– Прекрасно выглядишь, – сказала Ева, садясь на край кровати.
– Врушка, – проговорила София с мягкой улыбкой. – Но я куплюсь. Ты и Дэвид – вот и все, что нужно для моего самолюбия.
– Все… в порядке? – спросила Ева, как всегда не зная, как обращаться к Софии, говоря о ее беременности. Каждая новая беременность дарила Софии все бо́льшую надежду, но с каждой потерей ее горе становилось глубже и дольше.
София махнула рукой, словно отказывалась от десерта.
– Мой врач все так же оптимистичен, как и Дэвид, – отважно улыбнулась она.
– А ты?
Улыбка увяла.
– Я стараюсь не думать об этом. Мне опять кажется, что я больше не выдержу. А мы ведь так хотим нескольких детей.
Ева улыбнулась.
– И у вас они будут. Кажется, целеустремленность у Сейнт-Джонов в крови.
Она подождала, пока горничная поставит чай на столик-поднос. Софии не терпелось продолжить беседу – она отпустила горничную и попросила Еву наполнить чашки.
– Разве не чудесно, что Грэм скоро возвращается домой? Разве мы могли надеяться на такое чудо?
Улыбка Софии дрогнула.
– Ты разве не слышала?
– Что слышала?
Ева сохраняла спокойный вид, не зная, что может услышать.
– Ох, – начала София, замолчав, пока непривычно долго готовила себе чай и размешивала сахар. Избегая взгляда Евы, она сделала глоток и произнесла: – Грэм вернулся вчера, на военно-транспортном самолете. И Дэвид чудесным образом нашел ему квартиру на Тафтон-Стрит возле Уайтхолла, где он будет работать в Министерстве обороны вместе с Дэвидом.
– Грэм здесь? В Лондоне?
Ева обрадовалась тому, что в висках у нее стучала кровь, мешавшая расслышать тихий голосок, говоривший, что Грэм в Лондоне уже два дня и не сообщил ей об этом.
– Да, я думала, Прешес тебе сказала.
Ева покачала головой.
– Нет. А где Прешес? Она не вернулась.
София нахмурилась.
– Уверена, что она тебе писала. Утренняя почта еще не пришла?
Ева покачала головой со странным чувством облегчения.
– Нет.
– Прешес уехала за несколько дней до Грэма. Она вызвалась волонтером сопровождать ослепленного пилота к его дому возле Бристоля. Совершенно не по пути, но она решила, что лучше заменить санитарку Красного Креста, более профессиональную с точки зрения медицины, раз уж все, что раненому нужно, – это побыть его глазами несколько дней. Она должна вернуться со дня на день.
В горле Евы полыхал огонь, словно она проглотила расплавленный свинец. Но она продолжала улыбаться.
– Как рассудительно – это на нее похоже.
– Похоже, правда? – София нахмурила брови. – Мне очень жаль слышать, что Грэм не дал о себе знать. Если бы я была на ногах, я бы устроила прием по случаю его приезда и пригласила бы тебя, но…
– Нет, конечно. Я все понимаю. Тебе нужно отдыхать и думать только о себе и ребенке.
София улыбнулась, успокоенная.
– Уверена, он передумает. – Аккуратно поставив чашку на блюдце, она проговорила: – Милая Ева, не знаю, что произошло, но я точно знаю, что Грэм все еще любит тебя. Я это знаю, потому что он не говорит о тебе. – Ее губы слегка приподнялись. – Эсма Монкрифф – одна из девушек, с которой нас представляли ко двору, – всегда говорила, что так она определяет, что мужчина действительно влюблен. А ты все еще любишь его?
Ева молча кивнула, боясь, что не сдержит слез, если заговорит.
– Тогда все наладится. Помяни мое слово. Любовь всегда находит дорогу.
Она поморщилась и приложила руку к животу.
– Ты в порядке? – Ева встала на пол. – Кого-нибудь позвать?
София покачала головой.
– Нет-нет. Я в порядке. Наверное, переела, но Кук, как могла, соблазняла меня моими любимыми вкусностями. – Она улыбнулась Еве. – Если бы ты могла позвонить горничной, чтобы она убрала поднос, то я бы немного отдохнула. По-моему, это все, что мне нужно.
Ева, с беспокойством глядя на нее, позвонила в серебряный колокольчик на прикроватном столике Софии.
– Ты уверена, что все хорошо?
– Уверена. Ты такая душка, Ева!
Выдержав небольшую паузу, София продолжила.
– Хочешь, чтобы я передала Грэму, что ты о нем спрашивала?
Ева почти сказала «да». Но у нее все еще оставалась гордость, хорошо это или плохо. Казалось, это единственное, что у нее осталось.
– Нет. Он читал мои письма и знает, где я живу. Если захочет увидеть меня, он знает, где меня найти. – Она наклонилась и поцеловала Софию в щеку. – Но все равно спасибо. Ты очень добра. А теперь я хочу, чтобы ты отдохнула и не думала ни о чем, кроме ребенка, хорошо?
Ева прошла мимо горничной, остановившись лишь для того, чтобы увидеть, как София закрывает глаза.
Письмо, подробно объясняющее решение поехать через Бристоль, пришло с почтой на следующее утро, следом за которым появилась и сама Прешес. Грэм в письме не упоминался.
Когда Ева вернулась в квартиру после целого дня подгонок и примерок в Доме Луштак, Прешес распаковывала вещи в своей комнате. Ева просунула голову в открытую дверь.
