– Ты что, обалдел?! – накинулся он на беспечно улыбающегося Шмидта. – Ты еще б на Петровке встречу назначил…
– Спокойно, пацаны, вы что? – Шмидт успокаивающим жестом поднял ладони. – Я ходил узнать, там просто кино снимают.
Космос, ерничая, поморщился и осуждающе покачал головой.
– Слушай, кино – это же сплошные кровь и насилие! Вот увидишь, сейчас эти деятели что-нибудь взрывать начнут!..
– Ну что, где твой герой? – кивнул Пчела Шмидту, оборвав пустую болтовню Космоса.
Шмидт показал головой вовнутрь ресторана:
– Там, ждет…
– Ну пошли.
Они зашли в ресторан и направились к лестнице.
– Мне тут «Крузер» за долги подогнали, – обратился Пчела к Шмидту. – Он у меня на даче стоит, номера перебить надо, «кенгурятник» навесить… Подослал бы кого из своих.
– Сделаем, – кивнул Шмидт.
– Туфта эти японцы! Вот в «Секонд хенд», говорят, нормальные самокаты подогнали, – встрял в разговор Космос. – Прикиньте – сто двадцать лошадей, на радиоуправлении… В офисе сидишь, на кнопку нажал – и она сама за тобой заедет.
Они поднялись на второй этаж. К ним навстречу из-за стола поднялся крепкий молодой человек. Узнать в нем вчерашнего убийцу Кордона было чрезвычайно трудно. Он был коротко пострижен, слегка небрит и сумрачно-серьезен. А главное, это был стопроцентный мужчина – без всяких вариантов.
– Рома, – представился он.
– Витя.
– Космос, – они поочереди пожали его твердую, сухую руку.
Все четверо неторопливо расселись за столом.
– Молодца, Рома, – с важным видом кивнул Космос. – Один работал?
– Да.
– А этот… долго брыкался?
– Да не очень… – Роман отвечал коротко и сухо, он был явно rte из болтунов.
– А чем ты его?
– Ты с какой целью интересуешься? – парню, похоже, не слишком нравились эти расспросы, он предпочитал поскорее перейти к делу.
Космос натянуто рассмеялся:
– Молодца, братуха!..
К их столу подошла официантка, протянула Пчеле меню.
– Не надо, Танечка, – отмахнулся он. – Я и так все там знаю. Значит, так. Пятьдесят виски… нет, пятьдесят, пожалуй, не оросит… Давай сто, что-нибудь поесть…
– И что-нибудь попить! – закончил за него фразу Космос и с улыбкой протянул девушке цветок из вазы на столе.
Официантка кивнула и исчезла.
– Привет передал ему? – деловито спросил Пчела у Романа.
– Да, – ответил тот и так же деловито сообщил: – Короче, необходимо две штуки сверху.
Космос фыркнул со смешком, Пчела тоже коротко хохотнул:
– А жирно не будет?
Не проронив ни слова, Роман выразительно переглянулся со Шмидтом. Сконфуженно хмыкнув, Шмидт наклонился к Пчеле и Космосу.
– Ребят, да ничего смешного тут нет, – смущаясь, вполголоса объяснил он. – Вы только это… никому не говорите, ладно? Короче, этот бобик его поцеловал…
Откинувшись на спинку, Космос разразился издевательским хохотом. Пчела тоже засмеялся, оглядываясь на зал.
– Куда?.. – давясь от смеха, спросил Космос. – Ты радуйся, что только поцеловал, а мог бы и… – он сделал краноречивый похабный жест.
Грянул новый взрыв смеха.
– Да ладно, – Пчела махнул на надувшегося Романа. – Зато человек удовольствие получил!
Парень, похоже, обиделся всерьез. Он снова переглянулся со Шмидтом – мрачно и недоуменно.
Пчела оборвал смех и после паузы неохотно сказал:
– Хорошо, Шмидт, завтра передашь ему полторы штуки.
Роман сразу же поднялся.
– Все, Шмидт, я поехал, – он протянул ему руку.
– Удачи, – кивнул Шмидт.
– Давай, Рома, береги себя, – Пчела тоже попрощался с ним за руку.
