– Там кто-то… присматривался к нам, – сказал Салливан. – И «маска» вошла в полную силу. Возможно, потому что нас было двое, наши поля наложились одно на другое рядом с вашими… «застоем ясности, ясностью застоя».
На лице Элизелд выступил пот. Комбинезон был велик ей и сидел мешковато, и Салливан с запозданием сообразил, что под ним, несомненно, другая одежда. Она уставилась на него.
– Это, кажется, из того интервью для «Л.-А. уикли». Кто вы такой? Быстро.
– Я Питер Салливан, инженер-электрик и когда-то работал в кино, снимал фильмы, которые могли бы дать вам кое-какие ключи к разгадке. Я тоже долго не был в городе, ездил по всей стране, кроме Калифорнии. – Выпалив все это одним духом, он сделал паузу и глотнул воздуха. – Скрываясь от всего этого, от одного умершего. Ну, я уже сказал вам, что это был мой отец, так ведь? Но этот Хеллоуин… он будет тяжким. Скажу вам откровенно, что за мною кое-кто гоняется, и не сомневаюсь, что вы достаточно сообразительны, чтобы понять, что вас тоже будут разыскивать. Я думаю, что нам с вами следует объединить усилия и держаться вместе. У меня есть эта «маска». И я нашел безопасное место для проживания, дом у самого берега, находящийся в своего рода психическом тумане, мутном, как гороховый суп.
Его слова определенно не убедили Элизелд. Ее темные глаза все так же щурились в подозрении и враждебности.
– Я по-настоящему хорошо знаю этот город, – неубедительно продолжил он.
Она ответила подчеркнуто жестким тоном:
– Я тоже знакома с Nuestra Señora la Reina de los Angeles.
«Ну, вот и все, – подумал он устало. – Ты мексиканка, ты состоишь в кровном и коренном родстве с этими местами, и тебе совершенно не нужен спутник-гринго. Наша владычица царица ангелов, перевел он про себя и тут же на память пришла строчка одной из пародий на рождественские гимны, которые так любила сочинять спьяну Сьюки: «Коммандер Холдем, сухой, как кости, ангельский царь»… Сьюки имела в виду Смерть, Мрачного жнеца. И в этом, похоже, безвыходном кризисе, здесь в Л.-А., он внезапно и очень затосковал по своей сестре-двойняшке, которая ушла с «коммандером Холдемом».
– Леди, – сказал он, уже теряя всякую надежду, – мне необходим напарник. Думаю, что вам тоже.
Она хмуро смотрела мимо него на автомобили, катившие в обоих направлениях по Пасифик-авеню… и ему стало ясно, что она настраивается на вежливый, но непреклонный отказ и сейчас уйдет. Вероятнее всего, она не вернется сюда, вероятнее всего, она отправится искать Фрэнка куда-нибудь в другое место, где Салливан никогда не найдет ее.
– Не решайте прямо сейчас, – поспешно сказал он, – даже ничего не говорите. Говорить буду я. Сегодня в восемь вечера я буду в Блафф-парке в Лонг-Бич. Этот район открыт со всех сторон, вы можете приехать на такси в своем маскировочном костюме, а если вам не нравится, как он выглядит, пойти прямо в своем, верно? Или, если захотите, можете рвануться в бега, попасть к тому времени в Сан-Диего и спрятаться там на дереве. Я буду в Блафф-парке. В восемь. Сегодня вечером. До свидания.
Он повернулся к ней спиной и быстро зашагал прочь, к Тихому океану, своему фургону и какому-нибудь не слишком отдаленному, в пределах нескольких минут, темному бару с мужской уборной.
«О кнопка рому, кнопка в улё-от», – звучало у него в голове.
Глава 30
– Но я проглотил его, – добрую дюжину раз тупо повторял себе Кути.
Он страшно неудобно лежал на заднем сиденье фургона на совершенно оцепеневшем левом плече. Позвоночник простреливало болью каждый раз, когда фургон наклонялся на повороте.
«Я проглотил его, как кит проглотил Иону. (Ну, вообще-то я вдохнул его.) Но я могу избавиться от призрака? Выкашлять его? Или они станут резать меня, чтобы добраться до него? Он ведь сидит у меня в голове!»
Вчера, около Музыкального центра, Эдисон сказал: «Они убьют тебя и съедят меня». Неужели так и будет на самом деле?
Водитель надел на лысый череп пару наушников и время от времени что-то говорил в крошечный микрофон, висевший у него под подбородком. Другой человек нашел по радио музыкальную программу и некоторое время подергивал головой в такт старого, еще до рождения Кути, рок-н-ролла.
Кути снова потрясла их бесстрастность. Неужели они привыкли возить мальчиков туда, где их будут убивать?
Внезапно его правый локоть, прижатый ремнем, больно врезался в ребра – мини-вэн снижал скорость. Кути обнаружил, что ему не удается выпрямиться – мешают привязанные к стойке ноги. Он попытался подняться, но левая рука совершенно не слушалась, будто была чужой.
– На первой передаче и как можно медленнее, – сказал человек с пассажирского сиденья, – и держи колеса строго прямо.
– Не первый раз за рулем, – ответил водитель.
