– Я тоже. Мы выберемся отсюда и прямиком пойдем в полицию. Пусть они послушают, что здесь творится. – Он похлопал себя по карману, где лежал телефон. – Осталось совсем чуть-чуть – заснять Софью за ее обрядами. – Он кивнул на горящее окно.
– Как ты ее заснимешь? Она же не слепая, заметит, что за ней следят.
– Может, в окно что-нибудь видно? Смотри, штор нету.
– Давай поглядим, – согласилась Вика.
Они приблизились к домику и осторожно заглянули поочередно в каждое из трех окон. Однако ни в одной из комнат Софьи не было.
– Очевидно, комната, в которой она молится, темная, – догадался Женя. – Придется идти в дом. Иначе как доказать ее причастность к преступлениям? Если Софья так старательно не пускает туда ребят, значит, у нее там что-то есть такое, что она скрывает от всех. Какая-то тайна. Снимем видео и делаем ноги отсюда. В конце концов, пусть менты сами разбираются, кто накосячил с тормозами, а кто ездил в Энск душить тебя на велике. Материалов у них будет достаточно.
Женя ожидал, что Вика заартачится и побоится лезть к Софье. Но она неожиданно легко согласилась:
– Ладно. Что ты конкретно предлагаешь?
– Заходим в дом. Прячемся до поры до времени. Дождемся, пока Софья зачем-нибудь покинет свою комнату, и поглядим, что там есть.
– А если этот страшный тип придет, брат Михаил?
– Будем надеяться, что не придет, – успокоил Вику Евгений.
– Хорошо.
Женя слышал, как она дышит, часто и взволнованно. У самого него тоже пересохло в горле. Они на цыпочках подошли к крыльцу, и Женя потихоньку толкнул дверь. Она поддалась. Свет в прихожей уже был погашен. Женя, стараясь не скрипеть половицами, миновал коридор и заглянул в ближайшую комнату. Вика кралась за ним.
– Пусто, – шепнул он.
Они заглянули в соседнюю комнату – там горела лампа, стояла расстеленная кровать, но никого не было.
– Где же тут темная комната? – Евгений остановился на пороге в недоумении. Взгляд его упал на лестницу, ведущую на мансарду. – Поднимаемся.
Наверху было совсем темно. В узком помещении без окон теснились какие-то сундуки и тюки. Женя и Вика, двигаясь на ощупь, обошли их и уперлись в стену.
– Тьфу ты, черт! – выругался Евгений. – Где эта ведьма? Куда она подевалась?
– Тихо! – Вика сжала его ладонь. – Слушай! Слышишь?
Женя прислушался, но ничего не услышал.
– Ты что, глухой? – сердито прошептала Вика. – Она там! Я слышу ее голос. – Она потянула его за собой в темноту. – Тут должна быть дверь. Ищи!
Женя послушно выставил вперед руки и принялся ощупывать пустоту.
– Вот, нашел. – Его пальцы держали дверную рукоятку. Дверь была плотно закрыта, а возможно, заперта изнутри. Из-за нее тихо доносился голос Софьи. Кажется, она что-то говорила протяжно или пела.
– Ну и что теперь делать? – прошептала Вика Жене в ухо.
– Ничего, – ответил он так же шепотом. – Посидим здесь. Тут есть где спрятаться. Должна же она когда-нибудь выйти!
– А если она не выйдет всю ночь?? Нас хватятся, начнут искать.
– Они не будут искать нас здесь. И вообще, все уже спят. Устали, как собаки, работая на этого паразита.
– Ладно, делать нечего. – Вика присела прямо на пол за одним из сундуков. Женя последовал ее примеру.
Он понимал, что они рискуют – если Софья и Михаил скрывают в доме следы своих преступлений, то не остановятся ни перед чем, даже перед убийством. Только бы действительно Михаил не пожаловал в мансарду.
От тюков остро пахло нафталином и какими-то резкими дешевыми духами. Сидеть на полу было холодно и неудобно. Вика прижалась к Жениному боку, свернулась в клубочек. Он осторожно обнял ее. Софья все бормотала и пела за дверью, точно столетняя колдунья в вальпургиеву ночь.
Так прошел час, а то и больше. Женя уже решил, что пора уходить – их исчезновение действительно могли заметить и рассказать об этом Михаилу. Он хотел потихоньку окликнуть Вику, но в это время пение за дверью неожиданно смолкло. Послышались шаги.
– Мамочка, – одними губами пролепетала Вика.
Женя поспешно толкнул ее подальше за сундук. Дверь распахнулась. Темноту прорезала дрожащая полоска тусклого желтого света. Софья стояла на пороге, держа в руке обычную парафиновую свечу в медном подсвечнике.
«В мансарде нет электричества», – догадался Женя.
Еще две больших свечи горели в крошечной комнатушке, которую теперь было видно в дверном проеме. Софья покашляла и тихо, но звучно пропела что-то типа «миа-миа-ми». Затем еще прокашлялась и снова спела, отрывисто и броско: «ле, ле, ле-ле-ле». Видимо, ей не понравилось, как звучит голос.
– Чаю, – пробормотала она, – чаю горячего с медом. Хрипну. – И к невероятной радости Евгения, стала пробираться к лестнице. Тихо заскрипели ступеньки.
– Быстрей! – Женя нырнул в комнатенку, не выпуская Викину руку из своей.
