Он остановился и высоко поднял светильник.
— Теперь мы будем ползти, как ящерицы, под открытым небом. Слушайте меня. От Форта я также узнал, что все люди — братья перед лицом закона. Когда он послал меня, чтобы найти народ Нефрет, я увидел мир белого человека. Там существуют жестокость и страдания, но некоторые из вас стремятся к справедливости. Я хотел принести эту справедливость моему народу. Я узнал, что и другое, о чём Форт предупредил меня, было правдой. Солдаты английской королевы собрались, как саранча, вдоль великой реки. Когда-нибудь они найдут и наш город, и мы уподобимся мышам в когтях священных кошек Бастет. И только я могу подготовить свой народ к таким испытаниям. Только я способен положить конец страданиям реккит. Из-за этих убеждений, и потому, что я хочу уберечь от него Нефрет, мой брат меня ненавидит. Он хочет владеть царством и пойдёт на всё, чтобы получить его. Он убьёт вас, если может, ибо вы проявили доброту к людям и пренебрегли его приказами. Будьте осторожны! Оставайтесь в доме! Стрела убийцы может нанести удар издалека! Верьте только Ментарит. Даже мужчины, одетые в мои цвета, могут быть соглядатаями моего брата.
Он не дал нам возможности задать дополнительные вопросы, поспешив дальше. Когда мы протиснулись через дыру в склоне, он ускорил шаг. Луна спускалась. Ветерок, охлаждавший наши потные лица, нёс с собой свежий запах утра.
Когда Тарек остановился, мы находились всё ещё на некотором расстоянии от нашей обители, но я уже видела её очертания: небо заметно посветлело.
— Я говорил слишком долго, уже поздно, — прошептал он. — Можете ли вы сами найти путь отсюда? Вы должны быть у себя прежде, чем солнце поднимется над горой — так же, как и я.
— Да, — ответила я. — А как насчёт Аменит? Она…
— Шпионка моего брата, — произнёс Тарек. — Но в вино, которое она пила вместе с любовником, подлили сонное зелье. Ничего не говорите ему об этом! Он верит в ту ложь, что сказала она, а сам он… Нет времени! Прочь!
И, последовав собственному совету, растаял во тьме, как тень. Звук его шагов был не громче, чем шелест сухой травы на ветру.
Мы не были столь опытны, как он; мы не могли произвести больше шума, даже если бы жарили по пути яичницу. Но скорость казалась более важной, чем тишина. Вонь от гниющего мусора привела нас к воротам, которые были открыты, и, пока мы бежали через двор, для нас чудесным образом открывался путь — тела поворачивались, как будто спящие уворачивались от наших ног; стражники Эмерсона оставались на своих постах. Но, когда мы бежали по коридору к нашей гостиной, я услышала в отдалении звук шагов марширующих мужчин.
— Мы почти на месте, — пробормотал Эмерсон, вытирая лоб. — Быстрее, Рамзес.
Рамзес не произнёс ни слова и не замедлил шаг, даже когда Эмерсон сорвал с него килт и сунул мне.
— Что ты сделала с другой одеждой? — рявкнул он, сдирая собственную грязную и мятую одежду.
— Под кроватью. Но я думаю, вряд ли разумно…
— Совершенно верно. Вот! — Он ухватился за край моего халата и рванул его, закружив меня волчком. Эмерсон свернул одежду, засунул её в корзину, толкнул меня на кровать и упал рядом со мной.
— Вот так, — сказал он, выдохнув изо всех сил.
— Не могу не согласиться, дорогой. Какое открытие — какое удивительное развитие событий! Признайся, Эмерсон; ты был удивлён не меньше меня?
— Меня как громом поразило, моя дорогая Пибоди. Миссис Форт, похоже, уже находилась в интересном положении, когда я повстречал её, но, конечно, такая идея не приходила мне в голову — и надеюсь, что и её мужу. Ни один мужчина, достойный этого имени, не возьмёт даму в деликатном состоянии в подобное путешествие.
— Но это должно было прийти в голову ей, — возразила я. — С какой стати, чёрт побери, она ему не сказала?
— А ты бы сказала мне, Пибоди? — Восстановив дыхание, Эмерсон вознамерился пресечь моё собственное.
— Ну… Я надеюсь, у меня оказалось бы достаточно здравого смысла. Но она была очень молода и, я полагаю, безумно влюблена. Бедная девочка — она заплатила страшную цену за неуместную преданность, но, по крайней мере, была избавлена от знаний о судьбе, угрожавшей её ребенку.
— Мы сможем увезти девочку без всяких трудностей, Пибоди.
— Конечно. Мы… Господь Всеблагий, Эмерсон! Мы должны бежать завтра — нет, во имя Небес, сегодня вечером! С предательницей Аменит!
— Проклятье, верно. Я и забыл. — Эмерсон перевернулся на спину. — Нам придётся изобрести какой-нибудь предлог, Пибоди. Если мы скажем Фортрайту, что его возлюбленная — лгунья и шпионка, он не поверит нам.
— Он будет защищать её, — согласилась я. — Я начинаю разделять твоё мнение о молодых влюблённых, Эмерсон; они могут быть ужасно неприятны. Жаль, мы не успели посоветоваться с Тареком.
Эмерсон зевнул.
— Жаль, что мы не успели задать ему множество вопросов. Хочу сказать, что у него невероятно скучная, литературная манера разговора. Это напомнило мне о тех…
— Может быть, он знает о плане Аменит, Эмерсон, и примет меры, чтобы сорвать его.