Что-то лязгнуло, и мини-вэн тряхнуло. Боль в ребрах, упиравшихся в правый локоть, ослабла, и Кути привалило к спинке сиденья – мини-вэн медленно двинулся вперед, задрав нос: очевидно, въезжал по какому-нибудь скату. Кути не видел ветрового стекла, но головы похитителей теперь оказались в тени, и в машине резко потемнело.
– Как только передние колеса встанут на платформу, резко газани, чтобы не сорвать крышку картера, и резко тормози, когда въедут задние колеса.
– Не первый раз за рулем.
Мотор коротко взревел, нос мини-вэна опустился, и Кути снова швырнуло на тугой ремень безопасности.
Водитель выключил мотор, выдернул ручник и открыл дверцу – она глухо стукнулась обо что-то, и Кути догадался, услышав металлическое эхо, что автомобиль въехал в фургон большого грузовика, как машина «Скорой помощи» в «Крепком орешке».
Оба похитителя вылезли из машины Фасселов, протопали в хвост фургона, и Кути услышал, как они спрыгнули на мостовую. Полумрак разом сменился полной темнотой, залязгало что-то тяжелое, металлическое, а потом загремела сдвижная боковая дверь.
Кути как можно шире раскрыл глаза, но как он ни напрягал зрение, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме, он видел лишь призрачные радужные завихрения.
«Могли бы оставить мне свет, – думал он. Он цеплялся за смысл слов, потому что дыхание и сердцебиение сделались лихорадочно быстрыми, и он (даже сильнее, чем начать дергаться и кричать, полностью утратив контроль над собой) боялся намочить штаны. – Оставили бы фонарь; я мог бы заплатить за батарейки. Или включить фары; аккумуляторы вэна можно было бы потом подзарядить от грузовика. Хотя бы ср…ную зажигалку пристроили куда-нибудь на консоль и оставили гореть».
Обычно Кути чувствовал себя неловко, употребляя нехорошие слова, но сегодня, в полной темноте, уцепился за одно из них. «Одну ср…ную зажигалку…» – повторил он. Кожа на скулах, над клейкой лентой, сделалась холодной от слез.
Он ждал, когда на него снова примется кричать Эдисон, но старик не подавал признаков жизни. Может быть, если Эдисон покинул его, эти люди позволят ему уйти? Ерунда, детские пустые надежды.
Мотор грузовика включился – он работал гораздо громче, чем у мини-вэна. Сквозь мягкое сиденье Кути почувствовал, как рывком включилась передача, и весь сарай на колесах, в котором покачивался на рессорах мини-вэн, двинулся с места.
И почти сразу же Кути дернулся всем телом, потому что в углу появился тусклый свет – за пределами мини-вэна, перед его правым передним углом – движущееся желтое сияние. Потом он услышал шаркающие шаги – тяжелые шаги взрослого – по металлическом полу.
Дверь автомобиля с той стороны медленно открылась, и в кабину просунулось лицо, освещенное подвешенным на веревке к шее качающимся фонарем. Блестящие маленькие глазки походили на шелуху подсолнуха, прилипшую к белой коже под бровями.
– Расскажу-ка я тебе притчу, – сказал голос, который Кути отлично помнил. – Идущий по дороге человек увидел, как другой человек стоит в поле под яблоней и держит над головой вверх тормашками живую свинью. «Что ты делаешь?» – спросил прохожий. «Кормлю яблоками свою свинью», – ответил второй. «Не слишком ли много времени займет твой способ кормления?» – удивился первый. На что второй сказал: «Свинья вовсе не дорожит временем».
Глаза Кути открылись еще шире, и он лишь простонал в скомканную ленту, пропущенную между его челюстями. Весь грузовик, казалось, падал в какую-то темную пропасть, безнадежно удаляясь от утраченных солнечных улиц Л.-А.
Кути, утратив рассудок и забыв о кляпе во рту, вопил:
– Аль! Аль, помогите!
Шерман Окс в очередной раз позвонил на биржу в 16.00, и наконец-то у оператора нашлось, что сказать, кроме: «Пока ничего, дружище». Человек назвал Оксу номер телефона и предложил позвонить туда как можно быстрее. У Окса как раз оставался последний четвертак.
– Где вы находитесь? – спросил какой-то мужчина, как только Окс представился. – Вэн и грузовик нарезают круги в Инглвуде, и человек говорит, что, если это катание сильно затянется, его доля поднимется до пятнадцати процентов.
– Я на перекрестке Слосон и Сентрал, около депо, – ответил Окс.
– Грузовик будет там через… шесть-семь минут. Машина «Эдисона», черно-оранжевая…
– Что?
– «Южная Калифорния – Эдисон» – то, что подвернулось быстрее всего. А что, с этим какие-то проблемы? Грузовик неугнанный, водитель действительно служит в «Эдисоне», но у него определенные обязательства перед сетью, и он оказался как раз в том районе, где забрали автомобиль. После того как мы поговорили с ним, он передал «Код семь» или еще что-то в этом роде.
Окс попытался найти причину своего необъяснимого раздражения и нашел ее.
– Мне нужен большой крытый грузовик с рампой, куда можно было бы завести автомобиль! И эти чертовы автовышки и подъемные краны мне совершенно не годятся… – Он уже чувствовал самый настоящий гнев. Дело