– Леди, – еле слышно обратился к ней однорукий, – я могу вам помочь, но сначала мне нужно употребить призрака, и поскорее. Я только что вытошнил пару фунтов мертвой эктоплазмы, причем хорошей, – призрака, – и мой срок вот-вот закончится. – Он сидел у двери, рядом с Салливаном, и его свистящее дыхание напоминало вагнеровский хор.
Деларава брезгливо поджала губы и все же, не глядя на него, спросила:
– Кто вы вообще такой?
Однорукого трясло, и его правое колено стучало о бедро Салливана.
– В последнее время я зовусь Шерманом Оксом.
– И чем мне поможет Шерман Окс?
– Я могу… могу рассказать, что тот мальчишка носит в себе призрак Томаса Альвы Эдисона.
Деларава издала икающий смешок.
– Об этом мне уже известно. – Она позволила себе алчно посмотреть прямо на Кути.
Салливан сердито посмотрел мимо Элизелд на Кути.
– Зачем вы вообще рассказали ему, как избавиться от запора?
Кути отвел глаза и строптиво ответил:
– Мистер Эдисон не говорил ему, что именно нужно делать. Он… – Кути поперхнулся и сплюнул. – Я сам могу ответить, Кути. Пит, он сделал больше, чем я ему рассказал. Чтобы выбить гнилого призрака, он выплюнул хорошего.
– Полагаю, после того вы научили его… какую позу для этого нужно принять, – отреагировал Салливан.
– Пит, – заговорила Элизелд, – перестань, это уже в прошлом.
«Что означает, – подумал Салливан, – не изводи старика, допустившего ошибку из чувства уязвленного самолюбия».
– Какого еще «запора»? – спросила Деларава, по-прежнему не сводя глаз с Кути.
Салливан посмотрел на нее и понял, что Кути с одноруким тоже глядят на нее. «Теоретически это хороший шанс, чтобы поторговаться», – подумал он.
– Если из светонепроницаемого контейнера вдохнуть гнилого призрака, – сказал Шерман Окс, – возникает запор в системе, отвечающей за переваривание призраков. Блокировка, перекрытие. Ты не сможешь съесть больше ни одного призрака, а уже съеденные поднимают бунт. Так и было со мной. Теперь я знаю, как от этого избавиться, как произвести прием Геймлиха. Тьфу, и все, понимаете?
– Не могли бы вы называть их «эссенцией»? – сдержанно отреагировала Деларава. – И еще использовать глагол «наслаждаться»?
– Куда мы едем? – ровным голосом спросила Элизелд.
Деларава посмотрела на нее искоса, словно впервые увидела.
– Мексиканская девица Пита! Мне мои мальчики говорили, что ты – тот самый ненормальный психиатр, о котором говорили в новостях. Все мы едем на «Куин Мэри».
Кожаная куртка Салливана осталась в квартире и, наверное, до сих пор лежит на полу, свернутая в виде подушки. Через тонкую ткань рубашки он ощутил, как чьи-то пальцы тихонько шарят по его плечу.
Он удивленно взглянул на сидящего рядом Окса, думая, что тот сумел высвободить свою единственную руку, но увидел, что рука Окса не была свободной и вообще привязана к его правой ноге. Однако Окс наклонился в сторону Салливана, словно пытаясь дотянуться до него отсутствующей рукой.
Воздух со свистом вырвался сквозь зубы Салливана, когда он в ужасе отдернулся от Окса.
– Что… – рявкнула Деларава, испугавшись от неожиданности, и судорожно переложила пистолет из одной руки в другую. – В чем дело?
До Салливана дошло, что до сих пор она ни разу не взглянула на него и ни разу не назвала его по имени. «Рано или поздно она меня убьет сегодня, – подумал он. – Именно поэтому она слишком щепетильно относится к тому, чтобы признать меня».
Он обернулся на Шермана Окса, тот равнодушно смотрел на него маленькими глазками; только на этот раз громко фыркнул.
«Унюхал призрак моего отца, – подумал Салливан. – Знает, что он здесь, с нами».
Фантомные пальцы перестали к нему лезть.
– У меня свело плечи от чего-то кошмарного, – сказал Салливан, намеренно глядя прямо на Окса. «Мы договорились? – подумал он, глядя прямо в его маленькие глазки. – Я не расскажу ей о твоей свободной «руке», если ты не расскажешь ей о призраке».
– Сожалею о причиненном дискомфорте, – безучастно произнесла Деларава.
Салливан посмотрел на пожилую женщину. Она часто моргала, а в глазах, которыми она смотрела поверх голов пленных, ярко блестели слезы.
– Они нашли только большой палец, – хрипло сказала она, теперь глядя на прозрачную крышу. – Где же руки?
– Потерялись на каналах в Венисе, – сразу ответил Салливан. – Я пытался их выловить, но они растворились в соленой воде, как… как «алкозельцер». – Зажатая за спиной левая рука полезла в задний карман штанов, в котором нашлись только бумажник с документами и парой двадцатидолларовых банкнот и карманная расческа.
– Зачем мы едем на «Куин Мэри»? – спросила Элизелд.
– Чтобы насладиться… – начала было Деларава, как вдруг ее волосы спружинили в спутанный пучок, вызвав у Кути и Элизелд вздох изумления. И Деларава тихонько заплакала.
Салливан ощущал зуд в правом ухе, но призрак его отца молчал.
