Очевидно, бабушка Хлои была в числе алхимиков, которые это воплотили, – и за работу она получила место в нью-йоркском анклаве. Я уже знала, что в выпускном классе отец Хлои заключил союз с ее дядей – и впоследствии вошел в анклав, женившись на ее маме. Иными словами, папа и бабушка Хлои были волшебниками-одиночками, которые добыли места в анклаве упорной борьбой и тяжким трудом; ее родные не занимали почетных мест в совете – они, в общем, еще считались новичками. Неудивительно, что Хлоя старалась не упустить сына будущей Госпожи анклава.
Но я ничем не могла ей помочь. Я не собиралась в Нью-Йорк и следовать примеру ее бабушки тоже не хотела. Если Ориону я была дороже Нью-Йорка, значит, мне предстояло его увести, и мучиться из-за этого я не собиралась. Особенно если вспомнить, как с ним обращались дома. Ориона растили героем, а не обычным ребенком. Я много лет злилась на маму из-за того, что она не отправила меня в анклав. Я не задумывалась о том, как анклав мог поступить со мной, чего он мог требовать от ребенка, слишком маленького, чтобы бороться. Лишь бы получить свою выгоду.
Я не желала поддаваться никому – ни Магнусу, ни Хамису, ни Хлое, ни даже Ориону, если бы он лично меня попросил. Я не желала поддаваться ни Нью-Йорку, ни какому-нибудь другому анклаву – а главное, я не собиралась уступать школе.
Оставив Хлою, я в одиночестве отправилась в спортзал. Двери были заперты – в воскресенье тренировок не бывает.
За дверью непрерывно слышались глухой скрежет и позвякивание – полоса препятствий принимала очередную убийственную форму, и все ради того, чтобы сделать нас сильнее. Я долго стояла в коридоре и слушала. Это было несложно – никто не пытался на меня напасть.
– И правильно, – с вызовом сказала я. – Даже не пробуй. Ты не победишь. Мы вытащим отсюда всех. Я вытащу отсюда всех.
Глава 11Анклавы
Драматические клятвы – это, конечно, здорово, но в понедельник явились двести человек, и мы с Орионом начали выбиваться из сил.
Новая полоса препятствий привела нас в ужас. На вид спортзал был полон цветущих сливовых деревьев, меж корней с тихим журчанием тек ручеек, последние остатки льда белели на берегах, на траве лежал бледный слой инея. Солнечный свет пятнами пробивался сквозь листву, летали птички, с деревьев раздавалось приятное манящее чириканье… пока мы не подходили близко. Тогда деревья начинали бешено колотить нас шипастыми сучьями, пробивавшими большинство защитных заклинаний, а крошечные птички сбивались в стаю и всей оравой бросались на нас, оказываясь шриками.
Я попыталась уложить их смертоносным заклинанием, но ничего не вышло. Прежде чем заклинание коснулось цели, шрики разлетелись и принялись нападать на нас поодиночке. Орион носился туда-сюда в толпе, убивая тварей по одной, но я этого сделать не могла – метнуть мощное заклинание в одного-единственного шрика, который летал вокруг потенциальной жертвы, было идеальным способом промахнуться по злыдню и уложить несколько человек.
От беды нас спасло только то, что все помогали друг другу – заново ставили щиты над теми, кто получил удар веткой, истребляли шриков на лету, если те приближались, обезвреживали облака ядовитого газа, который время от времени испускали цветки сливы. От меня тоже был кое-какой толк: на полпути деревья сменили тактику, повытаскивали корни из земли и сплелись в огромную куклу. Она размахивала руками, целыми пригоршнями подхватывала ребят и совала их в клетку у себя на груди, а потом вспыхнула, в то время как они, заточенные внутри, дико орали. Тут же вторая купа деревьев последовала примеру первой.
Щиты, которыми мы прикрывались от шриков, были совершенно бесполезны против деревянных великанов, и даже Орион не мог причинить им ощутимого вреда. Собственное пламя их не пожирало – очевидно, оно было иллюзорным, а не реальным. Они продолжали ярко гореть, пока я не разнесла их на части подходящим заклинанием, которое применяется для возведения классической темной башни. Оно использует те строительные материалы, какие есть под рукой. Пленники вывалились, а деревянные великаны разлетелись на куски и сложились в аккуратную восьмиугольную башню с толстыми стенами. Через равные промежутки они были утыканы острыми шипами; очевидно, башню предполагалось украсить посаженными на колья людьми. Все шарахнулись от нее подальше, продолжая отбиваться от шриков.
Никто не погиб, но семь человек получили открытые переломы, десяток – серьезные ожоги, двоим выклевали глаз. Алхимики неохотно поделились восстанавливающими снадобьями, которые оказались очень хороши – все травмы исцелились, как только люди вышли из зала. И никто не станет жаловаться, если выберется из школы живым ценой потери глаза. Однако мы получили суровый урок, ощутив свои пределы. Существует множество мелких и проворных злыдней. В основном именно они и переживают очистку.
