Она аккуратно взяла фигурки со стола и уложила в сундучок. Они легли каждая в своё углубление, хотя пять минут назад она вынимала оттуда две, и никакого места для третьей не было. Крышка с лязгом закрылась.
Сундучок вызывал странное чувство — с таким, наверное, президент смотрит на ядерный чемоданчик. Ощущение потенциальных возможностей. И хочется, и колется…
— И что мы будем делать с этой коллекцией абстрактного искусства?
— Устроим инсталляцию? — догадался я. — Их же надо куда-то в каком-то порядке вставить? Три предмета, это… Сколько вариантов?
— Гуманитарий, да? — с жалостью сказал Зелёный, обращаясь к Ивану.
— И не говори, — укоризненно покачал головой капитан.
— Факториал трёх, — снизошёл бортмеханик к моей дремучести, — сиречь шесть. Шесть вариантов расстановки трёх предметов. Это комбинаторика, наш гуманитарный друг!
— В инструкции пишут про три, — возразил я.
Переведённую Алькой инструкцию от Хранителя мы изучили вдоль и поперёк, почти ничего не поняли, но про три я помню точно.
— Значит, число вариантов будет ограничено каким-то условием, которое нам пока неизвестно.
— Например, числом участников, — мрачно сказала Ольга.
— Нас тут больше трёх, определённо, — удивился Иван.
— У нас есть три индивидуальных комплекта, в которых можно дойти. Мой костюм — это раз. Корректорский защитный комплект Даниила, я забрала его из локали Комспаса, — Ольга выложила на стол свёрток. — И такой же комплект Насти.
— Но я хотела сама…
— Даже и не думай! — рявкнули мы с Зелёным синхронно и уставились друг на друга.
— Объясни ей… папаша, — махнул он рукой и откинулся на стуле, скрестив на груди руки.
— Настя, — осторожно сказал я, — я понимаю, что Корректоры рано взрослеют, и что ваша ответственность…
— Не надо, пап. Я знаю, что ты скажешь. Я не согласна, но не стану спорить. Не сейчас. Забирай.
Она отстегнула защёлки широких браслетов, положила их на стол и пододвинула ко мне.
— Но только попробуй не вернуться! — добавила она очень серьёзно. — Я пойду за тобой даже без них.
— Ну, вот и определились, — сказал с облегчением Зелёный, — уверенно подгребая себе сверток с Данькиным комплектом.
— Эй, экипаж, а я? — спросил Иван.
— Кэп, — проникновенно ответил бортмех, — твоё дело — капитанское! На тебе дирижабль, дом, хозяйство, дети, бабы, коты… На кого ещё можно это оставить, сам подумай? Ты у нас самый… э… взрослый. Ответственный, положительный, находчивый, технически грамотный…
— Прекращай!
— Не, кэп, я не шучу. Кто-то должен остаться. Ты не оператор и не проводник, у тебя нет способностей глойти.
— У Ольги тоже нет!
— У неё есть костюм. Сам подумай — ты хотел бы оставить свою семью на попечение Ольге?
Я думал, Ольга обидится, но она эти инсинуации демонстративно проигнорировала. Кстати, если выбирать, то я тоже за Ивана. Он мужик не склонный к сомнительным авантюрам и, опять же, при дирижабле. Не даст детям пропасть. На себя я бы в этой ситуации не поставил, а он — справится.
— В общем, при свидетелях объявляю, — посерьёзнел вдруг Зелёный, — если я не вернусь, все то немногое, что можно считать моим имуществом, остаётся жене. Включая долю в дирижабле и оплату за спасательные экспедиции, которую нам должна Конгрегация. Управление этой долей поручается Ивану Рокотову, в обмен на обещание не бросить мою семью без помощи. Можете считать официальным завещанием.
— Ну что ты, Сергей, — смутился Иван, — я бы и так…
— Присоединяюсь к заявлению, — сказал я. — Конечно, моя семья — тот ещё подарок…
— Ребята, ну что вы! — капитан не знал, куда деваться.
— А у меня ничего нет, — сказала Ольга, — и заботиться мне не о ком. Так что я не буду пускать сопли пузырями, ладно? Давайте не затягивать проводы. Мало ли кто припрётся на этакий приз.
Она постучала ладонью по сундучку с рекурсором.
— «Доброволец» будет готов к отправлению через час, — сказал Иван, — жду всех на борту. Не опаздывать.
Собирать мне нечего, так что пошёл прощаться. Меланту с Эли нашёл возле постели Алькиной сестры. Эли дремлет, обняв ручонками белокурую голову Лемисины, кайлитка читает книгу.
— Уходишь? — спросила она безмятежно.
— Приходится, — я не стал принимать героических поз и изображать Спасителя Мультиверсума. Мел всё равно видит меня насквозь и даже глубже, чем я сам.
На самом деле, у меня просто нет выбора. К тому же, нельзя не признать, что, если я не вернусь, это не будет потерей для общества. Вон, Меланта даже не делает вид, что расстроена.
— Я не переживаю, — поймала мою мысль она, — потому что уверена, что ты вернёшься. Не знаю, как остальные, но ты — точно. Ты не веришь в Судьбу, но она есть, и твоя дорога не окончена. Ты везучий. Поэтому прощаться не буду. Мы точно скоро увидимся.
— Как она? — я кивнул на спящую девушку.
— Не очень, — покачала головой кайлитка. — Там и химия, и психотравма, и не понять, чего больше. Но ты об этом не думай. Я справлюсь. Веришь мне?
