный стиль, но и индивидуальное восприятие – уникальные взгляды аргоси на цивилизации этого континента. И всё же, какими бы разными ни казались карты и в каком бы порядке ни раскладывали их игроки, один и тот же узор появлялся снова и снова, когда я смотрел на расклады.
– Что ты видишь? – спросила меня Рози.
Я не заметил, что она повернулась и смотрит на меня.
– Это смахивает на… как бы они ни перемещали карты, результат всегда похож на армии, готовые к столкновению.
– А почему, как ты думаешь?
Я знал ответ – по крайней мере, он вертелся у меня в голове, – но не мог выразить его словами.
– Это как-то связано с самими картами, – начал я.
– Но почему? Почему они могут образовать только один…
От резкой боли в левом глазу у меня перехватило дыхание. Кожу вокруг моих меток Чёрной Тени защипало, когда линии начали изгибаться и поворачиваться, как шестерёнки замка. Сперва одна, потом вторая и, наконец, третья.
Теперь энигматизм овладевал мной всё чаще, обрушиваясь ниоткуда. На этот раз у меня перед глазами поплыло и вся пещера как будто заполнилась чёрно-зелёным туманом. Карты на столах взмыли в воздух, выстраиваясь передо мной. Каждая масть оживала – щиты дароменской империи, чаши теократии берабесков, заклинания джен-теп, хитрые приспособления гитабрийцев, колёса забанцев и другие масти, представляющие страны в самых отдалённых северных и южных частях континента, где я никогда не бывал.
Рамки карт разлетелись вдребезги, как стекло, высвобождая картинки внутри. Семёрка чаш стала клириком, ведущим свою паству в молитве. Два щита раздвинулись, показав пару молодых воинов, тренирующихся с деревянными мечами. На вращающейся шестёрке колёс группа забанских ремесленников вплетала кожаные ремни в крепкую, но гибкую броню. Каждая карта, каждая грань жизни какой-либо культуры занялась своим делом. Жизни, которые они изображали, казались совершенно естественными, даже благородными, но, собранные вместе, все они вели к…
– Келлен? – спросила Рози.
– Масти, – прошептал я. – Дело в самих мастях.
То, что я произнёс ответ вслух, заставило видение развеяться. Люди и места, разбросанные по пещере, застыли, снова заключённые в рамки карт. Карты поплыли обратно к столам, с которых, по правде говоря, никогда и не улетали. Метки Чёрной Тени вокруг моего левого глаза повернулись и снова закрылись.
– Ты болен? – спросила Рози.
Озарение, которым одарил меня энигматизм, уже начало исчезать, поэтому я заговорил быстро, выдавливая слова, пока не поздно:
– Игра подстроена. Масти, страны, которые они изображают… Когда видишь их вместе, карты каждой масти, как ни реши их разыграть, результат один – война.
Рози молча наблюдала за мной.
– Так вот к чему ведёт вся человеческая цивилизация? – спросил я. – Неужели мы обречены лишь на бесконечные войны и кровопролитие?
– Аргоси не верят в судьбу, – ответила она со сталью в голосе. Но потом её плечи поникли, с губ сорвался вздох. – И всё же здесь, на этом континенте, все пути, похоже, ведут к одному и тому же концу. Мы отправляемся ко всем народам, посещаем все страны, всегда стремясь лучше понять их людей и усовершенствовать наши колоды, чтобы карты более точно их изображали. Но когда раскладываем карты, они всегда рассказывают одну и ту же историю о долгом, непоколебимом марше на войну.
Тут я понял, почему аргоси такие. Почему Фериус так отличается от Рози, а Рози – от всех остальных. Они были не просто игроками, они были самой игрой. Непредсказуемо перетасованная колода карт, стремящаяся при раздаче помешать войне охватить континент. И всё же, сколько раз они ни тасовали колоду, результат получался один и тот же.
– Это игра, – повторил я. – Сама игра подстроена.
Рози открыла рот, чтобы заговорить, но я не расслышал, что она сказала. В моей голове прозвучал другой голос.
«Ты сейчас придёшь поиграть со мной, Келлен?»
Голос маленького мальчика.
Голос Бога.
Глава 43. Колода
– Бог Берабеска хочет, чтобы ты пошёл и убил его? – спросил Путь Горных Бурь. Тот самый высокий человек в приграничной шляпе, который сидел в одиночестве, когда мы с Рози принесли Фериус в салун.
– Не уверен, – ответил я. – Точная фраза звучала так: «Ты сейчас придёшь поиграть со мной, Келлен?»
Невысокая, плотная женщина с самыми чёрными волосами, которые я когда-либо видел, представившаяся как Путь Изумрудных Ступеней, наклонила голову, словно пытаясь расслышать нечто, скрытое в моих словах.
– Такая увертюра может означать, что он хочет тебя испытать, – предположила она.
– Испытать? – фыркнула стоявшая рядом с Изумрудом забанская девушка на пару лет младше меня. – Скорее всего, маленький ублюдок хочет заманить меткого мага в свой храм, чтобы убить. Я предлагаю взять артефакты – Бич и те нелепые Кости или что они такое на самом деле – и поменяться ролями с так называемым Богом.
Забанцы ещё меньше моего народа уважают религию (и азартные игры).
– Ты всегда смотришь на вещи слишком прямо, моя тейзан, – вздохнула Изумруд.
– Возможно, я просто вижу их ясно, маэтри, – возразила девушка.
Несколько аргоси высказали собственные соображения, некоторые произносили поэтические афоризмы вроде того, что нельзя путать игроков с фигурками на доске, а другие предлагали тонкие решения вроде: «Давайте просто взорвём двери храма и убьём его».