— Возможно. Все шпионят за всеми… — Ещё один невероятный зевок прервал его мысль. — Я не намерен беспокоиться об этом сейчас. Найдём какой-нибудь выход; нам всегда это удаётся.
— Конечно, мой дорогой. Я нисколько не беспокоюсь.
— Спокойной ночи, моя дорогая Пибоди.
— Спокойной ночи, мой дорогой Эмерсон. Вернее, доброго утра.
Мои веки, казалось, налиты свинцом. Сон подкрадывался ко мне; я засыпала, засыпала…
— Пибоди!
— Проклятье, Эмерсон, я почти заснула. Что случилось?
— Ты не знала, что Друг Реккит — Тарек, пока он не снял маску. Признайся, что ты только утверждала, что знала об этом заранее, просто чтобы досадить мне.
— О, ну… Ты что, считаешь, что я способна на такое двуличие, Эмерсон?
— Да.
— И тем не менее, знала. В результате размышлений.
— В самом деле? Не объяснишь ли своему непонятливому супругу?
Я придвинулась к нему, но он остался твёрд, как палка, и даже не попытался ответить.
— О, прекрасно, — отрезала я, в свою очередь отвернувшись и сложив руки. Мы должны были выглядеть смешно, лёжа бок о бок, будто пара мумий со скрещёнными на груди руками.
Я начала:
— Я всегда считала, что именно Тарек доставил послание мистера Форта в Лондон. Он был любимым учеником мистера Форта, хорошо владел английским языком. Кто мог быть более вероятным кандидатом? И только человек высокого положения, пользующийся благосклонностью короля, мог рискнуть относительно безнаказанно нарушить закон Святой Горы. Но он рисковал больше, чем предполагал, поскольку в его отсутствие отец умер (помнишь — «Гор летал в сезон урожая»?), и когда Тарек вернулся, то обнаружил, что его позиции серьёзно подорваны.
— Скорее всего, хотя и не доказано, — отозвался Эмерсон, заинтересовавшись моим изложением и забыв обиду. — Но ты до сих пор не связала Тарека с Другом Реккит.
— Отнюдь, — спокойно ответила я. — Тарек признал сегодня, что именно он отправился в Англию. Мы не встречали его, пока мы прибыли в Нубию, так что он, должно быть, следовал за нами из Англии, или, что более вероятно, предшествовал нам, как только удостоверился, что мы собрались работать у Джебель-Баркал. Он, похоже, и был тем старым магом, который загипнотизировал Рамзеса.
— Хм, — задумался Эмерсон. — Его цель, как я полагаю, заключалась в том, чтобы выкрасть Рамзеса. Конечно, мы бы последовали за ним, пройдя весь путь до Святой Горы. Мы отказались схватить приманку в виде послания, так что Тарек, очевидно, пришёл к выводу, что это — единственный способ заполучить нас. И теперь мы знаем, почему он этого хотел — чтобы мы забрали с собой Нефрет.
— Очень приятно иметь дело с таким быстрым и отзывчивым разумом, как твой, дорогой мой, — скромно сказала я.
Эмерсон усмехнулся.
— Туше, Пибоди. Но ты до сих пор не объяснила, как…
— Ты когда-нибудь читал «Лунный камень», Эмерсон?
— Ты знаешь, что я не разделяю твои дрянные вкусы в литературе, Пибоди. Какое отношение к делу имеет эта книжонка?
Когда Эмерсон упоминает (достаточно часто) о том, что с удовольствием называет моими предосудительными литературными вкусами, то всего лишь подшучивает. Мне прекрасно известно, что он потихоньку читал триллеры ещё до того, как встретил меня. Однако мне известно и то, что мужьям не по сердцу, когда им возражают (действительно, я не знаю никого, кто поступал бы иначе), так что я веду себя подобным образом только тогда, когда это абсолютно необходимо. А сейчас не было никакой необходимости.
— В «Лунном камне», — сказала я, — есть сцена, описывающая действия трёх таинственных индийских жрецов, которые ищут драгоценный камень, украденный у священной статуи их бога. Они наливают жидкость на ладонь своему прислужнику, маленькому мальчику…
— Чтоб тебя… — пробормотал Эмерсон.
— Как только я увидела воплощение в жизнь этой интересной беллетристики, то поняла, что книгу могли дать не Аменит — чей английский язык очень беден, а интеллектуальные способности, по-моему, ограничены — но Тареку. Не знаю, как Аменит завладела ей, но, должно быть, рассчитывала с её помощью убедить Реджи в смерти дяди. Теперь слушай меня внимательно, Эмерсон.
— О, я постараюсь, Пибоди. Это непосильно для моего ограниченного интеллекта, но я попытаюсь.
— Это простое уравнение, мой дорогой. Тарек читал «Лунный камень». Талисманом, который прислал Друг Реккит, оказалась другая английская книга, а посланницей — Ментарит, сестра Тарека, как нам известно. Я не была абсолютно уверена, — скромно призналась я, — но все улики указывали в одном и том же направлении.
В действительности я поняла, что моим гостем был Тарек, как только он… Ну позвольте мне выразиться следующим образом. Я знала, что молодой человек, чьё тело так тесно прижималось к моему, явно не был кем-то из маленьких недоедающих рабов. В те времена, когда Тарек маскировался под Кемита, я имела возможность любоваться — с чисто эстетической точки зрения — его замечательной мускулатурой. Существует определённая аура… Читатель поймёт, почему я не упоминала об этой улике моему дорогому мужу.