Голос Луки, слабый, и тихий, невесомое прикосновение его руки к спине Равеля. Это было невозможно. Мышонок должен был быть мёртв. Мёртв… разве его шея не была сломана? Равель видел это, чувствовал под своими руками».
Царапины, растянутое запястье, и синяки на шее — лёгкий ущерб для того, кто упал со скалы. Официальная версия гласила, что старшие мальчишки просто играли, а малыш пробрался к ним незамеченным, и случайно был столкнут. Но отец знал, благодаря Томасу, кто именно и почему толкнул Луку, не думая о последствиях. Вот только о сломанной шее Луки Том так и не сказал, то ли решив, что он ошибся, то ли побоявшись, что ему не поверят. Впрочем, спустя столько лет Равель и сам был готов поверить в свою ошибку.
Вот только пожимая руку Томасу, встречающего его у корабля, Равель видел в глазах того, что он так и не прощён. И никогда не заслужит больше его доверия.
— Надолго ты к нам? — не пытаясь имитировать дружелюбия, спросил капитан Горгенштейн.
— Пока не пройдёт последствия от отравления. Оружие северян кажется старомодным, но последствия от яда, наносимого на стрелы, плохо излечимы. Меня до сих пор порой лихорадит, хотя прошло уже два месяца.
— Но выглядишь ты неплохо, Рави! Как же давно я тебя не видел!
Лавель совершенно искренне заключил Равеля в объятиях.
— Ты слишком редко отвечал на письма, а ведь я писал тебе почти каждый месяц, — с укоризной сказал священник, наконец взяв себя в руки. — Ты получал их?
— Получал. Просто… не всегда было время для ответных писем, да и не хотелось писать о службе. Сам понимаешь.
Томас молча двинулся к выходу, и братьям пришлось поспешить за ним.
— Потише, Том. Рави совсем задыхается от столь быстрой ходьбы, — окликнул того Лавель.
Разговор удалось продолжить только в карете.
— Значит, и Мира тоже, — продолжил разговор Равель, вспомнив, что же именно было в последнем письме Лавеля.
— Миранда? Ах, ты про её положение… Даже Мира-заноза скоро станет мамой, представляешь? Осталось только Августе и Кристе выпорхнуть из семейного гнёздышка.
— Августе самое время, — рассеяно согласился Равель, украдкой глядя на упрямое лицо Томаса. — Она всё так же гоняет женихов, как ты и писал, Лавель? Я не удивлён. Сестрёнка всегда была своенравной. Кое-кто с комплексом курицы-наседки её ужасно разбаловал.
Томас фыркнул, всё так же не отрываясь от вида за окошком.
— А остальные как? Ави всё также в бегах?
— Ни слуху ни духу, что и к лучшему. Судя по всему он наворотил дел… впрочем, я не слишком в курсе всей этой уголовщины.
— А мышонок Лука? Как его успехи в школе?
— Лучший из лучших, — с гордостью ответил Лавель, как будто это была его заслуга.
— А ты что скажешь, Том? Действительно ли Лука лучший из лучших?
Равель не понимал, почему хочется задеть Томаса, но хотелось ему это ужасно.
— Лучше, чем должен быть, учитывая все обстоятельства, — огрызнулся совершенно по-мальчишески капитан, вспоминая именно тот случай, о котором намекал ему Равель. Тот криво улыбнулся, отчего рубец на лице неприятно заныл.
— Ты увидишь Луку только на выходные, мы не стали дёргать его с обучения. И Марк с Карлом только через неделю приедут. Правда, всего лишь на несколько дней — у них вскоре будут военные сборы, и им придётся уехать. Надеюсь, они не будут служить так далеко, как ты, иначе наш дом совсем опустеет. Матушка уже начала жаловаться на скуку и напоминать Томасу, что ждёт, когда тот приведёт домой жену.
— А ты всё так же строишь из себя одинокого морского волка, а, Том? — подразнил старшего Рави.
Суровое лицо капитана неожиданно смягчилось, а лёгкая улыбка скользнула по губам.
— Уже нет. Родители ещё не в курсе, но клянусь всеми морями, я буду женат ещё до начала лета! Впрочем, сдаётся мне, что и Августа скоро расстанется со своим титулом старой девы. Не поверишь, кто вчера заходил к отцу за рукой Августины, и что тот ему ответил…. и что ещё важнее, что ответила Августа!
Кажется, всё-таки Равелю не придётся скучать в столице. По крайней мере не со столь большой семьёй. Что ж, если свадьбы других сестёр он пропустил, то уж венчание любимицы Томаса он не пропустит. Может быть, чужие хлопоты и волнения успокоят демона, засевшего глубоко внутри, заставят забыть о снедающем его голоде…
Или же раззадорят его ещё больше. Впрочем, эти семь лет не прошли даром, научив Равеля вымещать поселившуюся внутри чёрную ярость не на близких людей, а на чужаках. Уж в столице-то найдётся не один подонок, о чьей смерти никто не будет жалеть.
Каждую пятницу после уроков Лука возвращался на выходные домой. Обычно он приходил к часам пяти, но в этот раз он решил сначала заглянуть в убежище Гохра, поэтому домой пришёл уже глубоко затемно, и сильно уставшим. Всё, о чём он мечтал, это сполоснуться, смыв с себя пыль и свалиться в постель.
