Алексей Студит был монахом, а затем настоятелем Студийского монастыря. В патриархи его поставили благодаря следующему случаю. В Студийском монастыре хранилась величайшая святыня – глава Иоанна Предтечи, казненного по приказу нечестивого Ирода. Когда заболел царь Василий Болгаробойца, настоятель Студийского монастыря преподнес ему в подарок усекновенную главу Крестителя. Сколь отрадно было получить драгоценный дар, находясь на смертном ложе! Правда, святыня не помогла самодержцу. Он умер от болезни, но прежде чем ушел в мир иной отблагодарил дарителя, вручив ему Константинопольскую кафедру, которая вдовствовала после смерти патриарха Евстафия. Поставление нового патриарха было сотворено в день кончины царя Василия.
Алексей Студит почитался великим богословом. Его неусыпными трудами было принято соборное определение «Против врагов православия и василевса». Он слыл знатоком законов, особенно в части заключения и расторжения брака. В свое время познания патриарха сослужили большую службу Роману Аргиру, так как его браку с Зоей препятствовало не только то, что он был женат, но также и дальнее родство с царской фамилией. Патриарх установил, что означенное родство имеет лишь восьмую степень и, следовательно, не противоречит церковным канонам, по которым не допускались браки родственников до седьмой степени включительно. Недоброжелатели шептались, что эта истина открылась патриарху только после того, как он получил в подарок восемьдесят литр золота.
Евнух поклонился до земли и облобызал руку патриарха. Алексей Студит спросил с хмурым видом:
– Что привело тебя ко мне в столь неурочный час?
– Владыка, я дерзнул обеспокоить тебя по повеление порфирородной василисы, желающей избрать себе супруга.
Патриарх отозвался витиеватой и уклончивой речью:
– Зачем такая спешка? Поелику Господь не даровал Роману законного наследника, на трон следует возвести достойнейшего из ромейских мужей. Дело не терпит суеты и должно быть тщательно обдумано и взвешено синклитом. Будем уповать на то, что всемилостивейший Господь даст знак, кого он желает видеть василевсом и автократором ромеев.
– Справедливо говорят, владыка, что нельзя трогать царя, когда он есть, но следует поспешать с выбором, когда его нет, дабы не пошатнулись государственные устои. Что касается знака свыше, то таковый уже получен порфирородной василисой. Ей указано на Михаила, коего она возлюбила всем сердцем.
– Сделать василевсом твоего младшего брата! – с негодованием возвысил голос патриарх. – Мерзкого блудника, змеей проползшего в царскую опочивальню! В своем ли ты уме, дерзкий скопец?
– Такова воля Порфирородной! – твердо повторил Иоанн. – Пять поколений её предков правили Ромейской державой, и только ей принадлежит право выбора.
Узнав волю василисы, патриарх несколько смирил свой гнев. Буравя евнуха колючими глазами, он сказал раздраженно, но уже тише:
– Подозреваю, что ты сам метишь на патриарший престол. Вспомни, что сказано во Второзаконии, глава двадцать третья, стих первый: «У кого раздавлены ядра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне».
– Помню Второзаконие, но помню также Евангелие от Матфея: «Есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного», – смело отвечал евнух и прибавил с угрозой в писклявом голосе. – Я убогий монах, не помышляющий о патриаршестве, но если ты, владыка, дерзнешь противиться воле порфирородной Зои, то она вразумит тебя отрешением от сана, ссылкой или темницей. Не забывай, что все ромеи, не исключая вселенского патриарха, подвластны василевсу.
В Ромейской державе было принято рассуждать о симфонии между духовной и светской властью. Но симфония иногда звучала нестройной какафонией, так как императоры привыкли распоряжаться патриаршим престолом, как своей собственностью. В те времена, когда конунг Хельги прибил свой щит на вратах Миклагарда, в греческой земле царствовал Лев Философ. Однако император отнюдь не по-философски был увлечен женскими прелестями. Он трижды вступал в брак, а влюбившись в красавицу Зою Углеокую, женился и в четвертый раз. Поскольку четвертый брак противоречил церковным канонам, патриарх Николай Мистик отлучил императора от церкви и запретил ему входить в алтарь. Лев Философ разгневался и сослал патриарха в отдаленный монастырь, а на патриарший престол возвел своего шестнадцатилетнего брата, далекого помыслами от церковных забот и любившего только лошадей и конские ристания. Алексей Студит помнил о печальной судьбе предшественников, осмелившихся перечить василевсу, но продолжал упрямиться.
– Михаил, как и ты, низкого происхождения. Как отдать ему предпочтение перед патрикиями, коим даровано право присутствовать в синклите?
– Не первый раз на престол восходит василевс незнатного рода. На все воля Божья, ибо сказано в Книге Царств: «Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает, с земли поднимая бедняка и из тлена возвышая нищего, сажает рядом с вельможами и престол славы даёт им в наследие». Достаточно вспомнить Романа Лакапина из крестьянской семьи, ставшего василевсом. Он даровал царский титул двум своим сыновьям, а третьего – кстати сказать, евнуха Фиофилакта поставил патриархом.