— Верю, — вздохнул я. — Присмотри за Алькой, ладно?
— Разумеется! — тихо засмеялась Меланта. — Где я ещё такую кормилицу для Герды найду? Ладно, шучу, иди к ней, успокой девочку.
Алистелия сидит в детской. На краю кровати, напряжённая, с прямой спиной, смотрит в угол. Дети тихо сопят в своей широкой кроватке.
— Тебе обязательно… — начинает она говорить тихо и медленно, сдавленным сухим голосом.
— Да, — перебиваю я, — так надо. Не бойся и не переживай. Иван о вас, если что, позаботится. Не пропадёте.
— Не надо так говорить. Вернись, пожалуйста, муж мой.
— Я постараюсь, Аль. Меланта говорит, я везучий.
— Она разбирается, — кивнула Алистелия, — но я всё равно боюсь. Вернись. Я буду тебя ждать.
Она вскочила с кровати, обняла меня, спрятав голову на груди, и застыла так. Я со сложными чувствами смотрю в белую макушку. Это было очень близко к признанию.
Уходя, обнаружил на груди мокрое пятно. Кажется, кому-то тут я всё-таки дорог.
Таиру нашёл на балконе. Горянка стоит и смотрит, как Иван с Василисой грузят припасы в дирижабль. Капитан цепляет ящики, юнга оперирует грузовым краном, поднимая их в трюм. Лицо Таиры непроницаемо, но я чувствую, что она недовольна.
Встал рядом, не зная, как себя вести. С ней сложно, я куда лучше понимаю мотивы Алистелии и Меланты.
Для первой я — назначенный Судьбой муж, отец ребёнка и объект долженствования. Она приняла наш брак как священную обязанность, её для этого создали и к этому готовили с детства. Я сам дурак, что мне этого мало.
Для второй я — временный союзник в её миссии. Полезный инструмент, поддержка и защита. Она готова отвечать взаимностью, но лишь в пределах, не нарушающих её комфорта. Для кайлитки и это много.
Но кто я для смуглой суровой красавицы? Не знаю.
— Кто я для тебя, Таира?
Она повернулась и посмотрела, подозрительно приглядываясь, видимо, в поисках симптомов черепно-мозговой травмы.
— Ты мой муж, — напомнила с такой интонацией, которой обращаются к душевнобольным, — отец нашего сына.
— Это я знаю.
— Я не понимаю тебя.
— Ладно, забудь, неважно.
Наверное, она, правда, не понимает. Чужда дурацких рефлексий нашей инфантильной культуры вырожденного урбанизма. Вот — муж, вот — сын. Вот свои — вот чужие. Первых защищаем от вторых. Чего тебе ещё надо, странный ты человек? Если спросить её прямо: «Ты любишь меня?» — она просто не поймёт вопроса. Повторит «Ты мой муж, отец моего сына» — и, может быть, лоб пощупает — не приболел ли супруг, несущий какую-то чушь.
— Я должна идти с тобой, — сердито говорит Таира, — я, а не рыжая.
— Почему?
— Я умру за тебя, если нужно. Она — нет.
— Не надо за меня умирать, — вздохнул я, — что за глупости?
— Она носит твоего ребенка, — не слушая меня, продолжает горянка, — зачем она идёт туда? Разве так правильно поступать женщине?
— Её не остановить.
— Я знаю. Она старая, злая и сумасшедшая. Зря ты взял такую. Это как мымбарука приручать. Хотя, — вздохнула Таира, — я понимаю. Красивая. Отставь её тут, возьми меня!
Забавно она представляет себе наши с Ольгой отношения… Как будто я могу ей что-то приказать.
— Ты нужна тут, — сказал я, как мог, твёрдо. — Кому, кроме тебя, я могу доверить детей и жён? А кто защитит семьи Ивана и Сергея до их возвращения?
— Да, — сказала она неохотно, — ты прав. Я должна защищать. Но, если ты не вернёшься — я приду за тобой!
— Знаю, — кивнул я. — Знаю.
С Настей прощаться не пришлось — она и Василиса летят с нами. Ивану нужен будет экипаж на обратном пути, когда он высадит нас и вернётся. Настя займёт мой навигаторский пост, Васька — место Зелёного. Как-нибудь доберутся.
Дирижабль замерцал, переливаясь оттенками от белого до серебристого, — запущен главный привод.
Всё, мне пора на борт.
Глава 12. Зелёный. «Ягодица судьбы»
— Не нервничай, — успокоил я Василису, — я тебя страхую. Осваивайся, на обратном пути будешь мои вахты стоять.
— Главный привод старт! — скомандовал капитан.
— Ну, Вась! — я подтолкнул засмущавшуюся девочку к своему пульту. — Вперёд!
— Есть старт! — нервно ответила она, щёлкая переключателем.
— Малый вперед!
— Есть малый! — уже увереннее среагировала Василиса, двигая рычаги оборотов мотогондол.
Дирижабль плывёт над пустым городом, внизу левее остаётся площадь с мораториумом, вдали появляются поля, дороги и селения загадочных здешних аборигенов.
— Навигатор, готовность?
— Есть готовность! — Настя отвечает спокойно и уверенно.
Она смотрит в экран сквозь свои очки, белые волосы собраны в хвост, тонкая рука лежит на включателе резонаторов. Артём стоит рядом, но не контролирует, а так — присутствует. По части работы с Дорогой Корректоры всем нам фору дают.
— Выход! — командует капитан, и вокруг моментально сгущается туман Дороги.