Бегло прочитав имя на двери, Плут бежал дальше. Однако у некоторых дверей он задерживался подольше, чтобы заглянуть в глазок. И каждый раз жалел об этом. На несчастных узников было тяжело смотреть. Они корчились в судорогах, бормотали какую-то невнятицу. Многие явно сошли с ума. Одни раскачивались взад-вперёд, другие произносили напыщенные речи, третьи что-то бессвязно бубнили себе под нос. Те, кто уже давно потерял надежду, тихо лежали на уступе в ожидании, когда смерть примет их в свои объятья.
Плута охватил гнев.
— Будьте вы прокляты, Стражи Ночи! — воскликнул мальчик… — Как отвратительны эти камеры! Какое надругательство над живыми существами, населяющими наш Край! Издёвка над самой жизнью! И если раньше я хоть немного сомневался, справедлива ли война между Библиотечными Рыцарями и Стражами Ночи, теперь я нашёл доказательства. Воистину это борьба между Добром и Злом! — заключил он.
— Отлично сказано! — послышался чей-то голос.
Плут подпрыгнул.
— Кто это? — прошептал он.
— Я здесь, — ответил тот же голос.
Плут подошёл к одной из тяжёлых дверей и посмотрел на выцарапанное на ней имя. На тёмном дереве проступали буквы: КОДСАП.
— Откройте дверь! — попросил узник. — Толкните её хорошенько! Изо всей силы! Давайте!
Плут отодвинул засов и налёг на дверь. Послышался глухой звук удара, а затем сдавленный крик. У мальчика замерло сердце. Что случилось? Что он натворил? Он просунул голову в щель и краем глаза увидел, как с лестницы кувырком летит бледный, похожий на скелет, узник и падает в зияющий провал огромного двора-колодца.
— Нет! — вскричал Плут, и его вопль гулко отозвался эхом в затхлом воздухе. — Я не хотел.
И и ушах у него зазвучали последние слова заключённого:
— Благодарю вас от всего сердца, друг мой, за то, что вы избавили меня от страданий. У меня не хватило мужества сделать это самому. — Голос затих.
Плут вздрогнул. Сколько же времени провёл этот несчастный на ступеньках в ожидании, что кто-то придёт и положит конец его мучениям? В бессильной ярости мальчик захлопнул дверь, и гулкий металлический лязг ещё долго отражался от тюремных стен.
— Проклятье! — выругался кто-то слева от мальчика. — Ах, бедная моя голова! Чёртов лесной грог! И зачем только я так напился! Эй, Горбыль, это ты?
Вытащив нож, Плут медленно двинулся в ту сторону, откуда послышался голос. Прямо перед собой он увидел заспанного плоскоголового гоблина в чёрной форме Стражей Ночи, который тупо сидел в углу, обхватив голову руками. Рядом с ним валялся арбалет и пустая бутыль.
Не медля ни секунды, Плут одной рукой схватил арбалет и приставил нож к горлу стражника.
— Т-т-т-ы не Горбыль, — промычал тот, сверкая в темноте белками глаз. — А к-к-кто ты?
— Это неважно, — прошептал Плут, отступая на шаг назад и целясь из арбалета в белую эмблему с изображением Хрумхрымса на груди гоблина. — А вот ты кто такой?
— Я Крысоед. Я простой охранник. Тюремный надзиратель. Прошу вас, не убивайте меня. — Он помолчал, в задумчивости нахмурив свой широкий лоб. — А вы — один из этих Библиотечных Рыцарей? Ах, умоляю, сжальтесь надо мной. Я никогда никому не причинил вреда. Даю вам честное слово.
— И всё же ты носишь форму Стражей Ночи, — холодно возразил Плут, стараясь сдержать гнев.
— Меня взяли на службу, сэр, когда я помирал с голоду в Нижнем Городе. У меня не было ничего. А они накормили и одели меня. Но в душе я остался таким же бедным гоблином, выросшим в лачуге у Краевого Ручья. Прошу вас, не убивайте меня, сэр.
— Значит, ты — тюремный надзиратель, — уточнил Плут.
— Да, сэр. Но я не горжусь этим, сэр. Я старался, как только мог, чтобы хоть немного облегчить жизнь бедным узникам.
Плут поднял арбалет, чтобы заставить плоскоголового болтуна замолчать.
— Немедленно отведи меня в камеру, где сидит Каулквейп Пентефраксис, и тогда я пощажу тебя, жалкая тварь.
Гоблин захныкал:
— Если Верховный Страж узнает, что я отвёл вас к Каулквейпу, за мою жизнь никто не даст и ломаного гроша.
— А если ты не сделаешь то, что я тебе велел, ты расстанешься с жизнью прямо сейчас! — пригрозил Плут, взводя курок.
— Ну хорошо, хорошо. — Гоблин с трудом поднялся на ноги. Колени у него дрожали. — Следуйте за мной, сэр, только, пожалуйста, перестаньте целиться в меня.
Плут устремился вслед за гоблином по бесконечному лабиринту ходов и переходов, спускаясь по лестницам в подземелье Башни Ночи.
И все время, пока они шли, наверху раздавался страшный грохот — ступени лестницы дрожали, стены башни тряслись.
— Это твои дружки устраивают тут такой шум, — заметил Кры соед. — Толку от этого мало. Но опыт вас ничему не учит! С вашими небоходами башню не взять!
— Ступай вперёд и не оглядывайся, — приказал Плут, ткнув арбалетом в спину надзирателя. — Далеко ещё?
— Теперь уже близко, — мрачно усмехнувшись, ответил Крысоед. — Мы почти добрались до подземелья, сэр.
Гоблин повёл мальчика вниз по последнему крутому лестничному пролёту и остановился перед тяжёлой дверью с крепкими засовами.
