— Чувиха, ты просто не догоняешь преимуществ распределённого сервиса! Это современно и креативно!
— У нас есть перевозчик.
— У них есть перевозчик, Грэг. Отвали.
На плечо энергичного бизнесмена опустилась узкая изящная кисть с длинными тонкими пальцами и сжала его так, что тот сморщился и перекосился на бок.
— Уй, больно же, Аннушка! Я не знал, что это твои клиенты! Уже ухожу! Но насчёт минета ты подумай, бро! Потребности требуют развития!
— Пошёл вон, а то отсосёшь у моего пикапа. Привет, Ольга.
За стол, бесцеремонно выпихнув парня, уселась девушка того неопределённо-молодого вида, который у меня сразу вызывает подозрение в приёме Вещества. Короткая обтрёпанная жилетка поверх открывающего плоский мускулистый живот топика, грязные замасленные рабочие штаны, расшнурованные берцы, пыльная бандана, болтающаяся тряпкой на шее, завязанные в тугой узел не очень чистые чёрные волосы. Барышня не сильно озабочена своим внешним видом, но — ни одной татуировки. Голые по плечи руки чисты, как мало у кого тут. На предплечьях широкие, почти до локтей, тёмные браслеты. Они, вкупе с глухими, похожими на сварочные, круглыми очками на кожаном ремешке, навели меня на определённые подозрения. Я такое уже видел. И действительно — сев за стол и непринуждённо забрав мою недопитую кружку пива, она подняла очки на лоб. Под ними оказались пронзительно-синие кобальтовые глаза.
— Привет, Аннушка, — сказала Ольга, — я уж думала, ты в рейсе.
— Только что пришла, тебе повезло. Эй, там! — крикнула она бармену. — Ещё пива сюда!
Она допила остаток из моей кружки и грохнула ею об стол.
— В глотке как будто пыльный демон просрался! — пожаловалась она.
— Тяжёлый рейс?
— Теперь лёгких не бывает, — пожала она голыми плечами. — Сраный Мультиверсум катится в сраное говно. А сраный Комспас его подталкивает в сраную жопу.
На меня она внимания подчёркнуто не обращает, так что я её тоже разглядываю без всякого стеснения.
Не красавица. Острый подбородок, торчащие скулы с пыльным следом от очков. Худая, мускулистая, почти безгрудая фигура. Яростно-синие глаза подведены чёрным макияжем, хотя на кой он чёрт под очками — понятия не имею.
— Комспас стал проблемой? — спросила Ольга.
— Проблемой? Нет, если тебе похрен десяток дырок в машине и парочка — в пассажире. Какая, в жопу, проблема, что ты! Дырки заварила, пассажира закопала, поехала дальше.
Бармен протянул ей пиво, и она надолго присосалась к кружке. Отставив её, рыгнула, вытерла пенные усы и внезапно заорала, перекрыв шум голосов и музыку: «Но не каждый же сраный раз, подруга!».
Голоса смолкли, все посмотрели на наш столик.
— Да, — рявкнула она, повернувшись к залу, — я про сраный Компсас, если вы не расслышали! Пока вы сидите, засунув языки в задницу, они так и будут убивать! А те, кого они возьмут живыми, будут завидовать покойникам!
Воцарилась напряжённая тишина, все отводили взгляды и опускали глаза, не рискуя встретиться с синими прожекторами Аннушки.
— Сраные трусы, — сказала она, повернувшись к нам. — Комспас охотится на нас, как на зайцев.
— Они нашли выход на Дорогу? — удивилась Ольга.
— Нет, к счастью. Но есть немало срезов, которые трудно обойти, и они ловят там караваны. Убивают всех, кроме глойти, тех забирают. Про то, что с ними делают, ходят жуткие слухи, подруга… Сраный ужас просто.
— Ты Корректор? — не выдержал я.
— Твой оператор много знает, — сказала Аннушка Ольге, по-прежнему не глядя в мою сторону. — И слишком много болтает.
— Меня зовут Артём.
— О, тот самый? — она обращается к Ольге, игнорируя меня. — Решилась?
— Не знаю, — поморщилась рыжая, — но может быть.
Разумеется, никто моего мнения ни о чём не спрашивает. И в известность не ставит. А ещё, оказывается, обсуждает с подругами за спиной. Хотя это, в общем, дело для женщин обычное. Небось, мой султанский триумвират тоже вечерами языки чешет. То-то я икать часто стал.
— Так вот, Артём, — девушка наконец-то обратилась прямо ко мне, — говорю один раз. Я бросила эту сраную церковно-приходскую школу и ни разу с тех пор не пожалела. Пусть детишки дальше думают, что спасают Мультиверсум, а я давно вынула голову из жопы, чего и им желаю. И не собираюсь это обсуждать. Даже с ёбарем моей лучшей подруги. Я понятно сказала?
— Предельно. Это твоя жизнь, и в Школе никого не держат насильно. Просто на таких, как ты, Комспас охотится особо.
— Он правду говорит, подруга?
— Увы, Аннушка, похоже, что так. Сама недавно узнала.
— Сраное говно. А я-то думала, что мне просто не прёт. Каждый рейс — какая-то жопа. Срань господня, такое пивом не запьёшь… Бармен, водки мне!
— Не надирайся, подруга, мы хотим тебя нанять. Нам срочно надо в Центр.
— Ты сама только что слышала — на меня охотятся. Я опасный водитель, потеряла трёх пассажиров за последний месяц, вся машина в дырках.
— Мы готовы рискнуть.