В библиотеке Магнус отвел Ориона в уголок читального зала для задушевной беседы – за пределы моей слышимости (так оно и было, пока я не встала и не подошла тихонько поближе).
– Слушай, чувак, мне неприятно это говорить, я знаю, что ты настоящий герой, но… нужно придумать запасной план на тот случай, если у тебя не выйдет.
Иными словами, как бросить других, если что-то пойдет не так. План, который есть у каждого члена анклава.
– Если это случится, наиболее подготовленные будут драться сами за себя, Тибо, – сказала я ядовито-сладким тоном, стоя у него за спиной.
Он вздрогнул от неожиданности и гневно уставился на меня.
Но, по правде говоря, все об этом думали. Как понять, что одному из твоих союзников приходится совсем худо, так что пора бросить его и бежать дальше? Я годами жила, держа этот план в голове, и основная проблема не решилась бы, если бы я объявила, что отказываюсь от него. Я хотела спасти всех, а плана у нас по-прежнему не было. Магнус не ошибся.
Но все-таки наш вариант оставался лучшим. На неделе к тренировкам присоединялось все больше ребят – только китайская группа пустовала. С большой осторожностью явился один из членов бывшего бангкокского анклава. Снадобье чудесным образом избавило Хидео от тиков, по крайней мере, на полчаса – для пробежки этого вполне хватало, – и он привел с собой еще троих ребят, своего рода союз неудачников. Чуть более удачливые одиночки дали Хидео позволение держаться рядом во время выпуска, и больше никаких преимуществ ему не светило. Даже полные неудачники могут заключить такой договор, за неимением вариантов. Полагаю, Хидео предложил им прийти и посмотреть, как действует на него снадобье, в надежде стать полноправным членом союза, а их манила перспектива заполучить четвертого участника – ну или они правда не возражали против Хидео и охотно позволили себя уговорить.
Очевидно, они увидели все, что хотели, поскольку в следующий понедельник, когда в спортзале возникла новая, совершенно непреодолимая комбинация препятствий, явились все члены японских анклавов и их союзники, так что в коридоре собралась внушительная толпа. В крупнейших японских анклавах все собирают свои команды – в их составе обычно пара тщательно подобранных потенциальных рекрутов из числа одиночек и некоторое количество иностранцев, которых после выпуска старательно внедряют в зарубежные анклавы, создавая сеть взаимоотношений по всему миру. Множество ребят учат японский и конкурируют за вакансии, поскольку попасть в анклав, в котором ты действительно хочешь жить, – это очень хорошо. Большинство людей сочтут себя счастливчиками, попав хоть в какой-нибудь анклав, даже если ради этого придется уехать на другой конец света.
Кое-кто из японских анклавов уже приходил тренироваться с английской группой, поскольку большинство из них знают и английский, и китайский, хотя, конечно, логичней бегать в менее переполненном зале. Японцы просто не хотели ссориться с шанхайским анклавом, и никто не стал бы их винить. Прийти всей кучей равнялось публичному признанию, что в противном случае они не выберутся из школы живыми; иными словами, планам шанхайцев они не доверяли.
Шанхайцы не устраивали своих тренировок, поскольку ни один человек в школе, кроме меня, не смог бы остановить бичевателя – звезду недели. Даже я потратила десять минут на борьбу с ним, пока он рычал, ревел и размахивал чудовищными конечностями, истекающими ядом, который прожигал огромные дыры в иллюзии весеннего луга. Этот луг кишел десятками злыдней – охотников до маны, от которых всем отчаянно приходилось отбиваться. За одну тренировку Ориону пришлось пробежать туда-сюда по залу тридцать два раза с заклинанием сети, которая разрывалась каждый раз, когда на нее попадала хоть крошечная капелька яда.
– Может быть, это все неважно, – устало сказала Лю вечером в библиотеке, когда мы, измученные, расселись вокруг стола.
Орион тихонько похрапывал, опустив голову на руки. Остальные думали, как бы уговорить шанхайцев.
– Никто не откажется от помощи во время выпуска. Кому помощь нужна больше всех, приходят на тренировки. Может быть, остальных мы просто подхватим.
– Вряд ли от шанхайцев не будет никакого проку, – произнесла Аадхья. – Что-то же они делают. Они не вылезают из мастерской. Каждый раз, когда я хожу туда за материалами, Цзы-Сюань возится там со своей компанией.
Лизель возразила:
– Это глупо. Они не сумеют как следует подготовиться.
Вы удивляетесь, каким образом Лизель вошла в круг организаторов? Это всех удивляло, однако она совершенно не смущалась, когда ей намекали, что она тут лишняя. Кроме того, Лизель была дьявольски умна, так что у нас просто не поднялась рука прогнать ее. И с каждым днем она оказывалась все ближе к голове стола.
– Их больше трехсот, и они ни разу не появились. Мы даже с группой из двухсот человек еле справляемся. Неужели от нас нет проку? Разве мы не тренируемся? Просто чудо, что на этой неделе никто не погиб. Дальше будет хуже! Если шанхайцы не начнут тренироваться, у них не останется шансов. Даже не думайте об этом.