Стрелять я не могу, корму мотает по дороге. Разведфлаер воспользовался этим, чтобы занять идеальную позицию — справа сверху, метрах в двадцати от дороги. Его стрелок развернул свою скорострелку и обдал нас как из шланга. Всего один раз, но удачно. Резко запахло бензином из простреленной бочки, десятками дырок покрылся кузов, меня что-то резко дёрнуло, как будто кто-то сильно по плечу хлопнул и стукнул кулаком в бедро. Я даже не сразу понял, что ранен — в этот момент Аннушка, злобно ругаясь, поймала машину и снова дала полный газ. На секунду мы выровнялись, и я успел куда-то попасть. Не думаю, что сильно повредил, но флаер сбросил скорость и сманеврировал, опять закрыв сектор своему стрелку. Теперь мы снова несёмся по дороге, вот только у меня под ногами бензин мешается с кровью.
Я не первый раз ранен. Знаю, что если сразу не убило, то шансы хорошие — скорострелки обычно шьют насквозь, раневой канал чистый, калибр небольшой. Но также знаю, что сейчас адреналиновая блокада начнёт спадать, мне будет очень больно, а от потери крови вскоре погаснет сознание. Левая рука уже работает плохо, но это ничего, это мелочи. Главное — не отрубиться и не выпасть. Перед глазами уже полетели чёрные мухи, замельтешили точки… Даже кажется, что вижу наш дирижабль — вон там, выше и левее…
Всё, экономить патроны незачем, надо отстреляться по максимуму, пока могу. Я зарядил длинную очередь, ведя ствол навстречу маневрирующему по горизонтали флаеру, и где-то они всё-таки встретились. Летательный аппарат заметно тряхнуло, он ушёл в сторону, а потом вдруг развернулся и рванул с набором высоты прочь.
— Сбрасываю, уходим! — сказала говорящая шапка, и мы ушли.
Я так и не потерял сознание до конца, поэтому, когда меня тащили две окровавленные женщины, попытался вылезти сам, но не преуспел — адская боль прострелила ногу, и я грохнулся в кузов.
Дальше были боль и запах бензина. Ими пропитался весь окружающий мир, из которого периодически выплывали женские лица. Рыжая голова, черная голова. Они, сменяясь, плевали мне в рот. И это не было галлюцинацией. Я даже сквозь боль понимал, зачем они это делают — с момента приёма вещества прошло менее суток, оно пропитывает их тела и выделяется даже с потом.
В себя я пришёл голым, на кровати, в каком-то пыльном неуютном помещении. В воздухе всё ещё витает запах бензина. Я в нём буквально искупался, когда упал в кузов. Болит левое плечо и левая нога. Нога сильнее, но уже не так остро.
— Эй, подруга, очнулся твой ёбарь! — в дверях, бессовестно меня разглядывая, стоит Аннушка.
Мне даже прикрыться нечем. Впрочем, плевать, чего она там не видела?
— Как ты себя чувствуешь? — спросила вошедшая за ней Ольга.
— Как будто меня утопили в бензине.
— Почти так и было. Одежду твою пришлось выкинуть всю. Болит?
— Нога и плечо.
— Плечо — ерунда, сквозное в мясо. Крови много было, но и только. С ногой хуже, пробита кость. Мы сделали, что могли — залатали дыру УИном, дали экстракт Вещества.
— О да, такого наплевательского отношения ко мне ещё никто не проявлял…
— Да он у тебя юморист, — мрачно сказала Аннушка, — чуть жив, а шутить тужится. И что ты в нём нашла?
Мадам курьер демонстративно оглядела мою голую тушку, нарочито задержав взгляд примерно посередине.
— Ничего особенного, — прокомментировала она свои наблюдения. — Видала я и побольше.
— Где мы? — спросил я.
— В каком-то срезе, разумеется, — пожала плечами Ольга. — Что-то вроде мотеля. Нам нужно было передохнуть и залатать — тебя, себя и машину.
— Ты ранена?
— Мы обе. Но в нас сейчас столько Вещества, что нам нужно, как вампирам, голову отрезать. Всё остальное затягивается на глазах. Жаль, тебе нельзя дать чистого, только так, через нас.
— Я предлагала тебе просто в рот нассать, — заржала Аннушка, — но Ольга не согласилась.
— И то хорошо, — вздохнул я.
— Ой, надо же, он ещё и недоволен! Скажи спасибо, что не бросили тебя в кювет и не уехали! Я пока не уверена, что ты и плевка моего стоишь.
— Спасибо.
— Обращайся, — буркнула она и ушла.
— Не обижайся, — примирительно сказала Ольга, — у неё…
— Тяжёлое детство, прибитые к полу игрушки, скользкие подоконники… — перебил я, — понимаю. Она из Корректоров, а там все жизнью ушибленные. Пока сам не пострадаешь, чужими бедами не проникнешься.
— Рада, что ты это понимаешь. Взрослеешь, наверное.
— Тебя не догоню, бабуся!
— Старый, что малый, — вздохнула она. — То-то меня к тебе тянет. Ладно, раз уж ты оклемался, пора нам ехать дальше. Всё, что могли, мы сделали, больше ничего тут не высидим.
