– Улыбнись, дорогая. Люди смотрят, а фотографы снимают. Ты же хочешь выглядеть наилучшим образом. – Ее губы с усилием сложились в подобие улыбки. – Отвечая на твой вопрос, я знал, что ты что-то скрываешь с самого первого дня нашего знакомства, когда твой акцент отклонился от выбранного тобой. А люди, которые что-то скрывают, всегда полезны.
– Перестаньте использовать это слово. Люди созданы не для того, чтобы быть для кого-то полезными.
– Au contraire [22]. Это отличное средство для выживания. Например, именно поэтому изгнанное чешское правительство полагается на меня здесь, в Лондоне.
– Они считают вас полезным? – спросила она, не пытаясь скрыть сарказма.
– А я считаю их еще более полезными, – с улыбкой проговорил он.
– Что вам от меня нужно? – повторила она уже без вызова в голосе.
Его глаза, уверенные и расчетливые, пристально изучали ее.
– О, я думаю, ты прекрасно справляешься одна. Я имею в виду Сейнт-Джона. Он, видимо, искренне влюблен в тебя. По крайней мере, до тех пор, пока не выяснил, что ты лжешь ему.
Рука мужчины на ее спине была теплой, но Еву пробрал леденящий холод, словно Алекс только что раскрыл перед ней будущее, которого она не хотела видеть.
– И он не выяснит, если ты кое-что сделаешь для меня.
Она заставила себя сделать вдох.
– Например?
– Например, рассказывать мне, куда он ходит, когда путешествует.
Она в недоумении уставилась на него.
– Зачем вам это знать?
Его улыбка выглядела почти искренней.
– Об этом тебе волноваться не стоит. Просто рассказывай мне, куда он ходит и когда, и я сохраню твою маленькую тайну. Ничего сложного.
Они продолжали танцевать, держась близко друг к другу. Он прошептал ей на ухо:
– А если он попросит твоей руки, скажи «да». В качестве его жены ты будешь еще полезнее. Я буду тебе очень признателен.
Она отпрянула, изумленная.
– Но ведь тогда вы лишитесь своей власти надо мной.
– Вовсе нет, моя дорогая. Если он выяснит, что ты лгала ему по поводу своего происхождения, он сможет аннулировать брак. И если даже не захочет, его родители точно потребуют этого.
Почувствовав внезапную слабость, она повернулась в сторону и заметила на танцевальной площадке Дэвида и Софию. София обнимала Дэвида, положив голову ему на плечо. А прямо за ними она увидела танцующих вплотную друг к другу Грэма и Прешес: он держал руку на ее спине, а она, закинув голову, смеялась над какими-то его словами.
На этот раз она смогла вырваться из рук Алекса. Она быстро пробралась через танцплощадку к лестнице, взбежала по ней и не останавливалась, пока не оказалась на тротуаре, за пределами редеющей толпы зевак. Она оперлась о кирпичную стену здания, чтобы не упасть, ловя ртом воздух.
– Ева, любимая!
Она обернулась на звук торопливых шагов и увидела, как к ней бежит Грэм: пуговица смокинга расстегнулась, волосы упали на лоб. Ее сердце от одного взгляда на любимого то замирало, то снова начинало биться, сокращаясь и расширяясь.
– Ты в порядке?
Он крепко обнял ее, положив ее голову себе на плечо.
– Теперь да, – прошептала Ева. – Теперь, когда ты здесь. – Она крепко вцепилась в него, словно он мог оторваться от земли и улететь. – Просто… держи меня.
Она подняла глаза. Грэм повернулся к ней – уличные огни заплясали диковинными тенями в его глазах. Вернулся страх, свинцовым грузом лег на сердце. Она знала: если бы она могла дышать, то учуяла бы его запах.
Он тихо сказал ей на ухо:
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
Она не дышала, зная, что́ именно услышит, не в силах остановить его слова.
– Я тоже записался в добровольцы. В Королевские военно-воздушные силы. Я умею летать, а им нужны пилоты. Война приближается, Ева, и я должен выполнить свой долг.
От удивления и одновременно облегчения у нее перехватило дыхание.
– Твой долг? Но ведь ты уже работаешь на правительство – разве этого недостаточно?
– Нет, недостаточно. Прошу, пойми.
Жуткое спокойствие окутало ее. Она понимала. Она и вправду все понимала. Вот только она не могла избавиться от ужасного ощущения конца. Он снова что-то сказал, но она с трудом разбирала его слова, словно они звучали где-то вдалеке.
Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, с трудом реагируя на неожиданную пылкость его слов.
– Что?
– Выходи за меня, Ева. Нам нет нужды сообщать об этом кому-либо, не сейчас. Но ждать я больше не могу. Пожалуйста, выходи за меня замуж.
Ошеломленная, она могла лишь смотреть на него и моргать. А если он попросит твоей руки, скажи «да»… В качестве его жены ты будешь еще полезнее. Я буду тебе очень признателен.
– Ты ведь любишь меня?
В его глазах читалась неуверенность, на которую было больно смотреть.
– Да, конечно, но…
– Тогда скажи «да».
