На пороге, заметно нервничая, стоял Орион. Он держал большую кружку с чаем и ящик из-под алхимических принадлежностей. В ней я увидела три булочки, стаканчик с абрикосовым вареньем и кусочками масла (содержимое уже начало необратимо смешиваться), недозрелый мандарин и миску с китайским рисовым супом и цельным яйцом. Я уставилась на Ориона, и он выпалил:
– Ты… ты со мной позавтракаешь?
Тут он понял, что дело обстоит недостаточно плохо, и срочно добавил писклявым голосом:
– Это свидание!
Я срочно схватила клетку Моей Прелести (она сидела внутри и грызла семечки) и заперла дверцу, прежде чем та успела выскочить. Не обращая внимания на негодующий писк, я ответила «да», прежде чем нечто вроде здравого смысла успело вмешаться.
Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы не передумать, пока я шагала вслед за Орионом по коридорам. Я даже не могла отвлечься на мысли о каком-нибудь злыдне; в последнее время ни одно существо в здравом (или нездравом) уме не нападало на Ориона. За минувший год он вырос, самое малое, на полголовы, и футболка на нем трещала по швам; а еще он принял душ, и его серебристые волосы, потемневшие от воды, завивались на затылке, и мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не считать себя полной идиоткой, и тут я поняла, где мы, и остановилась, позабыв все на свете, в ужасе и в гневе… на пороге спортзала.
Орион даже не замедлил шага. Он открыл дверь и зашагал мимо остатков полосы препятствий. На этой неделе в зале появились знаменитые вишневые деревья, и на темных ветках уже виднелись крошечные бело-розовые бутоны – скоро пейзаж должен был приобрести положенный вид.
Не веря своим глазам, я тупо шла за Орионом и отчасти ожидала, что это шутка, пусть и дурного тона. Но он остановился под деревом, которое особенно густо усеивали бутоны, и на полном серьезе принялся расстилать потрепанное покрывало, а я стояла и смотрела на него, пытаясь понять, не спятил ли он в буквальном смысле, и готова ли я тем не менее притвориться, что он нормальный. Я достаточно симпатизировала Ориону, чтобы выпить горячую воду с привкусом скверного чая, которую он принес… но устраивать с ним пикник в спортзале была не готова!
Видимо, от потрясения я не могла сдвинуться с места – именно потому я еще стояла, когда Орион, подняв голову, увидел нечто за моей спиной. Сначала я не поняла, что там такое; на его лице не отразилось ничего, ни хорошего, ни плохого, он просто внимательно смотрел на что-то позади меня. Но там что-то было, а я не услышала и не заметила опасности. Это само по себе настораживало.
Я обернулась, одновременно накладывая защитное заклинание, которое две недели назад дал мне Элфи. Я неохотно заставила себя обратиться к нему, зная заранее, что Элфи не откажет. Блин. Это наверняка было одно из лучших заклинаний, какими только владела его семья, входившая в лондонский анклав, и он мог дорого взять за него. Возможно, в школе оно стоило бы дороже моих сутр, поскольку хороший заклинатель мог воспользоваться им во время выпуска, а от сутр нет никакого проку, пока не выберешься из школы живым.
Это так называемое заклинание отказа. Чтобы не утомлять вас техническими подробностями, скажу, что оно берет нечто неосязаемое и придает ему материальный облик. В исполнении Элфи заклинание создавало аккуратный прозрачный купол примерно двух метров в поперечнике. Колдуя в одиночку, Элфи мог продержаться три минуты, что по меркам выпускного зала составляет целую вечность – так вот, пока он удерживал заклинание, он отбивал все, что не желал пускать внутрь, включая злыдней, враждебную магию, летающие обломки, испорченный воздух и так далее. Хотя есть много заклинаний, способных отделить тебя от внешнего мира, исключительная особенность этих чар состояла в том, что купол впускал то, что нужно, например кислород, не зараженный ядовитыми газами, и исцеляющие заклинания от союзников. В первый раз Элфи прибег к отказу на тренировке, когда мы столкнулись с ледяными великанами. С тех пор он несколько раз пользовался им, спасая других. Элфи не из тех, кто неохотно помогает чужим, на это у него хватает благородства – а может быть, он принял близко к сердцу идею «положение обязывает». В любом случае он от души принялся выручать соседей.
Но когда заклинание наложила я, то получила почти четырехметровый купол, который стоял, пока я в нем нуждалась; заключив что-либо под него, я могла передвинуть купол вместе с содержимым. Иными словами, можно было окружить им несколько человек и перенести на другое место, не прихватив заодно злыдней. Эта штука изменила расклад сил. Если вы думаете, что я попросила у Элфи заклинание отказа именно для того, чтобы помочь другим, вы ошибаетесь. Я понятия не имела, зачем оно мне. Я просто знала, что это сильное заклинание и у него есть потенциал – потенциал, который я могла разработать.