Комната была не больше пяти квадратных метров, у одной стены стояла большая старинная кровать с шишечками, у другой такой же большой, старый и рассохшийся письменный стол с массивной тумбой. На столе лежал скрипичный футляр. Больше из обстановки ничего не было, но комната все равно выглядела тесной и заставленной.
– Смотри, – Вика указала на стену над столом. Она сплошь была увешана фотографиями, в тусклом свете свечей лица различались с трудом.
– Кто это? – шепотом спросила Вика.
– Откуда я знаю? – Женя пожал плечами. – Может, члены общины. Или родственники Софьи. Или и те и другие. Давай подойдем поближе.
Они сделали несколько шагов вперед, ежесекундно оглядываясь и прислушиваясь, не возвращается ли Софья, напившись чаю. Фотографии были абсолютно разные – большие, маленькие, цветные и черно-белые. На них были изображены и мужчины, и женщины, совсем молодые и постарше.
– Господи! – Вика вдруг судорожно вцепилась в Женин локоть.
– Что? Что такое?
– Смотри… там!! – Она показала рукой куда-то в угол.
Женя напряженно вглядывался в фотографии, но ничего необычного не видел.
– Что там, Вика? Успокойся, все хорошо. Скажи, что там.
– Там… Куличенко… – пробормотала она непослушными губами. – Вон там, сбоку. А там…
Она не договорила. Глаза ее стали огромными от ужаса. Женя подошел еще ближе к столу. Близоруко прищурился и наконец увидел. В левом углу в самом верху висел большой портрет Куличенко. Евгений узнал его – это был распечатанный снимок из сети, тот, который стоял у него на аватарке. Лицо на соседней фотографии так же показалось Жене смутно знакомым. Лисовский. Между ними фотка ослепительно красивой блондинки с яркими голубыми глазами. «Машка», – догадался Евгений и почувствовал, как кружится голова. Вот невзрачная, но чопорная и надменная шатенка. Кристина. А вот… вот и Вика.
– Боже мой! – С ее губ сорвался жалобный стон. – Убийца! А ты говорил, что Машку не она задушила! Она!!!
Женя молчал, потрясенный. Он даже позабыл, что дверь в комнату открыта и в любой момент может вернуться Софья, услышав шум. Значит, они нашли осиное гнездо. Именно тут Софья вынашивала свои зверские планы, расклеив по стенам фотографии врагов. И помогал ей в этом, конечно же, Михаил.
Женя заставил себя собраться. Нельзя медлить ни минуты. Он достал телефон и несколько раз сфотографировал портреты на стене. Теперь никто не скажет, что Вика обычная истеричка, а происшествия с ее друзьями – несчастный случай или совпадение. Вот оно, доказательство того, что все трагедии связаны одной ниточкой!
Из темноты за порогом послышались шаги. Софья! Одна или с подельником? Кажется, одна. Убегать из комнаты поздно, она уже почти наверху.
– Лезь под кровать, – скомандовал Евгений. – Быстро! Лезь!
Вика пискнула, как мышка, и так же, как вышеупомянутый грызун в нору, шмыгнула под свисающее до полу покрывало. Евгений полез следом, моля бога о том, чтобы хватило места им обоим.
Под кроватью была жуткая пыль, которую, видимо, не убирали годами. В носу сразу засвербело, захотелось чихнуть. Женя зажал нос и стал дышать ртом. Сквозь прореху в покрывале ему была видна часть комнаты. Вскоре показался подол черной юбки.
Софья, тихонько покашливая и бормоча что-то неразборчивое себе под нос, подошла к столу. Евгений потихоньку достал телефон, собираясь включить диктофон.
Послышался тихий щелчок, потом скрип, шорох, будто что-то скребли. Затем раздались протяжные звуки. Женя не сразу понял, что это скрипка. Видимо, Софья достала ее из футляра, наканифолила смычок и теперь настраивала. Сначала она взяла несколько длинных чистых нот. Затем пару интервалов. А после заиграла.
Евгений никогда не любил классическую музыку и почти не бывал на концертах. Когда по телевизору выступал симфонический оркестр, он переключал канал. Но даже он понимал сейчас, что скрипка звучит великолепно, задевая душу за живое. Софья играла нежную и печальную мелодию, играла вдохновенно и самозабвенно, мастерски переходя с хрустальных верхов к волнующим вибрирующим басам.
«Ее место на сцене, а не здесь, в этой комнате, увешанной портретами грешников, обреченных на заклание», – с грустью подумал Евгений.
Софья закончила играть. Слышно было, как она положила скрипку обратно в футляр.
– Молюсь за вас, грешники! Будьте здоровы, живите долго. Пусть Господь простит вам ваши грехи! – Голос Софьи звучал сильно и ровно, как и ее волшебный инструмент.
Женя не верил своим ушам. Что это? Циничная заставка к кровожадным злодеяниям? Рядом дернулась Вика. Он прижал палец к губам.
– Тсс!
В ответ она осторожно протянула ему руку с телефоном. На табло горела надпись: «Пришла твоя пора».
Софья снова заиграла, лучше прежнего. Женя и Вика лежали, обнявшись, слушая невероятные, страстные и нежные звуки. Лицо Вики было мокрым от слез. Потом Софья снова желала грешникам здоровья и долголетия своим мелодичным голосом. Затем опять играла.
Время застыло. На зубах у Вики и Жени хрустел песок, лица были перепачканы в пыли. Вика продолжала беззвучно и горько рыдать, и Женя тихо гладил ее по голове. Телефон он убрал обратно в карман.