ьдесят на пятьдесят. Вероятно, даже намного меньше. Но, по крайней мере, это дает мне надежду. Мне и Рею. Сейчас он для меня ребенок и любовник одновременно. Мне невыносима мысль, что он умрет таким молодым. Он был неправ, говоря, что я сдаюсь без боя. Я буду биться до конца.
НАСА носится с проектом по отправке в космос тяжелых грузов. Проект называется «Орион»; сама по себе идея революционна, но многие специалисты говорят, что на практике она не сработает. В то же время большое количество именитых физиков и инженеров верят, что это будущее космического транспорта. По сути, это огромная бронированная платформа с пушками на дне, которые выстреливают миниатюрными ядерными зарядами. Считается, что ударные волны от взрывов, — если точно сбалансировать их мощность и время, — могут плавно поднимать платформу, все выше в небо, пока она в конце концов не преодолеет земное притяжение. Преимущество перед традиционными ракетами состоит в том, что в космос можно будет отправлять грузы весом во много тонн. Основная проблема очевидна: кто захочет пристегнуть себя к платформе, под которой будут взрываться атомные бомбы? Конечно, мне бы такой полет понравился. Самая высокая радиация беспокоит меня не больше, чем солнечный день.
Даже при моих огромных возможностях ядерной бомбы у меня нет. Но идея проекта «Орион» вдохновила меня. Сеймур попал в точку, сказав, что Якша должен оказаться в ситуации, когда будет уверен, что мы все трое погибнем. Это удовлетворит его. Он пойдет к Кришне, веря, что все вампиры уничтожены. Но это все теория, что я смогу построить свой собственный «Орион», используя динамит и тяжелую стальную платформу, чтобы дать возможность Рею и себе сбежать, когда второй взрыв убьет Якшу.
А вот как видятся мне детали на практике. Я впускаю Якшу в свой дом. Я говорю, что не буду с ним сражаться и что все мы погибнем в одном большом взрыве. Я знаю, что Якша на это согласится. Мы сядем в гостиной возле ящика с динамитом. Я даже предложу Якше зажечь запал. Он убедится, что заряд достаточно большой, чтобы убить нас всех.
Чего Якша не увидит, так это стальной лист толщиной в пятнадцать сантиметров под моим и Рея креслами, спрятанный под паласом. Наши два кресла будут прикреплены болтами через палас к стальному листу. Кресла будут частью металлической пластины, составляя с ней единое целое. Якша не увидит меньший заряд между полом и пластиной. Этот заряд я взорву сама, прежде чем догорит запал Якши. Она запустит мой самодельный «Орион» в широкую застекленную крышу в потолке. От взрывной волны сдетонирует и большой заряд.
Просто? Да. Но есть и проблемы.
От взрыва спрятанного заряда большой заряд сдетонирует до того, как мы окажемся на безопасном расстоянии. По моим расчетам, оба заряда взорвутся примерно одновременно. Но Рею и мне надо подняться на нашем «Орионе» всего на пять метров. Потом взрыв большого заряда вытолкнет нас через застекленную крышу. Если заряды будут находиться на расстоянии хотя бы пяти метров друг от друга — в идеале оно должно быть в два раза больше, — взрывная волна спрятанного заряда достигнет второго заряда не раньше, чем мы поднимемся на необходимые пять метров.
Раны от того, что головами мы пробьем стеклянный потолок, быстро заживут, если, конечно, нас не разорвет на части.
Физика проста в теории, но на практике она переполнена вероятными ошибками. Поэтому, возможно, Рей и я будем мертвы еще до восхода. Но для обреченных любой шанс — это хороший шанс, и я максимально использую его.
Я останавливаюсь возле телефонной будки и звоню своему уполномоченному по чрезвычайным ситуациям в Северной Америке. Я говорю ему, что через два часа мне нужны динамит и толстые стальные листы. Где я могу это достать? Он привык к моим необычным требованиям. Он говорит, что перезвонит через двадцать минут.
Через пятнадцать минут он на связи. В его голосе слышится облегчение, потому что он знает, что меня лучше не разочаровывать. Он говорит, что есть в Портленде подрядчик — компания «Франклин и сыновья», участвующая в строительстве небоскребов. В наличие и динамит, и толстый стальной лист. Он дает мне адрес главного склада, и я вешаю трубку. До Портленда сто тридцать километров. Время — десять пятьдесят.
Без четверти двенадцать я сижу в машине возле склада, прислушиваясь к людям внутри. Помещение закрыто, но дежурят трое: один в конторке на входе смотрит телевизор, двое других курят травку в глубине склада. Так как большую часть ночи я думала о Кришне, надеюсь, что он поможет мне, я не настроена их убивать. Я выхожу из машины.
Закрытые двери для меня не проблема. Обкуренные охранники не успевают моргнуть, как я уже перед ними. Я вырубаю их средней силы ударами в висок. Они очнутся, но с сильной головной болью. К несчастью для него, парень, который смотрел телевизор, пришел навестить своих партнеров, как раз когда я посылал их в нокаут. Увидев меня, он достает пистолет, и я действую инстинктивно. Я убиваю его примерно так же, как отца Рея, разбив грудную клетку одним мощным ударом Ног. Я вдоволь напиваюсь его кровью, прежде чем он испускает последний вздох. Я все еще слаба.
С моим обонянием я без труда нахожу динамит. Он заперт в сейфе у входа на склад, несколько ящиков с толстыми красными брусками. Там же я нахожу детонаторы и запалы. Еще раньше я решила, что обратно в Мейфэр я поеду не на своей машине. Мне понадобится грузовик со склада, чтобы перевезти стальные листы. Металл не такой толстый, как мне надо; придется приварить листы в несколько слоев. Я нахожу сварочный агрегат и беру его с собой.