Процессию возглавлял джип «Чероки», и, когда он свернул с Оушен-бульвара влево на Куинз-вей, два грузовика последовали за ним.
Дж. Фрэнсис Стрюб не смел вертеться на своем сиденье, ведь человек позади него наверняка по-прежнему направлял на него пистолет, но поглядывал по сторонам боковым зрением. Слева промелькнул новый конференц-центр в Лонг-Бич, справа пронесся Линкольн-парк, и теперь они спускались вниз, к веренице ярко-голубых береговых озер, яхт, лужаек и пальмовых деревьев. Через всю милю гавани были видны сияющие в лучах раннего утреннего солнца черный корпус и белые верхние палубы «Куин Мэри».
Автомагнитола была настроена на прием станции, которая транслировала старые рок-хиты, и водитель подсвистывал в тон мелодии Фила Оукса «Прелести гавани».
На протяжении последних пяти минут Стрюб вспоминал, насколько осторожным Николас Брэдшоу был в прошлом, когда Стрюб работал на него в 1975 году: отказывался рассказывать, где живет, никогда не давал домашний номер телефона, всегда приезжал на работу и уезжал с нее разными маршрутами. «Возможно, – печально подумал Стрюб, – мне стоило серьезнее отнестись к его паранойе. Возможно, сегодня я проявил беспечность, втянув его в эту историю».
– Мы действительно едем на «Куин Мэри»? – смиренно спросил он.
Водитель бросил на него веселый удивленный взгляд.
– Вы никогда не были на «Куин Мэри»? Она великолепна.
– Я там был, – ершисто, несмотря на обстоятельства, ответил Стрюб. – Я много раз ужинал в «Сэре Уинстоне». Меня интересует, мы действительно едем туда прямо сейчас?
– У Деларавы сегодня там съемки, – ответил водитель. – Насколько мне известно, у вас и еще у этого Николаса Брэдшоу собирались взять интервью. Это актер, который когда-то сыграл Жутя в старом подростковом сериале. Вы, должно быть, смотрели повторную трансляцию. Насколько мне известно, он должен исполнить какой-то свой танец. – Стрюб в недоумении зажмурился, как будто от яркого света. – Но почему я в наручниках? К чему столько пистолетов?
Водитель хмыкнул, качая головой разворачивающейся перед ним разделительной полосе.
– О, она бывает настоящим фон Штрогеймом! Как правильно сказать? Солдафон? Хотите поговорить про тиранию? Идите вы!
– Что вы этим хотите сказать? Что произошло у того жилого дома? Вы прямо на улицу сбросили с грузовика провода и металлические штуки! И что это был за ужасный запах?
– Ну, тут вы меня поставили в тупик.
Стрюб был в смятении:
– Что, если я попытаюсь выйти на следующем красном сигнале светофора? Человек сзади выстрелит в меня?
– Через спинку сиденья, – ответил водитель. – Не стоит. И это не блеф, если вам интересно. В новой автоматике исправлены прицел и дульце, так что она без проблем справляется с разрывными пулями с полой оболочкой; если даже не пройдет навылет, то жизненно важные органы серьезно повредит. Разве вам это нужно? На самом деле… – Он легонько шлепнул руками по колесу и кивнул. – На самом деле «Сэр Уинстон» открыт на обед, можно было бы заскочить и вкусно пообедать!
– Этого не будет, – угрюмо произнес человек на заднем сиденье.
Минут через десять езды с остановками, возобновлением движения и медленными поворотами, Салливан обратил внимание, что грузовик остановился и медленно, задом, стал въезжать на эстакаду, в потолочном окошке потемнело, и он услышал гулкое эхо двигателя в металлическом боксе. Двигатель замолк.
Относительно неподалеку клацнули автомобильные дверцы, затем грузовик тряхнуло, когда водитель захлопнул свою дверь. По бетону к задней двери грузовика прошаркали шаги, щелкнул замок, и дверь распахнулась. Внутрь крытого кузова ворвался холодный воздух, насыщенный запахом смазочного масла и моря.
– Палуба «Е», – сообщил парень, который тащил стремянку на колесиках по полу просторной, выкрашенной в белый комнаты, похожей на гараж. – Мы разогнали весь персонал, и на стреме стоят парни, которые свистнут, если те начнут возвращаться. Говорят, в щитках отключили питание на прогулочной палубе и палубе «R», так что осветители отправились устранять неполадки, размещать гидравлические подъемники и подготовить основной свет к десяти утра.
«Лучше проверьте по прибору, – подумал Салливан, нащупав левой скованной рукой в кармане расческу. – Лучше не подвешивать сценический затемнитель на кронштейны, когда кто-нибудь забыл отключить в щитке 220 вольт».
На фоне страха, от которого у него взмок лоб и участилось дыхание, он ощущал легкое раздражение, подозревая, что эти деловитые парни, возможно, справляются лучше, чем когда-то они со Сьюки.
Тяжело поднимаясь по ступенькам стремянки, Деларава все еще всхлипывала.
– Пусть пара бойцов отведут… ребенка и старика вперед, а Пита Салливана, парня в белой рубашке… в комнату, которую нам разрешили использовать под офис. Девице и однорукому воткните кляп и пусть пока сидят на прежнем месте.
Салливан посмотрел на неуклюже сидящего рядом Шермана Окса. Однорукий, казалось, был без сознания, а его дыхание походило на шумный и дребезжащий вой автомобильного двигателя с изношенными приводными ремнями и подшипникам