– Помянутый тобой Роман, хотя и был рожден в хижине, поднялся из грязи благодаря личной доблести и морским победам. Что касается твоего брата, то он прославился лишь подвигами на чужом брачном ложе!
Евнух Иоанн решил, что настала пора подкрепить свои речи весомыми доказательствами. Он сделал знак Харальду, чтобы тот положил кожаные мешки перед ногами патриарха. Когда варяг сбросил мешки с плеч, раздался чудный звон золотых монет, заставивший блеснуть глаза Алексея Студита. Его глаза еще больше загорелись, когда евнух развязал оба мешка и на пол хлынули два потока золота.
– Здесь пятьдесят литр для клира Великой Церкви, и столько же для нужд всесвятейшего патриарха, – пояснил евнух.
– Сто литр золота, дабы возвести на престол мальчишку, коему цена три медных фола?
Иоанн продолжал обольщать предстоятеля.
– Владыка, спешу возвеселить твое сердце вестью, о которой пока известно только мне и логофету дрома! Мы долго вели тайные переговоры с безбожными сарацинами и добились от них согласия на восстановление храма Гроба Господнего в Иерусалиме. Сие деяние прославит порфирородную Зою и тебя, вселенский предстоятель!
– Воистину благая весть! – с воодушевлением откликнулся патриарх. – Множество грехов простится за сие великое дело, если его удастся благополучно завершить! Ступай и возвести Порфирородной, что я не противлюсь её воле. Но все же я советую действовать без спешки. Назначим венчание царицы с твоим братом после Пасхи. Ведь принято, чтобы василевсу вручали знаки царского достоинства при большом стечении народа в Великой церкви.
Поняв, что большего от патриарха не добиться, евнух Иоанн подошел под благословение и покинул Великий Секрет. От Харальда не укрылось, что препозит не слишком доволен. Безбородое лицо евнуха было хмурым и встревоженным. Выйдя из патриарших покоев, евнух быстрым шагом пересек Великую Церковь и приблизился к алтарю, устроенному на возвышении. Алтарь был огражден преградой в виде невысокой решетки с рельефными изображениями святых угодников. Алтарную преграду поддерживали двенадцать колонн, окованных серебром, за ними находился престол, символизирующий Гроб Господень. Он покоился под кровлей из массивного золота, которая опиралась на серебряные колонны, инкрустированные жемчугом и алмазами. Колонны также украшали лилии и шары с золотыми крестами, осыпанные драгоценными камнями. На изготовление престола пошло сорок тысяч литр серебра. Впрочем, этот металл сочли недостаточно драгоценным для священного места. В серебро добавили золото, толченый жемчуг и драгоценные камни.
Евнух Иоанн распахнул Царские врата, обложенные слоновой костью и янтарем, и вступил в алтарь. Его взгляд нашел стемму (царский венец), висевшую на тонкой цепочке высоко над престолом. Кормитель Сирот алчно глядел на венец, потом искоса взглянул на Харальда, остановившегося перед алтарной преградой, и снова перевел взгляд на вожделенный венец. Его терзали сомнения. Сам он, будучи монахом, имел право входить в алтарь. Из мирян же в алтарь допускался только царь. Наконец, евнух решился. Воровато оглянувшись, чтобы убедиться в том, что храм пуст, он поманил Харальда.
– Девте ми дилиасете! Входи и не бойся! Сними быстрее! – зашептал он, показывая пальцем на золотой венец.
Харальд перемахнул через преграду, не доходившую ему до пояса, и потянулся к венцу. Однако даже с его высоким ростом оказалось невозможным достать вожделенное. Он подпрыгнул, но добился только того, что венец заплясал от толчка на тонкой цепи.
– Осторожнее, варвар, сотворенный из праха! – испугано зашептал евнух. – Не сломай стемму своими медвежьими лапами! Ведь это венец самого Константина Великого!
Согласно преданию, сей венец не был сотворен человеческими руками. Посланный Господом ангел вручил его императору Константину и повелел сохранить его в храме. Венец украшал Великую церковь, а на Пасху патриарх отсылал венец царю, и тот возлагал его на голову, потом возвращал обратно. В иные же дни ни царь, ни патриарх, ни кто-либо другой не мог под угрозой церковного отлучения прикоснуться к венцу Константина Великого. Рассказывали, что император Лев Хазарин пренебрег запретом, взяв в будний день для каких-то надобностей священный венец, и немедленно был наказан мучительной смертью. Поэтому евнух решил поручить это опасное дело варвару. Харальд не ведал о предании. Он поднял вверх секиру и подцепил добычу. Спустя мгновение в его ладони упал венец, представлявший собой тонкий золотой обруч, от которого расходились несколько лучей в виде треугольных золотых пластин. Венец венчал крест, украшенный отборными жемчужинами, и таким же жемчугом были унизаны две длинные подвески, свисавшие с боков. По своим размерам венец Константина подошел бы великану из Етунхейма.