Я растянула гладкий купол над собой и Орионом, прежде чем успела повернуться до конца, и хорошо сделала, потому что нам вовсе не были нужны двадцать семь убийственных заклинаний и смертоносных артефактов, которые летели в нас; пять из них поддерживал своими усилиями настоящий круг. Сомневаюсь, что сумела бы отбить или отразить их все иным образом. Но ничто не пробилось сквозь непроницаемый купол (спасибо, Элфи). Большинство просто растворилось. Самые сложные заклинания и артефакты соскользнули по оболочке купола на пол и превратились в гневно шипящее облако горячего пара, переливающееся десятками оттенков. Пар бурлил и клубился вокруг нас, пока орудия нападения не рассеялись полностью.
К тому времени Орион уже стоял рядом со мной и смотрел из-за сверкающей стены купола на лица тридцати двух ребят, которые только что предприняли неплохую попытку покушения. Я узнала стоявшую впереди Юянь; Цзы-Сюань работал в кругу. Сюда явились все шанхайские выпускники заодно со своими союзниками и еще десяток ребят, которые, не сомневаюсь, были родом из Пекина, Гонконга и Гуаньчжоу.
Меня это совершенно не удивило, хотя и застало врасплох. Я должна была предвидеть атаку. Но Орион поначалу как будто смутился – очевидно, он не понимал, как можно совершить такую странную ошибку. Лишь при виде мрачного разочарования, с которым шанхайцы наблюдали за тем, как развеивались их чары, до Ориона дошло, что они вовсе не ошиблись.
Полагаю, они страшно пожалели об этом в следующую же минуту, и я тоже, потому что оказалось, что до сих пор я не видела Ориона в гневе. В настоящем гневе. И… не мне судить, конечно, но это было ужасно. Я перепугалась, пусть даже он разозлился не на меня. На мгновение мне показалось, что я удерживаю купол не для защиты Ориона. Я отгораживала их от него.
– Лейк! – сказала я как можно резче, но прозвучало это неуверенно и слабо. Я ничего не могла поделать. Вид у него был… страшный – зубы оскалены, в глазах зловещий огонь. Орион приготовил для удара столько маны, что это было видно невооруженным глазом, как видно сжатые перед дракой кулаки. Перед моим мысленным взором предстало кошмарное видение: вот он изящно проходит сквозь толпу противников и абсолютно ни о чем не задумывается, пока не убьет всех… всех. Точно так же он поступал со злыднями.
Но, к счастью, Орион выговорил: «Они хотели тебя убить!» и вопреки искреннему ужасу я сумела пробудить в себе немного негодования, ровно столько, чтобы раздуть спасительный огонь гнева и досады.
– Мне ничто не угрожало! Что ты собирался делать, скажи на милость? Дай тебе волю, ты прикончишь самого себя! Между прочим, я уже дошла до одиннадцати.
Он отвлекся от стычки ровно настолько, чтобы вспыхнуть.
– До одиннадцати!
– Счет выпишу потом, – сказала я, изо всех сил изображая хладнокровие. – А теперь давай соберем вещи и перенесем пикник в библиотеку, как нормальные люди. Что ты вообще делаешь?
Это был неудачный вопрос, поскольку Орион посмотрел на нападавших и, похоже, вновь подумал, что поубивать их всех – неплохой вариант; поймите меня правильно, он был буквально в шаге от убийства. Я не знала, что делать, но выбор уже не принадлежал мне: вокруг кучками, словно из ниоткуда, стали появляться люди, начиная с Лизель и ее команды. Лицо Элфи было искажено от напряжения – он тоже удерживал купол.
Остальные союзы начали влетать в зал со всей скоростью, какую позволяло развить заклинание крюка; как я поняла, оно исходило из держателя щита у меня на поясе. Возник Ибрагим со своей командой; явился даже Хамис, вместе с Нкойо.
Более того, влетел Магнус и его парни, за ним Жермен, тоже не один, потом ребята из Атланты, из Луизианы… в считаные минуты ньюйоркцы и шанхайцы, со своими разнообразными союзниками, образно говоря, приняли боевую стойку, и все мы были готовы покатиться прямо в открытую пасть ловушки Фукидида. В плане человекоубийства это было бы так же эффективно, как нападение орды злыдней. А потом выжившие вернулись бы домой и рассказали родителям, что война, которую все отчасти ожидали, началась прямо в школе.
Я понятия не имела, как этому помешать. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что от Ориона толку не будет – он мог только подлить масла в огонь. Магнус уже выстроил позади себя ньюйоркцев. В зале недоставало только Аадхью, Лю и Хлои – потому что человек, придумавший эту оборонительную стратегию (спорим, что Лизель), знал, что они предупредят меня заранее и лишат ее приятной возможности прийти мне на помощь.
В ту самую минуту подключилась и школа – как будто нам недоставало проблем. Мы все замерли, когда услышали скрежет механизмов на полосе препятствий: так всегда бывало в конце недели, когда препятствия менялись, только изнутри зала звук казался вдвое громче обычного. А потом пол у нас под ногами заколебался и стал гнуться, готовясь изменить форму.
Мы привыкли быть вечно начеку, поэтому все немедленно принялись хвататься за подручные преимущества. Совсем как в начале какой-нибудь компьютерной стратегии, когда игроки пытаются утвердить свои позиции, прежде чем швырять бомбы. Зеленые холмы вздымались и опускались, словно волны на море, а ребята пытались превратить их в нечто подходящее, например траншеи и укрепления. Это было все равно что кататься по океану на континентальной плите, используя для управления лошадиную уздечку.