— «Каулквейп Пентефраксис», — прочёл Плут. — Это он!
Крысоед набычился:
— Ну вот и всё. А теперь послушайте моего совета, сэр: уносите отсюда ноги, покуда целы. Скоро здесь яблоку некуда будет упасть от стражников. Как только они разделаются с вашими дружками, все хлынут сюда. Теперь, когда я помог вам, моя жизнь не стоит и выеденного дубояблока! — Гоблин стащил с себя форму и бросил её наземь. — Тебе надо сматываться, Крысоед! Пора домой, в свою лачугу у Краевого Ручья, если только по дороге тебя не сожрут упыри-камнееды!
Плут махнул гоблину рукой на прощанье.
— Ты сослужил хорошую службу Библиотечным Рыцарям, — сказал он. — Будь здоров, Крысоед!
Когда плоскоголовый гоблин ушёл, Плут занялся дверью камеры. Проверив, нет ли кого на ступеньках, он отодвинул засовы и толкнул дверь.
— Это ты, Ксант? — спросил заключённый слабым, надтреснутым голосом.
— Нет, профессор, — отозвался Плут. — Я — Библиотечный Рыцарь и пришёл освободить вас.
Мальчик спустился вниз по лестнице к грубо сколоченной деревянной полке над пропастью. Здесь, в нижних этажах башни, вонища была совершенно нестерпимой.
Он нашёл бывшего Верховного Академика Нового Санктафракса. Учёный выглядел болезненно худым, плечи у него сгорбились, длинные седые волосы были давно не чёсаны, одежда превратилась в лохмотья. Было страшно заглянуть ему в глаза. Полный воспоминаний о пережитом кошмаре, профессор смотрел перед собой пустым, немигающим, безжизненным взглядом.
— Профессор, нам надо уходить, — позвал его Плут. — У нас мало времени.
— Уходить, — пробормотал Каулквейп. — Мало времени.
Плут наклонился вперёд и, ласково, но твёрдо взяв старого профессора под руку, поднял его на ноги. Поддерживая профессора, тело которого стало легче пуха, мальчик повел его к лестнице.
— Подожди, подожди минутку, — торопливо проговорил Каулквейп, отстраняя своего спасителя.
Профессор вернулся к уступу, схватил несколько рулонов бумаги и свёрнутых берестяных свитков и сунул их под мышку. Он посмотрел на Плута, и слабая улыбка заиграла на его губах.
— Вот теперь я готов, — сказал он.
А в это время над Полночным Шпилем продолжался ожесточённый бой. В команде «Бегущего-по-Небу» осталось лишь пятеро. Руммель, огромный чёрный толстолап, погиб первым, смертельно раненный из арбалета Горбыля. Меру был убит через несколько минут после своего товарища — в него попал гарпун, и толстолап упал вниз головой с небесного корабля. Лум, обезумев от горя, бросился вслед за своим любимым братом-близнецом с кормы воздушного судна и разбился насмерть.
У капитана Прутика не было времени оплакивать потерю трёх храбрых толстолапов-добровольцев, потому что Моллин срочно вызвала его в отсек, где помещался летучий камень. Оставив Вумеру у штурвала и отдав приказ держать прямо руля, Прутик поспешил на помощь толстолапихе.
— Вух-вух! Посмотри! — Моллин указала лапой на синевато-багровую вмятину на тихо светящемся летучем камне. — Вегга-лура-мерагул. Вух! Камень ранен. Я думала, стрелы Тёмных Сил не задели его, но… Посмотрите сами, капитан!
Капитан Прутик осмотрел повреждения. В том месте, куда попало ядро противника, образовался глубокий кратер, и он расползался, как язва, разъедая летучий камень.
— Инфекция! — в ужасе воскликнул капитан. — У нас мало времени. Делай, что можешь, Моллин, но будь готова покинуть корабль. — И Прутик поспешил к штурвалу.
Несмотря на отчаянные попытки толстолапихи удержать корабль в воздухе — она погасила все фонари, посыпала камень охлаждённым песком и вместе с Вумеру принялась махать опахалами, чтобы остудить жар, — распад и разложение летучего камня продолжались. Кратер на его поверхности становился всё глубже, жерло расширялось, и в воздух полетели мелкие частицы пыли.
— Держись, сколько можешь! — крикнул капитан своей помощнице. — Мы не можем бросить Плута! — добавил он, утирая капельки пота со лба. Он судорожно хватался за костяные рычаги управления, стараясь мелкой регулировкой удержать парус и выровнять противовесы, чтобы хоть немного оттянуть падение кренившегося набок небесного корабля.
Но битва была обречена. С каждой минутой камень терял летучесть. «Бегущего-по-Небу» можно было бы спасти, если бы корабль не был таким тяжёлым.
— Вига! — отдал приказ капитан. — Займись такелажем! Иди обрежь противовесы!
— Вух-вух, — ухнул в ответ толстолап. — Обрезать противовесы, капитан? Но корабль потеряет устойчивость!
— У нас нет другого выхода! — откликнулся Прутик. — Обрежь сначала бортовые, затем килевые противовесы. Если это не поможет, режь носовые и кормовые противовесы. Тогда мы сможем подняться. И да помогут нам Небеса! — Он нахмурился. — Ну, давай, Вига!
Недовольно ворча, долговязый толстолап поспешил выполнять распоряжение капитана. Капитан Прутик замер, перебирая амулеты и костяные обереги, висевшие у него на шее. Далеко внизу, на площадке рядом с Полночным Шпилем, стояла странная фигура в нелепой маске, напоминающей свиное рыло, и в чёрных одеждах, развевающихся на ветру.