— А готова ли рискнуть я? Или это тебя вообще не волнует?
— Волнует. А ещё меня волнует вопрос — как давно ты принимала…
— Заткнись! — змеёй зашипела Аннушка, — За… сама знаешь, что, сейчас любого порешат и как звать не спросят. У тебя, правда, есть?
— Да.
— Сраная срань. Ты даёшь, подруга. С другой стороны — кто, если не ты?
— Так ты отвезёшь нас в Центр?
— Хоть в жопу Дьявола по его сраному хвосту, только горящее говно из-под колёс полетит. Но это опасно. Срань, это всегда было опасно, но сейчас это как на минном поле просраться.
— Я понимаю.
— Плату вперёд. Я тебе доверяю, как моей покойной бабушке, подруга, но ты пойми — если что, я хочу сдохнуть молодой и бодрой. И до утра успеть оттянуться по свежачку, пока с дозы на мужика тянет.
— Держи, — Ольга что-то передала ей под столом.
— Утром двинем, постарайся отдохнуть. Ну, или, наоборот — оторвись напоследок. Надеюсь, на это-то твой годен?
Аннушка хлопнула Ольгу по плечу, всадила рюмку водки, запила пивом и ушла — чуть покачиваясь, но, в целом, бодро.
— Не обижайся на неё, Тём. У неё сложная биография.
— Заметно.
— Пойдём и мы, тут рядом сдают комнаты. Надеюсь, там хорошая звукоизоляция, потому что я собираюсь последовать примеру Аннушки.
Меня, разумеется, опять никто ни о чём не спросил. Но Ольга была права — в конечном итоге мне понравилось.
Глава 8. Зелёный. «Всё рушится, не держит середина…»
По бортовому времени почти полночь. За бортом — не знаю, но тоже темно. Под нами разматывается неспешно дорога по освещённой луной пустоши, гудят почти неслышные на экономичном ходу пропеллеры, светятся тускло приборные шкалы консоли.
— Вась, ты чего спать не идёшь? — спросил я уютно забравшуюся с ногами в капитанское кресло девочку.
— Не спится чего-то, Дядьзелёный. Можно я посижу ещё?
— Сиди, конечно, всё веселее.
Во флисовой пижаме с медвежатами она выглядит сейчас совсем ребёнком, но вопросы её волнуют не детские.
— Дядьзелёный, а как вы думаете, у Лори всё будет хорошо?
— Думаю, да, — ответил я не совсем честно. На самом деле я вообще об этом не думаю.
— А как вам кажется, он — хороший?
— Нормальный пацан. Хвост, конечно, перед тобой слишком распускал, ну да это дело обычное.
— Скажете тоже, — фыркнула в кружку с чаем Василиса, — передо мной… У него девушка есть. Красивая.
— Это распусканию хвоста отнюдь не препятствие. Понравился он тебе?
— Ну, такое… Да, немного. Но у меня тоже есть друг!
— Хороший?
— Очень, — вздохнула девочка. — Но видимся редко. Он Корректор.
— А как же твои цыганские поклонники?
— Ой, Дядьзелёный, они очень легкомысленные!
Я совершил серьёзный внутренний подвиг и не заржал. Не хотелось бы обидеть случайно нашу юнгу.
— А что так?
— Всё время пытаются показать, какие они взрослые, а выходит глупо. Курят, плюются, ругаются. Даже дрались из-за меня, представляете?
— Легко представляю. Ты очень привлекательная девочка.
— Да ладно вам, — отмахнулась Василиса, — не во мне же дело. Они друг перед другом выпендриваются, им это важно.
— Удивительно взрослое наблюдение, Вась.
— Иногда мне кажется, что я какая-то старая, — вздохнула она. — А они все совсем дети.
— Мальчики дольше остаются детьми. Некоторые — на всю жизнь.
Василиса выросла, общаясь с умными взрослыми дядьками и тётками из высшего инженерного состава Коммуны, и по ней это иногда очень заметно. Сложно ей с мальчиками-ровесниками. Думаю, они ей кажутся безнадёжными придурками.
Меня неотрывно преследуют мысли — а как мои будут расти и взрослеть? Машке семь, и нормальные дети в этом возрасте идут в школу. Первичная социализация, становление коммуникативных навыков, коллективных иерархий и так далее. Но моя белокурая прелесть носится сломя голову в компании Лёшки — капитанского младшего, — производя хаос, шум и веселье, и этим её социальность ограничивается. Матери учат их обоих по школьным программам Коммуны, но ведь речь-то не о том…
Дорога внизу пошла в сторону, нам пора на зигзаг.
— Вась, раз всё равно не спишь — побудь за второй пост.
— Конечно, тащпервый бортмех! Управление тягой приняла!
— Экипажу готовность, — скомандовал я для солидности, — резонаторы товсь! Входим!
Моргнуло — и мы в тумане межпространства. Я сверился с экраном навигатора — направление держим неплохо. Молодцы мы пока.
— Тут как-то посветлее стало, да, Дядьзелёный?
— Ты тоже заметила?
Запуская маяки, мы меняем эту странную изнанку Мультиверсума. Придаём ей определённость, что ли. Всего два сейчас работает, но уже заметно дальше видна Дорога под нами, чётче просматриваются съезды. Ещё хотя бы парочку реанимировать — и все бродяги скажут нам большое спасибо. Глойти станет легче водить караваны, оживится обмен людьми и товарами. Мне даже кажется, что и коллапсов станет поменьше, хотя эта связь неочевидна. Просто интуитивное ощущение, что она есть.