Настенные часы пробили два часа ночи, когда девушка наконец уснула. Елизаров осторожно уложил ее и только после этого позволил себе подняться с дивана. Быстрым шагом прошел на кухню и первым делом жадно закурил, сделал пять или шесть глубоких затяжек подряд. Затем вынул из холодильника нераспечатанную бутылку «Русского Размера», с хрустом скрутил пробку и набулькал в первый подвернувшийся под руку стакан не сто — сто пятьдесят граммов, как планировал, а больше двухсот. До края.
— Что ни дежурство, то происшествие! — вздохнул следователь, занимая место в салоне служебного автомобиля. — Снова труп. Убийство на дачах. Нижние Сосенки.
— Не ближний свет, — посетовал водитель. — Я знаю это место. Деревня. Недалеко дачный поселок. Старый такой…
— Ладно, где наша не пропадала! Погнали.
Стал накрапывать мелкий дождик. К моменту, когда Перегудов прибыл на место преступления, дождь разошелся вовсю. Машина, петляя между домиками, остановилась в одном из тупиков дачного массива.
У ворот дачи приехавших встретил участковый милиционер.
— Здравствуйте, Виктор Алексеевич. Сержант Яковлев, — представился молодой человек.
Следователь бросил ответное приветствие.
— Глушь-то какая! На дачах никого? — поинтересовался он и, накинув куртку на голову, вышел из машины.
— Сейчас мало, — ответил участковый. — Сезон закрыт. В будни почти никто не бывает. В выходные так иногда приезжают…
Яковлев повел сыщика вдоль забора к калитке.
— Есть соседи, живут тут. Семья. В пятом отсюда доме… И сторож вон — дядя Коля, — участковый показал на мужчину за забором дачного участка, которого Перегудов не заметил за густыми зарослями дикого винограда, оплетающими сетку-рабицу.
— Как же здесь пройти? — пробурчал следователь, срывая с калитки свисающие до земли лозы винограда.
Яковлев вслед за сыщиком нырнул в образовавшуюся в живой изгороди брешь.
— Тут за много лет все так поросло, — отозвался сторож. — Хозяин не выходил из дома. Зачем ему было обрывать виноград?
— Что, вообще не выходил? — переспросил Перегудов.
— Да. А что вы удивляетесь? Тут ближайший магазин только в деревне. Четыре километра отсюда. Просто так, без нужды, не пойдешь. А так, что тут больно-то нос высовывать!
Все трое быстрым шагом, прижимаясь к стене, укрывавшей их от ливня, направились к входу в дом. Под деревянным покосившимся навесом над самым входом мужчины остановились.
Входная дверь была настежь раскрыта. Из глубины дома доносилось неровное бормотание, перемежающееся со звуками тихой мелодии.
— Телевизор работал, — пояснил сторож.
— Труп там, наверху, — сержант отступил назад, пропуская следователя в дом. Затем снял с себя куртку и стряхнул с нее воду. — Я вызвал оперативников. Должны быть с минуты на минуту.
Перегудов шагнул в дом. За ним последовали участковый и сторож.
Лестница, ведущая на второй этаж, выходила на просторную веранду. Труп лежал посреди комнаты напротив тумбочки с телевизором. Рядом валялся перевернутый набок старый деревянный стул. Одна из его ножек была сломана пополам.
Несмотря на то что балконная дверь была настежь распахнута, комнату наполнил удушающий сладковатый запах начавшего разлагаться тела.
Убитым был молодой мужчина лет тридцати пяти на вид. Волосы ровно острижены коротким ежиком. Череп мужчины был неестественно синего цвета. Огромное кровяное пятно в области виска сразу бросалось в глаза. Кровь из раны неровными струйками растеклась по всему черепу. Лицо мужчины было сильно обезображено. Струившаяся из рассеченной брови над левым глазом кровь залила лицо и коркой застыла на коже. Левый глаз широко раскрыт и тоже заплыл кровью.
Рубаха на груди насквозь пропиталась кровью. У Перегудова перед глазами на мгновение мелькнула картинка, которую он видел в подъезде, где убили Лерайского. Сыщик осторожно потянул за полу рубашки. Застывшая в жесткую коросту кровь намертво приклеила ткань к телу. Перегудов потянул сильнее, и ткань жестким пластом приподнялась. Кожа на груди убитого вздулась. На ней отчетливо проявилась рваная рана в виде латинской буквы Z.
Перегудов только кивнул и молча вышел из комнаты. Вместе с участковым и сторожем Колей они направились вдоль рабицы в обратном направлении.
— Далеко так идти, Николай? — спросил Перегудов, выискивая среди луж возвышающиеся бугорки скользкой от дождя земли.
— Обойти несколько участков придется. Тут напрямую прохода нет, — ответил сторож. — Вон уже видно навес.
Мужчины шли друг за другом по протоптанной в траве узкой тропинке. Сторож в резиновых сапогах, которые надежно защищали его ноги до колена, передвигался быстрее, чем следователь. Расстояние между ними время от времени увеличивалось до нескольких шагов. Листья на деревьях шуршали от порывов ветра и потоков воды, которые природа в изобилии обрушивала на землю. Перегудову приходилось кричать, чтобы сторож слышал его вопросы.
— А вы были знакомы с этим человеком?
— Нет, честно говоря. Знаю только, что Денис его звали.
— Он что, постоянно жил на даче?
— Да. Я имею в виду две последние недели, — сторож поворачивал голову назад, чтобы быть услышанным. — Только в деревню до магазина изредка на велосипеде доедет, а так постоянно здесь.