В ангаре стоят сразу несколько подходящих грузовиков, их ключи очень кстати оставлены в замках зажигания. Я загружаюсь и задом выезжаю со склада. Я оставляю «феррари» за несколько кварталов. Потом еду домой.
Я въезжаю в Мейфэр в третьем часу ночи. Когда я вхожу в дом, Рей сидит возле огня. Он изменился. Он — вампир. Никаких глупостей вроде того, что его зубы стали длиннее. Но все признаки налицо: в глубине прежде однородных карих глаз появились золотистые крапинки; загорелая кожа стала слегка прозрачной; движения приобрели грацию, какой не может быть ни у одного смертного. Увидев меня, он встает.
— Я живой? — невинно спрашивает он.
Вопрос не смешит меня. Не думаю, что можно ответить простым «да» или «нет». Я подхожу к нему.
— Ты со мной, — говорю я. — Ты такой же, как и я. Когда мы познакомились, ты думал, что я живая?
— Да.
— Тогда ты живой. Как ты себя чувствуешь?
— Могущественным. Ошеломленным. Мои глаза, мои уши — у тебя такие же?
— Мои более чувствительные. Они становятся все более чувствительными со временем. Тебе страшно?
— Да. Он вернется?
— Да.
— Когда?
— На рассвете.
— Он убьет нас?
— Он хочет убить.
— Почему?
— Он думает, что мы — зло. Он чувствует, что обязан уничтожить нас, прежде чем покинет эту планету.
Рей хмурится, проверяя свое новое тело, его реакции.
— Мы — зло?
Я беру его за руки и усаживаю.
— Не обязательно. Вскоре ты начнешь жаждать крови, и кровь даст тебе силы. Но чтобы получить кровь, тебе не придется убивать. Я научу тебя.
— Ты сказала, что он хочет покинуть планету. Он хочет умереть?
— Да. Он устал от жизни. Такое случается — мы живем слишком долго. Но мне жизнь не надоела. — Я так взволнована, когда Рей рядом, это изумляет меня. — У меня есть ты, чтобы вдохновлять меня.
Он улыбается, но это печальная улыбка.
— С твоей стороны это было жертвой — спасти меня.
У меня перехватывает дыхание.
— Как ты догадался?
— Когда я умирал, я видел, что ты боялась дать мне кровь. Что с тобой происходит, когда ты делаешь это? Это ослабляет тебя?
Я обнимаю его, радуясь, что могу сжать его изо всех сил и не бояться переломать ему кости.
— Не волнуйся за меня. Я спасла тебя, потому что хотела спасти.
— Мой отец действительно мертв?
Я отпускаю его и смотрю ему в глаза:
— Да.
Ему все еще сложно смотреть мне прямо в глаза, несмотря на то, что теперь он тоже вампир, хищник. Его мышление также уже начало меняться, он не протестовал, когда я говорила ему о необходимости пить кровь. Но любовь к отцу сильнее страха пролить чужую кровь.
— Это было необходимо? — спрашивает он.
— Да.
— Он страдал?
— Нет, меньше минуты. — Я сжимаю его руку и добавляю: — Извини.
Наконец он поднимает глаза:
— Ты дала мне свою кровь еще и из–за чувства вины.
Я киваю:
— Я должна была дать что–то взамен того, что отняла.
Он кладет ладонь на голову. Он еще не до конца простил меня, но пытается понять, и за это я ему благодарна. Он до сих пор тоскует по отцу.
— Не будем говорить об этом, — говорит он.
— Хорошо. — Я встаю. — Нам надо многое сделать. Якша вернется на рассвете. Силой мы не сможем уничтожить его, даже вдвоем. Но, возможно, нам удастся его перехитрить. Поговорим, пока будем работать.
Он встает:
— У тебя есть план?
— У меня есть больше чем план. У меня есть ракетоплан.
У нас не заняло много времени сварить несколько листов металла, чтобы получилось пятнадцать сантиметров брони. Я работаю со сваркой на улице, чтобы Якша не почувствовал запаха, когда войдет в дом. Ему придется войти, потому что я к нему не выйду. Много времени ушло, чтобы вырезать огромный прямоугольник в полу под стальную пластину. Я волнуюсь, видя, как бежит время. От Рея мало толку, у него еще нет такого разностороннего опыта, как у меня. В конце концов я говорю ему просто сесть и наблюдать. Он не возражает. Он безостановочно смотрит по сторонам, глазеет на предметы, попадающие в его поле зрения, видя в них то, о чем он даже не представлял. Я называю его обкуренным вампиром. Он смеется. Приятно слышать смех.
Пока я работаю, я не чувствую, что Якша где–то поблизости.
Это большая удача.
Я набираю темп, когда прикручиваю кресла к пластине, накрываю ее паласом. Здесь нет нужды работать слишком аккуратно; огрехи скрывает кайма чехлов на креслах. Когда я заканчиваю, гостиная выглядит как обычно. Я хочу использовать край стола, чтобы спрятать детонатор бомбы, который прикрепила под стальную пластину. Я высверливаю в столе длинное отверстие и вставляю в него стальной прут, который идет к пластине. Я прячу конец прута под основание настольной лампы, установив детонатор под прутом. Когда придет время, я ударю по крышке стола, прут раздавит взрыватель, и первый заряд взорвется, отправляя нас в полет.