Рядом с «людьми в чёрном» — две чёрных же, размером с телёнка, собачищи. На шеях широкие ошейники, морды недобрые, пасти как у крокодилов, а в глазах никакого уважения к человеческой жизни. Я всю жизнь больше любил котиков и теперь понимаю, что не ошибся.
Но самая прелесть — жуткая и большая, как шагающий экскаватор, тварь, с руками-лезвиями и шипами по всей поверхности. Она покрыта разводами чёрной и красной крови, и сразу становится ясно, что местные зубастики не хотели уступить обед добровольно. Но шансов у них не было. Трупы отсутствуют, наверное, он их просто съел.
— Это что за инфернальный цирк? — спросил я, с трудом преодолевая желание завопить и убежать обратно. Заварить себя в канализационном отстойнике и там спокойно сдохнуть, в темноте и безопасности.
— Это Чёрные, — сказал Ольга.
— Вижу, что не голубые.
— Никто не знает, что они такое. Но если достаточно долго размахивать рекурсором без ковчега, то они непременно появятся. Сами, или вот такое чудо пришлют… — она показала на помесь противотанкового ежа с паровой молотилкой.
Не эта ли зараза во времена оны устроила разгром грёмленг в Гаражищах, и, заодно, соседский гараж разнесла? Хорошо, что я её тогда не увидел, там бы и помер с перепугу.
— Эй, — сказал дрожащим голосом Артём, — если что, вы тогда сами первыми начали! И собачку вашу я не со зла в машине запер…
Чёрные ничего не ответили.
— Может, это и не те, — успокоила его Ольга. — Но рекурсор я им не отдам.
Она прижала к себе ковчег, в который вернула фигурки, но никто и не пытался его отнимать. Чёрные расступились, и за ними обнаружилась низкая широкая повозка. Она стоит на загнутых вперёд широких полозьях, немного напоминая сани Санта-Клауса — если бы Санта никогда не мыл их от печной копоти. Приглашающий жест понятен без пояснений — нам предлагают занять места в гужевом транспорте. Надеюсь, они не собираются запрячь туда своего шрайкопотама?7
7 Шрайк — персонаж тетралогии «Песни Гипериона» Дэна Симмонса. Шипастая и очень неприятная тварь.
Нет, повозка оказалась сродни нартам — в неё ловко запрягли двух собак, зацепив их ошейниками за одну оглоблю по центру передка. Прогулка на собачьей упряжке — это последнее, чего я ожидал от нашего безнадёжного предприятия. Великое Сраное Мироздание, какой невыносимый сюр!
Собачки трусят ровно и быстро, сани легко скользят по усыпавшей этот мир трухе, Чёрные, не отставая, движутся рядом. Двое справа, двое слева. Они не бегут и не идут, а как будто плывут, касаясь земли только краями своих дурацких балахонов. А вот их жуткий комбайн по переработке зубастиков остался сзади и за нами не побежал, за что ему большое спасибо. Наверное, новый урожай ожидает. Приятного ему аппетита.
Ехали долго, и если бы не вызванная приемом Вещества бодрость, я бы успел соскучиться. Но мозги прочистились, голова работает. В ней прокручиваются варианты и комбинации, факты укладываются на свои места, выстраиваются выводы, перебираются, проверяются и отбрасываются прогнозы. И чем выше валидность результатов, тем меньше они мне нравятся. Мне не хватает данных, но их всегда не хватает в критических пиках, тут либо иди от экстраполяции, предполагая, что текущий тренд устойчив, либо гадай, бросая монетку. Я бы бросил, но у нас три варианта, а у монетки две стороны. Да и нет у меня монетки. Поэтому буду считать мои выводы верными, а вероятность приблизительно в 75% — приемлемой. Это выше, чем 50% при монетокидательной методике.
В общем, когда мы приехали, я свой выбор уже сделал.
Странное, треугольное в плане здание облизано разрушением до полной потери отделки. Голый выветренный бетон, с бурыми следами от сгнившей арматуры. Когда-то это, видимо, была башня, курган обломков вокруг намекает, что над огрызком первого этажа возвышалось что-то ещё. Может быть, даже архитектурно-прекрасное, теперь не понять.
Сани встали у входа — очевидно, что нам туда. Всё решится здесь и сейчас. Проём сохранил прямоугольную форму — стена настолько толстая, что как её ни грызло время, а большая часть уцелела. Противоатомная просто стена. Короткий коридор-тамбур — и дверь. Железная бункерная дверь, с баранкой привода кремальер и железными стопорами-прижимами. Рыжая, облезлая, передний броневой лист источен до мелких дырочек, как пороги старого «жигуля». Но стоит. Видимо, была ещё наружная, и она сгнила не так давно, сохранив от разрушения эту. На стене рядом видно место, где висела железная табличка, на которой, наверное, было написано, что там, внутри. Но время сохранило только ржавый прямоугольный контур на бетоне. Ничего, сейчас сами посмотрим.
Я взялся за колесо привода — и оно осталось у меня в руках, отделившись от оси без всякого усилия. Отбросил в угол, где железка переломилась от удара об стену, осыпавшись кусками. Тлен и труха. Придется браться за УИн.
За упавшей в облаке бурой пыли дверью — прилично сохранившееся помещение. Мёртвый спёртый воздух говорит о том, что срезанный нами гермозатвор сохранил свою герметичность. Здесь ничего не менялось ту бездну времени, которую он стоял закрытым. Я ожидал какой-то готики, мистики, алтарей каких-нибудь, магической символики, перевернутых пентаграмм — но нет. Пусто, скупо, утилитарно.