– Ты вернулась.
Она чувствовала себя глупо, констатируя очевидное.
Прешес, повесив платье в шкаф, разогнулась.
– Да. Вернулась.
Она улыбнулась и обняла Еву – это было настолько по-американски и незнакомо, что Ева рассмеялась.
– Я рада, что ты вернулась. Я впустила в свободную спальню одну из новых моделей Луштак на пару месяцев, пока она не нашла себе жилье, так что мне было не слишком одиноко. И все же приятно вернуть все как было.
– Да.
Прешес повернулась к своему саквояжу и вынула очередное платье.
– Хорошо выглядишь, Ева. Спасибо тебе за письма, за то, что держала в курсе всех новостей в Доме Луштак. Не скажу, что сильно расстроилась, узнав об уходе миссис Рэтклифф.
– Все вздохнули с облегчением, кроме мадам Луштак. Она занимает одну из оплачиваемых административных должностей в «WVS». Кто же знал, что миссис Рэтклифф в душе такая патриотка? Помоги Господь женщинам, которые служат под ее началом. Надеюсь, они все толстокожие.
– Это точно, – сказала Прешес, укладывая сложенный джемпер в комод.
Она казалась Еве какой-то другой. Более взрослой. Даже более красивой. И с более чем намеком на загар на лице и обнаженных руках. Прешес увидела, что Ева смотрит на нее, и рассмеялась.
– Я знаю. Выгляжу так, словно вернулась из отпуска, да? В хорошую погоду мы с несколькими санитарками брали ходячих раненых в сад погреться на солнце.
– А Грэм ходил с вами?
Прешес кивнула, сосредоточенно выкладывая щетку для волос и гребешок в правый угол своего туалетного столика.
– Когда был в состоянии. Ему это вроде бы нравилось.
– Он говорил обо мне хоть что-нибудь?
Ева не хотела спрашивать, чтобы не показывать, как ее это волнует.
Прешес покачала головой.
– Не припоминаю. Мне кажется, он сосредоточился только на выздоровлении. Он был в таком плохом состоянии, когда его привезли. Ты не представляешь, через что ему пришлось пройти.
– Он не ответил ни на одно мое письмо. Ни разу. Он не говорил тебе, почему?
Ева чувствовала, что ее голос повышается, понимала, что начинает терять над собой контроль, в котором так преуспела. Она нащупала в кармане портсигар и дрожащей рукой прикурила. Сигареты «Абдулла» курили все друзья Софии, поэтому Ева тоже перешла на них. Она погладила пальцем выгравированную пчелу на серебряной крышке и засунула портсигар обратно в карман юбки.
Прешес, похоже, заволновалась тоже.
– Уверена, у него были причины. Ты же знаешь мужчин. – Она попыталась изобразить улыбку. – Важно помнить, что он жив. Мы должны быть за это благодарны.
– Я благодарна. Конечно, благодарна. – Ева глубоко затянулась и выдохнула, наблюдая, как дым поднимается к потолку. – Я даже не знала, что он снова в Лондоне, пока вчера не навестила Софию.
Она не смогла скрыть обвинительных ноток в голосе.
Прешес сосредоточенно закрыла саквояж и задвинула его на дно шкафа.
– Я полагала, что он увидит тебя до того, как придет письмо, поэтому не написала. Прости. – Она взяла Еву за плечи и слегка сжала их. – Один из моряков, которых я встретила в госпитале, сейчас здесь на побывке. Он хочет сходить со мной потанцевать сегодня вечером. Пойдем с нами, Ева. Может, познакомишься с кем-нибудь еще.
Ева отпрянула.
– С кем-нибудь еще? Никогда не будет никого, кроме Грэма. Он – не старое платье, которое я больше не хочу носить!
– А как же Алекс? – Прешес говорила тихо, ее широко раскрытые глаза изучали подругу. – Ты же, без сомнений, испытываешь к нему чувства.
– Алекс? О, да, я испытываю к нему чувства. – Ева затянулась в последний раз и погасила сигарету. – Но не те, о которых ты могла подумать.
– В каком смысле?
Ева выудила еще одну сигарету, хотя сейчас жаждала выпивки.
– Он нехороший человек. Держись от него подальше. Обещай мне.
Прешес покраснела.
– Конечно, но…
Ева пристально изучала подругу.
– Но что?
– Я кое с кем познакомилась. Моряк, про которого я говорила, – Пол Уоткинс. Он очень… он особенный.
Ева попыталась порадоваться за подругу, но эта новость почему-то сделала груз на ее сердце еще тяжелее.
– Повезло тебе, – наконец смогла выговорить она. – Надеюсь, он тебя достоин. Пока тебя не было, в Доме Луштак о тебе спрашивали множество огорченных джентльменов. Этому Полу Уоткинсу стоит знать, что ты – настоящая находка.
– Спасибо, Ева. – Прешес удивила ее, обняв еще раз. – Ты хорошая подруга.
– И ты тоже, – еле сдерживая слезы, пробормотала Ева.
Она отчаянно ждала момента, когда сможет уйти и выпить виски. У нее оставалось еще два часа до того, как придет Алекс, чтобы забрать ее на очередной предательский прием, два часа, чтобы опьянеть достаточно для исполнения своей роли.
– Ну, избавляйся от дорожной пыли и готовься к танцам. – Она улыбнулась. – Как я уже говорила, я рада, что ты вернулась.
– А я рада вернуться.