– Поверить не могу, что до сих пор не сказал этого, – произнес он, – но ты сегодня прекрасно выглядишь.
Ева бросила быстрый взгляд на заднее сиденье, чтобы проверить, не подслушивает ли Грэм, но он, казалось, был поглощен разговором с Прешес. Она повернулась к Алексу, но лишь для того, чтобы поблагодарить.
– Нравится, как она едет? – громко, стараясь перекричать ветер, произнес Алекс, привлекая внимание Грэма, но тот не отреагировал, даже не повернул головы, словно ничего не слышал. – А тебе, моя дорогая Ева? Нравится?
– Хороший автомобиль, – сказала она, поправляя шарф, развевающийся у лица. Она сосредоточилась на дороге, вместо того чтобы смотреть в серебристые волчьи глаза, взгляд которых она ощущала кожей.
– Если тебе понадобится съездить куда-нибудь, она к твоим услугам. Как и я сам. Я знаю, как сложно полагаться на общественный транспорт каждый раз, когда нужно куда-то поехать. Особенно когда ты одета в красивый наряд, который так легко испачкать или помять. Я живу в «Савое». Все, что тебе нужно – это дать мне знать.
– Не стоит беспокоиться. – Ева пригладила подол платья, а затем положила на колени сжатые в кулаки ладони, чтобы он не видел, как они трясутся. Твой акцент становится все лучше. На миг ей показалось, будто он снова прошептал эти слова ей на ухо. – Да и Грэм всегда рад отвезти меня туда, куда нужно.
– Уверен в этом. Правда, работа отнимает у него довольно много времени, так ведь?
Она повернулась к окну, сделав вид, что не расслышала.
– Он ведь работает на Уайтхолл, да? – продолжал настаивать Алекс. – А что конкретно он делает в Министерстве внутренних дел, Ева?
Разозлившись, она повернулась к нему.
– Если это вам так интересно, почему бы не спросить его? А заодно уж и сколько он зарабатывает. Поверьте, вам единственному есть до этого дело.
Он удивил ее, откинув голову и рассмеявшись.
– Ты удивляешь меня, Ева. В самом деле. Потому что я совершенно уверен, что ты не хочешь, чтобы я слишком много разговаривал с твоим Сейнт-Джоном, так ведь?
Она испуганно вздрогнула, когда кто-то похлопал ее по плечу. Обернувшись, она увидела наклонившуюся вперед Прешес.
– Эй, что у вас там такого смешного? Там сзади ни слова не слышно.
– Ничего, – сказала Ева. – Ерунда.
Она через плечо подруги посмотрела на Грэма. Он улыбнулся ей, глядя на нее со странным огоньком в глазах.
Она умудрилась игнорировать Александра всю оставшуюся поездку, а по прибытии в Кью-Гарденз Грэм быстро захватил ее внимание. Они разделились на пары, оставив Прешес с Алексом. А когда Ева и Грэм вошли во влажную и душную тропическую атмосферу «Викториан Палм-Хаус», огромной теплицы из стекла и железа, Грэм потянул ее в удаленный уголок за огромной пальмой. Странный огонек пропал, оставив вместо себя что-то таинственное и чувственное. Он поцеловал ее с жадностью, на которую она ответила взаимностью, и сказал, что любит ее.
– И я тебя, – проговорила она искренне.
Она прижалась губами к его губам, ощущая, как его пот смешивается с ее, и попыталась притвориться, что все сказанное Алексом было неправдой.
Глава 16
Лондон
май 2019 года
– Бабушка, ты готова ехать? – заботливо спросил Колин, надевая персиковую шаль на плечи Прешес.
Она потрепала его по щеке.
– Конечно. Я всегда любила проводить выходные в Овенден-Парк. Твоя бабушка София когда-то устраивала самые изысканные домашние приемы. Я очень люблю Пенелопу и Джеймса, но их приемы не такие грандиозные. И не рассказывай своей матери, что я это говорила, но они и не так роскошны, как у Софии.
Колин осторожно взял ее за руку и повел к входной двери.
– Но у них ведь нет персонала в пятьдесят человек. Сложно сделать «роскошно» без такой помощи.
– Да уж. Старые добрые времена, – с тоской проговорила Прешес.
Колин посмотрел на меня, и я с трудом сдержала смешок. Придерживая руку Прешес, он повел ее к лифту.
– У меня есть газетные вырезки, – сообщила Арабелла, выходя из столовой. – Они все разложены по датам благодаря скрупулезности Колина. А коробка с фотографиями уже в «Ровере», рядом с продуктами, из которых тебе, Мэдди, сегодня готовить ужин. Еда навынос – дело немного рискованное, так что я бросила несколько банок с консервированными бобами и немного хлеба. Тетя Пенелопа и дядя Джеймс едят слишком здоровую для меня пищу.
Я показала косметичку, которую держала.
– А у меня здесь вся косметика и таблетки Прешес – за это спасибо Лауре. Даже не знаю, из-за чего бы Прешес расстроилась больше, если бы мы все это забыли.
– Из-за косметики, – одновременно произнесли мы, а затем двинулись в сторону лифта за Колином и Прешес.
Когда мы спустились, Колин небрежно бросил:
– Джордж ждет на заднем сиденье. Так как бабушка сидит спереди со мной, боюсь, вам обеим придется ехать с ним. Надеюсь, вы не против.
– А если мы все же против, – сказала я, – можно сделать так, чтобы кто-то из нас рулил, а ты бежал за машиной?