— А давно у него здесь дача? — спросил следователь.
— Да уже лет десять. Не меньше. Только он не появлялся здесь практически. Так, раз в сезон заедет. Я даже забыл, как он выглядит…
— Вы с ним общались? — поинтересовался Перегудов.
Николай замедлил шаг.
— Он ко мне где-то неделю назад пришел, вечером. В карты сыграть. Но я плохо играю. Ему со мной неинтересно было. Так он больше не ходил. А еще как-то за отверткой приходил. Дня три назад. Больше мы с ним не виделись.
— И он ничего не говорил? О работе там, о семье?.. Какой он был?
— Да обычный мужик. Я не знаю. Ну, молчун такой. Мы только об игре говорили. Поесть я ему предложил, но он отказался. Выпить у меня не было.
— Это вы обнаружили труп? — спросил Перегудов.
Его кожаные короткие полуботинки промокли насквозь. По брюкам стекали ручьи воды. Махнув рукой, он, быстро шагая по лужам, догнал сторожа и поторопил его.
— Да. Я еще вчера заподозрил неладное, — на ходу, тяжело дыша, говорил Николай. — У него всю ночь горел свет.
— Вы выходили ночью?
— Вечером перед сном я делал обход. Смотрю, у него свет. И голоса из дома. Я еще подумал, что у него гости. Часа через два, это уже было двенадцать, выглядываю, свет все еще горит. А мне не спалось. Я на балкон у себя выхожу — мне все дачи видно… Думаю, мало ли, человек уснул, может быть, при свете. Я так часов до четырех утра не спал. Потом лег. Но свет все горел. А я с утра встал и забыл совсем про это. После обеда только опять проходил мимо, свет так и не выключили, а из дачи звуки какие-то. Ну, думаю, надо сходить, посмотреть. А самому страшно.
— Да уж, тут ни души вокруг. Ночью, наверное, и вовсе не по себе, — поддержал Николая Перегудов.
— Признаться, да. У нас уже был один случай. Лет пять назад. Двоих мужиков ограбили и закрыли в даче. А там решетки на окнах, двери железные… В общем, была история. Ну, и мне, откровенно говоря, не по себе. Часа полтора назад я не выдержал и пошел к Женьке. Сосед тот самый, куда мы идем. Так мне Машка, жена его, говорит то же самое. Странно, говорит, свет там горел. Пойди, мол, проверь. Мы с Женькой и пошли вдвоем. Как-то веселее так… Через забор заглядываем, а дверь открыта. Из дома все те же звуки доносятся. Я хозяина звать — тишина… Ну, я зашел, поднялся на второй этаж — е-мое, а он, оказывается, там лежит… Женька тот вообще ничего не боится. Подошел, пощупал пульс. Хотя и так было видно, что… А я подходить не стал, вернулся вниз, и мы сразу милицию вызвали…
Мужчины тем временем подошли к нужному дому, и Николай постучал в окно.
— Заходи, открыто, — ответил женский голос.
Перегудов вошел в дачу первым. Перед ним предстала молодая полная женщина. Сыщик стряхнул с себя воду, снял куртку и бросил ее на табуретку около двери. Затем через ворот свитера полез во внутренний карман рубашки и извлек оттуда удостоверение.
— Я поняла. Это лишнее… Мария, — представилась женщина.
— Вы ничего необычного не замечали здесь в последние дни? Людей каких-нибудь? — Перегудов с ходу взял быка за рога.
Мария тоже не стала долго ходить вокруг да около.
— Сейчас расскажу. Вчера утром я с сыном пошла в лес. Около дачи Кулемина остановилась серая «десятка» с черными стеклами. Не прямо около дачи, а через три дома. Где поляна. Тишина. Вроде как там нет никого. Около машины на земле топор лежит, молоток и щепки вокруг. Гера, сынок мой, к машине. И хвать молоток… А машина вдруг как дернется. Как будто там кто-то есть внутри. Я сына в охапку и бежать домой. Я мужу сказала…
— Маша, ну что ты волну гонишь?
Из комнаты за спиной женщины вышел молодой мужчина в камуфляже. Лицо его окаймляла густая борода.
— Евгений, — представился он и тут же пояснил следователю: — Это свои были. Молодежь приезжала развлекаться. Тут у одного мужика племянник…
— Я же не знала, Жень, ты мне ничего не сказал, — посетовала женщина.
— А зачем тебе? Я же сказал тебе, что все нормально, не волнуйся. Значит, нормально. Нужна ты им больно была! Ты, может, помешала.
Перегудов представился Евгению, и мужчины обменялись рукопожатием. Хозяин пригласил следователя с провожатым в комнату. Перегудов достал пластиковый уголок, вынул из него лист бумаги и, положив его на стол, приготовился писать. Быстро записав ответы на несколько формальных вопросов, он отложил в сторону лист протокола и посмотрел в лицо собеседнику. Молодой человек заговорил сам, опередив вопрос следователя:
— Знаю я этих ребят. Костер они на поляне жгли. Они потом по дачам пошли, яблоки рвать. Два парня и две девушки. Я их пугнул… Из ружья пару раз пальнул. Для острастки. Так они штаны все растеряли и бегом к машине. Парни пьяные были… Я догнал их, одному пендаля дал. Второй в машине закрылся с девками. Они при мне же сразу и уехали. Шампура даже оставили. И топор. До сих пор, наверное, там валяются.