Я буду тебе очень признателен. Она хотела закричать от всей этой несправедливости. Иметь все, о чем она могла только мечтать, прямо сейчас и не иметь возможности дотянуться до этого. Но она не могла позволить Алексу победить. Даже если это означало ее разбитое сердце. Она посмотрела в глаза Грэма – ей нужно было увидеть в них любовь и искренность.
– Я обещаю, что буду ждать тебя. Этого недостаточно?
Он отпрянул, его глаза сузились, словно он пытался расшифровать иностранные слова.
– Достаточно? Вряд ли. Я хочу сражаться, зная, что ты – моя.
– Я уже твоя, – проговорила Ева. Слезы комом встали в горле, мешая разговаривать.
– Этого недостаточно. Не для меня. Прошу тебя, Ева. Скажи, что ты выйдешь за меня сейчас.
– Нет, – покачала она головой. – Подумай, как будет ужасно, если твой отец узнает, Грэм. Сможешь ли ты тогда простить себя… или меня? – Она наклонилась и поцеловала его, давая ему время, позволяя ему понять, что будет его ждать. – Давай подождем, когда твоему отцу будет лучше, а война окончится. Мы оба будем с нетерпением ждать этого.
Его руки упали.
– Это из-за Алекса?
– Что? Конечно, нет. Как ты мог подумать?
– Просто я тебя сейчас совершенно не понимаю. В этом нет никакого смысла. Что мне еще думать?
– Что я люблю тебя. И буду ждать. И мы можем вместе мечтать о нашей жизни после войны, о нашем прекрасном доме у моря. Я хочу, чтобы из спальни можно было услышать море, чтобы мы просыпались вместе под его шум. Разве не чудесно будет? Ты сможешь построить его, и это будет именно то, что мы хотим. Люди будут поражены. Они решат, что ты – новый Джон Нэш.
Он шагнул к ней ближе и обхватил ее голову руками; в его глазах отразился свет фонарей.
– Мне нужно больше, чем мечты, Ева. Скажи мне, что любишь меня, и это даст мне что-то, к чему я вернусь.
– Я люблю тебя, Грэм. Больше, чем я могу выразить. И я обещаю всегда хранить твоего дельфина у сердца. Это будет талисман на удачу для нас обоих.
– Я не верю в удачу. Но верю в тебя.
Он поцеловал ее, кротко и нежно, скрепив этим поцелуем их обещания и почти заставив ее поверить, что все в конце концов разрешится.
Позднее тем же вечером, после традиционной чашки горячего какао перед сном, Ева и Прешес разговаривали о вечере, Софии, Дэвиде, о музыке и о том, как Прешес поняла, что Алекс – самый красивый мужчина из тех, что она встречала. Ева делала вид, что ей не больно при упоминании имени Алекса или при воспоминании о его мерзких словах.
– Сладких снов, – наконец сказала Прешес, как обычно. Она вышла из комнаты Евы, тихо прикрыв за собой дверь.
Ева уставилась на небо за окном, ощущая попеременно то радость, то беспокойство. На этот раз она помешала Алексу, хоть у нее и разрывалось сердце, когда она говорила Грэму «нет». И она была не настолько наивна, чтобы думать, что победила. Но Грэм принадлежал ей, говорила она себе, и они в конце концов поженятся. Именно на этом она и сосредоточится. Все остальное разрешится. Так или иначе, всегда разрешалось. Когда она, наконец, заснула, сжимая в руке дельфина из слоновой кости, ей снился дом высоко на утесе с видом на воду, который она будет делить с Грэмом; волны, бьющие о берег, прежде чем отступить обратно в море, и их бесконечные и тщетные попытки оставаться целыми, пока они вновь не обрушатся на песок.
Глава 22
Лондон
май 2019 года
Несмотря на удобную кровать и прекрасную комнату, спала я урывками, ворочаясь и раз за разом проигрывая в голове прошедший вечер. Больше всего внимания я уделяла поцелую Колина, но затем сразу возвращалась к разговору после ужина и к Прешес, которая желала нам сладких снов, выходя из комнаты. В конце концов, когда уже всходило солнце, я натянула толстовку и джинсы, схватила рюкзак и предприняла попытку спуститься в кухню, чтобы найти кофе. Я болталась по всему дому, сворачивая из одного неподходящего коридора в другой.
Когда я проходила мимо гостиной, мой телефон загудел – пришло сообщение от тети Кэсси. Я остановилась, чтобы ответить, понимая, что не смогу одновременно набирать текст и разбираться в лабиринте коридоров. В Джорджии была середина ночи, но моя тетя иногда работала лучше в предрассветные часы над творческими аспектами своей работы в качестве партнера рекламного агентства.
Я записала тебя к доктору Грей.
Спасибо. Наверное.
Как дела?
Нормально. Немного растеряна.
Из-за двоюродного брата Арабеллы?
???
Извини. Сара Фрэнсис рассказала мне о нем.
Как его зовут?
Второй вопрос я проигнорировала.
Да, из-за двоюродного брата Арабеллы.
Я остановилась, обдумывая, что именно рассказать ей. А затем вспомнила, что моя тетя Кэсси знает меня лучше, чем кто бы то ни был. Я сделала глубокий вдох.
У него все эти годы стояла на столе моя фотография.
Ух ты. А ты его помнишь?