В ответ он лишь вскинул бровь. Он открыл ворота лифта и придержал дверь, пока Арабелла провела Прешес через вестибюль и помогла спуститься по лестнице. Джордж в машине явно не находил себе места: его большая голова маячила в заднем окне, по стеклу стекало изрядное количество слюны.
Мы разместили оставшиеся вещи в багажнике, а затем сели по местам. Первые несколько миль мы с Арабеллой уклонялись от восторженных приветствий Джорджа, после чего он улегся между нами, положив голову мне на колени, и казался очень довольным.
Арабелла подняла с пола скомканное полотенце – видимо, оно использовалось для протирки окон после поездок с Джорджем – и передала его мне.
– Можешь положить это под его голову, чтобы потом ты не выглядела так, как будто с тобой произошел конфуз.
Я последовала ее совету и, усмехнувшись, погладила большую голову Джорджа, который поглядывал на меня, глуповато ухмыляясь.
– Жаль, что Оскар меня не видит, – сказала я.
Я поймала изумленный взгляд Колина в зеркале заднего вида и тут же отвернулась. Вспоминая фотографию, которую якобы не видела у него на столе, я смотрела в окно на то, как мы пробирались через пятничный полуденный трафик Лондона.
Всю неделю стояла типичная лондонская погода – моросящий дождь и стылость, – но просветы в облаках и прогноз обещали на выходные повышение температуры и чистое небо. Я понимала, что доверять этому не стоит, и часто проверяла погоду в приложении, но все же надеялась на хорошие дни после недели дождей.
С переднего сиденья доносился аромат духов Прешес – сладкий цветочный запах, быть может, жасмин, согретый более глубокими и сочными древесными нотками. Что-то экзотическое. Этот запах был мне незнаком, да и не мог он быть популярен сегодня, когда предпочтение отдавали более кричащим и более резким композициям и известным брендам. Эти духи навевали мысли о старых фильмах и женщинах с сигаретами в ярко накрашенных губах, в длинных изящных платьях, которые умудрялись, не растеряв своего великолепия, спасти положение, когда весь мир рушился вокруг них.
Я припомнила аромат, исходивший от вороха нарядов, когда однажды вечером пыталась раскопать среди них свою куртку, и решила, что это мог быть тот же самый запах.
– Мне нравятся ваши духи, Прешес. Что это?
Уголок ее рта приподнялся.
– Это «Вол де Нуи». Мы с подругами-моделями раньше останавливались у парфюмерной лавки в «Селфриджиз», чтобы побрызгаться пробником, прежде чем выйти в свет, поэтому-то и не покупаю их в других местах сейчас, когда могу себе позволить. – Она издала смешок. – Полагаю, я чувствую себя обязанной.
Я склонилась, положив руку на спинку ее сиденья.
– Ева тоже пользовалась ими?
После долгой паузы она произнесла:
– Да. Это были ее любимые. Она говорила мне, что эти духи созданы для отважных женщин. Именно поэтому они ей и нравились.
– А она была такой? – спросила я. – Отважной?
Я услышала в ее голосе нечто такое, словно она пересказывала воспоминания призрака.
– Она хотела такой быть. Она думала, что жизнь должна походить на фильмы, которые она любила. Мне кажется, она играла роль той, кем хотела казаться. Не знаю, знал ли кто-нибудь на самом деле настоящую Еву Харлоу.
– А ее семья… где были они?
Она медленно покачала головой.
– У нее была только мать, и Ева не любила рассказывать о своем прошлом. Мы обе были очень бедными. Но эта бедность и голод что-то разрушили внутри Евы.
– Что вы имеете в виду? – спросила я, чувствуя, что Колин пытается поймать мой взгляд в зеркале заднего вида.
Рука с красиво накрашенными персиковыми ногтями погладила шаль на плече, словно ребенок – одеяло, защищающее его.
– Ева никогда по-настоящему не знала, чего она хочет, а потом стало слишком поздно. Мне кажется, это и разбило ей сердце в конце.
– В конце? Когда она уехала из Лондона?
Прешес продолжила, словно я ни о чем не спрашивала.
– В какой-то момент Ева или я – не помню, кто из нас, – добыла флакон «Вол де Нуи». Мы обе пользовались ими, но во флаконе почти не убавлялось, потому что мы старались не расходовать слишком много. – Она наклонила голову. – Интересно, что с ними произошло.
– Может быть, Ева забрала их, когда уезжала? – предположила я.
– Может быть. – Она отвернулась. – Удалось вам разыскать ее?
– Мы работаем над этим, бабушка, – сказал Колин. – Мамина подруга Гиацинт Понсонби работает в Национальном архиве. Она думает, что сможет найти что-нибудь о Грэме. Мы надеемся, что что-нибудь в его записях приведет нас к Еве.
Она кивнула.
– Очень надеюсь, что они оказались вместе где бы то ни было. Они так любили друг друга. – Она отвернулась к окну, закончив беседу.
На заднем сиденье Арабелла принялась перебирать пожелтевшие вырезки, время от времени тихонько усмехаясь.
– Колин, оказывается, София была большой поклонницей «Татлер» и «Байстендер». Большинство вырезок, которые нашла твоя мать, из этих двух журналов, а после сорокового года это был «Татлер энд Байстендер», потому что они объединились. Он все такой же легкомысленный, но при этом еще и литературный, поэтому постараюсь не укорять Софию за ее читательские предпочтения. В конце концов, в «Байстендер» опубликовала свой первый рассказ Дафна Дюморье. Я читала некоторые их статьи, и они действительно великолепны.