Стены равнобедренным треугольником, вдоль них — какой-то мусор и обломки. Впрочем, нам сейчас не до археологии. Посередине наша цель — цилиндрический постамент высотой по пояс. Диаметр — метра два. Верхняя часть — диск с рисунком, типа китайского «инь-ян», но из трёх частей — белой, чёрной и серой.
— Инь, янь, и хрень, — прокомментировал я.
В «глазках» выемки с фигурным вырезом, точно под основания фигурок рекурсора. Верхняя часть постамента поворотная. Вставив в гнёзда части рекурсора, надо будет её повернуть так, чтобы одна из фигур вошла под колокол из тёмной бронзы, нависающий сбоку, а потом опустить рычаг под ним. Так написано в инструкции Инженера и это просто до отвращения. Сложно другое — выбрать, какая именно фигура. Потому что за каждым выбором идут свои последствия, и лично мне ни одни из них не нравятся. Я-то свой выбрал, но какой из трёх плохих вариантов предпочтут мои спутники?
— Ставим, что тянуть, — нервно говорит Артём.
Ольга открывает ковчег. Я беру серую фигурку, Артём белую, Ольга — чёрную.
— Ставим по цветам? — спрашивает рыжая.
— Логика подсказывает, что да, — отвечаю я.
Фигурка лежит в моей руке, не холодная, не тёплая, почти невесомая. Никакая. И не скажешь, что гравицапа от Мироздания. Одна из трёх.
Вставляю в выемку, поворачиваю по часовой стрелке до щелчка — как байонетный разъём. Готово. Все справились, дело-то нехитрое. А теперь самое важное.
— Ну что, господа и дамы, — сказал я устало, — начнём наш диспут? Уверен, вы уже сто раз прокрутили в голове все варианты и их последствия. Давайте, вскрываем карты. Кто первый?
— Начинай ты, — сказала Ольга.
Хитрая какая. Впрочем, плевать.
— Я выбираю серый.
— Ты? «Серый?» — изумился Артём. — Но это же вариант «Пришествие Искупителя»!
Мы, наверное, раз сто разобрали туманный и нарочито иносказательный текст инструкции, до полусмерти умучали бедную Алистелию вариантами перевода, и вот так обозначили вариант, когда активируется серая часть репера. Я про себя называл его просто: «Линия статус кво».
— Но ведь твой сын… — продолжил Артём.
— …Потенциальный Искупитель. Так же, как и твой. Я помню.
— Поясни, — попросила Ольга, — а то даже меня удивил.
— Это наименее радикальный вариант. Остальные полностью меняют космологию с последствиями, которых ни вы, ни я не можем предсказать полностью. Как механик я всегда за то, чтобы починить, а не выбросить. Как аналитик — за вариант с понятной прогностикой.
— Но… — вскинулся Артём.
— Дослушайте. Да, текущая ситуация с коллапсами и деградацией срезов паршивая, но мы довольно успешно её выправляли, реанимируя систему маяков. Дальше справятся и без нас. Да — медленно, да — не сразу. Но наши семьи в безопасности и относительном комфорте именно сейчас. Радикальная смена парадигмы, которую повлекут остальные варианты, снова сделают ситуацию неопределённой, а значит — опасной.
— Но Искупитель…
— Помолчи, Тём, пусть он скажет, — одёрнула его Ольга.
— Да, Искупитель, — кивнул я. — Грядёт и искупляет. Звучит погано, согласен. Но вспомните — Искупителем не обязательно рождаться. Им может стать любой, кто окажется в нужное время в нужном месте.
— Ты это к чему ведёшь? — подозрительно спросил Артём.
— Вы можете представить себе время и место нужнее этих? — я показал рукой на постамент в центре.
— И где мы возьмём Искупителя?
— Тём, не тупи, — сказала Ольга, — он сам хочет им стать.
— Ты хочешь… Как там написано? «Принести кровь на алтарь»? Самоубиться тут… Ради чего?
— Давайте будем реалистами, — устало сказал я. — Мы все тут сдохнем. Ты чувствуешь, Тём, что браслеты стали остывать? Чувствуешь, вижу. А ты, Оль, проверяла тайком акки в костюме — что там?
— Почти пустые, — мрачно сказала она, — но у меня есть акк из винтовки, и можно вынуть из одного УИна.
— Протянешь ещё день, если не загнёшься от жажды. Воды у нас нет, еды тоже. Выбраться отсюда нельзя — нет реперов, нет кросс-локусов, невозможно выйти на Дорогу… Вы же пробовали, да?
Ольга молча кивнула.
— Знаете, я лучше вот так, чем умру от холода Изнанки. Я один раз попробовал, это очень больно. Раз и навсегда закрою вопрос Искупителя — им буду я, а значит, ещё один не понадобится. Кстати, только мой вариант гарантирует это с абсолютной надёжностью, ваши — только с некоторой плохо просчитываемой вероятностью.
— Вот что тебя напрягает, — усмехнулась Ольга, — не можешь просчитать вероятности. Профдеформация аналитика. Не любите вы риска, не верите в удачу.
— Ставки уж больно велики, Оль, — пожал плечами я. — Ещё какие-то возражения? Артём?
— Мне не нравится идея самоубийства в принципе, — упрямо покачал головой Артём, — не бывает хороших вариантов с такой ценой. Я считаю, что никогда нельзя терять надежду.