— На, вот, прикрой срам — сказала вернувшаяся Аннушка, — нашла тут какие-то тряпки…
Дурацкий синий с блёстками костюм на два размера больше, чем надо, я выгляжу в нём сущим клоуном. Бензином не пахнет — пахнет плесенью и многолетней пылью. Выяснилось, что наступать на левую ногу не могу, к машине меня буквально тащили. Усадить в пулемётное гнездо такого инвалида не получится, так что туда пришлось лезть Ольге. Меня всунули на пассажирское, и то, пока ногу пристроил, чуть сознание от боли не потерял. Весёлая предстоит поездочка…
Признаться, дальнейший маршрут я запомнил плохо. Выходили на Дорогу, уходили в зигзаги… Это слилось в один мучительный трип, потому что от каждой кочки в ногу как будто стреляли заново. Кочек было много, Аннушке на мои проблемы было плевать, и когда мы добрались-таки до Центра, я даже вылезти сам не смог. В здешней больнице мне сразу вкатили чего-то убойного, и я, наконец, с большим облегчением отрубился.
В больнице меня навестили Зелёный с Иваном. Интересовались, как скоро я могу приступить к обязанностям штурмана, а то вдвоём по очереди вахту стоять — никогда не выспишься. Узнали, что, несмотря на наплёванную мне в пасть регенерацию и заштопанную УИном мышцу, бедренная кость — это вам не шуточки. Мне всю ногу изрезали, извлекая её осколки. В общем, даже вяло хромать с палочкой я смогу не скоро.
— Не, так не годится, — сказал Зелёный. — Ща порешаем вопрос.
И, к моему удивлению, «порешал». Доктор прибежал, всадил мне в ногу модерновый инъектор с альтерионской маркировкой и сказал, что через несколько дней выпишет на амбулаторное наблюдение.
— Последний из личной аптечки отдал, — пожаловался бортмеханик, — так что амбулаторно наблюдать тебя будем на борту. А пока у меня всё равно дельце образовалось. Дочка твоя попросила кое в чём помочь.
— Настя?
— Не Герда с Вилорой же. Ничего, лежи пока, выздоравливай. Эта альтерионская штука ядрёная, чесаться будет зверски, но ты терпи, это оно зарастает так. Знать бы, что Альтерион сколлапсирует — запасся бы аптечками впрок.
Пришла Меланта — пухлая, рыжая, довольная. Просто светится счастьем. А когда кайлит счастлив… В общем, всей больнице праздник. Меня потом главврач спрашивал, нельзя ли её на регулярной основе сюда приглашать. На чай с плюшками.
Заходила поблагодарить за Вещество. Серьёзно сообщила, что собирается дождаться меня из больницы и устроить ночь благодарности, которая запомнится мне надолго. Потому что Эли чувствует себя прекрасно, и сама она чувствует себя прекрасно, несмотря на беременность. Искусственное осеменение прошло успешно.
Я задумчиво почесал башку промеж рогов, но потом понял, что не обижаюсь, а действительно рад за неё. Дурак потому что. Пусть ей будет хорошо.
Пришла Таира, деловито поинтересовалась моим здоровьем. Доложила, что в хозяйстве порядок, дети растут нормально, морально-психологическая обстановка дома приемлемая, снабжение налажено, всего хватает. Волосатое существо по прозвищу Енька прижилось, работу по дому исполняет тщательно, детские игры переносит безропотно, кот одобряет его за лохматость и спит исключительно на шерстяных коленках. Но она, Таира, тем не менее, за сервом приглядывает, потому что мало ли что.
Я доклад принял, одобрил, велел ждать меня, бдить, поддерживать порядок и не расслабляться.
Забежала Настя. Называла папой, обнималась, болтала о чепухе, но напряжение какое-то чувствовалось. Странно иметь почти взрослую по возрасту и совсем взрослую по уровню ответственности дочь. Корректоры рано взрослеют.
— Зелёный говорил, ты просила его помочь?
— Да, тебя не было, я решила…
— Я не обижаюсь, нет. Я действительно не самый крутой отец, не повезло тебе.
— Прекрати, — сказала она очень серьёзно. — Крутых вокруг полно, а ты — хороший. Мне повезло — я сама выбрала себе отца. И не пожалела об этом.
— Я ещё не настолько плох, чтобы говорить мне такие комплименты. Помирать пока не собираюсь…
— Близким людям иногда надо говорить, что ты их любишь. Пока есть такая возможность. Я это ещё в Альтерионе поняла, когда сидела и думала, что скоро умру. Я тогда много всякого думала…
— Так что там за история, почему тебе помощь понадобилась? — спросил я, чтобы не напоминать, что из той истории с Альтерионом её тоже вытащил Зелёный, а вовсе не я. Хреновый из меня отец, на самом деле, это просто она не балованная.
— Да ерунда — спасательная миссия. Туда и обратно, буквально. Я бы и сама справилась, но Сергей обещал на УАЗике отвезти, это быстрее выйдет.
— А кого спасать?
— Даньку, Даниила. Ты его помнишь, наверное.
— Да, конечно, помню. Он меня здорово напугал как-то байками про виртуальность мира.
— Он такой, да. В общем, он не вернулся вовремя. Данька — тот ещё раздолбай, так что, скорее всего, просто просохатил сроки, но надо убедиться. Это будет моё первое Корректорское задание, я немного нервничаю. Вот и попросила Сергея…
— Конечно, Насть, я понимаю. Береги там себя. Ты теперь не сама по себе, у тебя семья есть!
— Конечно, пап! Обязательно! — чмокнула меня в щеку и унеслась по своим делам.
«Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом!».
К вечеру пришла Алистелия. Принесла пирожков — это оказалось очень трогательно, хотя кормят тут неплохо. Но еда едой, а домашние пирожки… Пряча глаза, очень тихо спросила, не передумал ли я насчёт образца классической литературы, о котором я спрашивал. Ответил, что у меня как раз образовалась куча свободного времени, и я готов посвятить его повышению культурного уровня. Благо, он столь низок, что повысить его несложно.