О том, что Равель возвращается домой, Лука абсолютно забыл. Поэтому когда дверь отчего дома открыл незнакомый бритый мужик с тёмными, почти чёрными глазами и резаной рожей, Лука на секунд растерялся. Даже оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что пришёл именно домой, а не ошибся дверью, задумавшись о вечном.
— Ну же, не стой на пороге, Лука. Где ты так долго ходишь?
Хотя память на лица у Лукреция была отвратительной, этот голос он помнил.
— Равель?
Теперь Лука узнал своего старшего брата. Мда, а он-то надеялся втихую заняться своими делами. А теперь придётся терпеть нашествие других родственников, которые будут жаждать повидаться с Равелем и узнать о его приключениях. И едва ли удастья смыться — матушка не поймёт.
Зайдя внутрь, маг выдержал дружеское, и несколько неуклюжее похлопывание по плечу, а также знакомое по детским годам подтрунивание о своём росте.
— Для своих лет я считаюсь высоким, — несколько высокомерно заметил Лука, потирая ноющее плечо.
— Ты ещё скажи, что упитанным… Готов поспорить, что ты хочешь есть, а ужин уже прошёл. Олина! — громко позвал Рави немолодую уже служанку, лениво оттирающую лестничные перила.
Та не спеша вытерла руки о передник и кротко спросила:
— Да, господин Равель?
— Сходи на кухню, попроси Файну разогреть остатки ужина.
— Да я и сам могу себе бутерброды сделать, — проворчал Лука, понимая, как недовольна будет повариха, когда её в десятом часу ночи заставят стоять у плиты.
— Не спорь. Тебе нужно нормально питаться. Пойдём пока в гостиную, я на тебя полюбуюсь.
Усадив Луку в кресло, Равель уселся напротив, взболтнул в стоящем на столике бокале ром, и залпом допил. Затем вновь щедро плеснул в бокал и протянул его Луке.
— Выпьешь немного для расслабления?
— Магам нельзя пить, — настороженно ответил Лука, поняв, что брат был сильно пьян.
— Жаль. Мне на самом деле тоже докторусы запретили, но душевное здоровье мне как-то важнее физического.
— Что-то случилось?
Не то, что его уж слишком интересовал этот вопрос, просто хотелось понять, нормальное ли это состояние для брата или всё-таки нет. Вот кого-кого, а алкоголиков до этого в роду Горгенштейнов не было.
— А-а-а, ты же пропустил всё веселье. Скажи, у вас всегда так семейные ужины проходят?
— Как?
— Бурно. Я и забыл, каким Томас может быть упрямым. А вот то, что он романтичный дурак, и вовсе не знал. Ты, кстати, сильно на него похож. Он не достаёт тебя своей опёкой?
— Не особо, — честно ответил Лука. — Мы редко видимся.
— Возможно, он тебя избегает, — склонившись ближе, и почти шепча, сказал Рави. — Как и меня теперь.
— Зачем ему тебя избегать? — непонимающе нахмурился Лукреций, но ответа получить не успел.
— Лука! Иди спать! — необычайно злой голос Томаса заставил Луку вздрогнуть. Равель же казалось и вовсе не заметил появившегося брата.
Вместо этого он потянулся к уже почти пустой бутылке рома, но был остановлен Томасом.
— И ты отправляйся спать, — уже как-то устало сказал Томас. — Иди, не донимай Луку своими пьяными бреднями.
— Я даже ещё не начал… — хитро сощурил тёмные глаза Равель, и поднялся удивительно твёрдо, как будто не он только что был в усмерть пьян. — Кстати, куда ты направился? Развлекаться или к своей невесте? Или развлекаться к своей невесте?
Только сейчас Лука заметил, что Томас был в верхней одежде.
— Какой ещё невесте? — без особого интереса спросил Лука, тягостно думая, как же его задолбали родственники со своим закидонами.
— У Томаса появилась зазноба, которую батюшка совсем не одобряет, — насмешливо подмигнув Томасу, объяснил Равель. — Хотя, на мой взгляд, ничего ужасного в её роде деятельности нет. Не шлюха же, а обычная травница.
Луке не понадобилось много времени, чтобы вспомнив слова Жерара о будущем родстве, понять, на кого намекал Равель. А ведь Томас действительно был знаком с тёткой Жерара, иногда продавая ей остатки своего товара.
— Значит, ты хочешь привести Дели Лекой в семью?
Томас поджал губы:
— Что-то имеешь против?
«Не считая того, что эта девица в последнее время излишне навязчиво пытается со мной подружиться, что я даже перестал заходить в гости к Лекою, то ничего такого», — подумал Лука, пожав плечами. Пора ему действительно сваливать, и не только из гостиной. Может, ему оставаться на выходных в школе? Или снять к примеру себе комнатку в городе. Куда угодно, лишь бы подальше от этого бардака.
На завтраке было предсказуемо мало людей. Лавель спозаранку уехал готовиться к субботней службе, Равель всё ещё отсыпался после вчерашней попойки, а Томас так и вовсе не явился домой. Криста, любимица отца, обычно просыпалась только к обеду, да и матушка решила подняться позже, так как её тонко чувствующая натура не перенесла вчерашний скандал между старшим сыном и мужем. А вот Лука, несмотря на то, что и он лёг почти за полночь, по школьной привычке поднялся довольно рано, поэтому вместе с Августой имел эксклюзивную возможность видеть весьма расстроенного отца, с отрешённым видом жующего овсянку.