И только Космос не подал ему руки, продолжая издевательски посмеиваться. Роман зыркнул на него сердито и ушел.
– Кос, ты себя нормально вести можешь, а?! – с раздражением спросил Пчела, как только Роман скрылся на лестнице.
– Коксу хочешь? – ответил Космос, доставая из кармана табакерку с зельем.
– Бар-р-ран! – буркнул себе под нос Пчела. Впрочем, уже через полчаса, после распитой бутылочки «Белой лошади», все обиды и недоразумения забылись.
Отобедав, троица вышла из ресторанчика на улицу. Они щурились на солнечный свет и беспечно улыбались.
– Смотри-ка, все еще снимают, – кивнул Пчела на оцепление.
Космос посмотрел в сторону съемочной площадки, но за спинами зевак и милиционеров почти ничего не было видно.
– Что это они так долго? Про что хоть там снимают-то? – спросил он у Шмидта.
– Про нас что-то – что же еще!
– Да ты что?! – удивился Космос.
– Ну не про нас конкретно, вообще про братву, – пояснил Шмидт. – Сериал, «Бригада» называется.
– Брось, – не поверил Пчела.
– Ну я тебе говорю, – ухмыльнулся Шмидт. – Не веришь, иди спроси.
Пчела, не раздумывая, направился к площадке, и в ту же секунду оттуда раздались дикие вопли и канонада выстрелов. Заглушая и то и другое, загремел усиленный мегафоном яростный крик:
– Всем лежать!!! Мордой в асфальт, кому сказал!
Пчела остановился и, смущенно улыбнувшись, взмахнул рукой.
– Ну их на фиг. Поехали лучше.
Он повернулся к друзьям, и вдруг лицо его испуганно вытянулось – к ним на всех парах летела та самая группа бойцов в камуфляже и масках, что давно уже стояла в сторонке у своего автобуса.
– Твою мать… – прошептал Пчела, поднимая Руки.
В мгновение ока все трое оказались на асфальте. Их брали всерьез – без всяких церемоний, с матом, с ударами прикладов, с заламыванием рук. Никто и не думал сопротивляться, и уже через пару минут всех троих запихнули в автобус. С металлическим лязгом захлопнулась дверь, и, выбросив облако сизого дыма, старенький «ПАЗик» неторопливо покатил по переулку.
VII
Два Александра – Белов и Киншаков – прогуливались по дорожке среди зимнего прозрачного леса. Впереди них неспешно трусили три огромных мастифа.
– Прикинь, Сань, решил тут как-то машину освежить, – рассказывал Белов. – Ну попросил художника быков мне нарисовать, так он, дурак, перестарался – целую корриду нафигачил…
– Выходит, ты теперь на быках ездишь? – усмехнулся Киншаков.
– Так я ж и сам бык, Сань…
Помолчали немного. Под ногами поскрипывал снежок – и это был единственный звук, нарушавший абсолютную тишину безмолвного февральского леса.
– Как там Валера? – спросил Киншаков.
– Да плохо пока, – нахмурился Белов. – Я подогнал кого надо – все равно плохо…
– А Тамара?
– Переживает… Мы успокаиваем, как можем, но… Все равно – без толку.
– Да-а-а… – задумчиво протянул Киншаков. Белов закурил, выпустил в воздух тугую струю дыма.
– Сань, а негативы эти тебе зачем?
– Смонтируем ролик или фильм сделаем, – объяснил свою задумку Киншаков. – О Валере Филатове, человеке и каскадере. Вообще можно из всех фильмов взять, где он снимался. За десять лет много материала скопилось. Хороший материал.
Идея Белову понравилась. Он кивнул и с ходу предложил:
– Я тогда песню закажу. Пока сделаем, глядишь, он оклемается. Ему приятно будет, – он опустил голову и глубоко затянулся.
Киншаков бросил на него короткий взгляд и покачал головой.
– Тебя вроде как вина грызет…
– Грызет, – согласился Белов. – Это, в общем-то, из-за меня случилось. Жалко Валерку.
Белый никому и никогда не говорил об этом, но он давно был уверен, что его вина – не только и не столько в истории с Анной. Корни этой вины были гораздо глубже. Дело в том, считал Белов, что Фил никогда не связался бы с криминалом, если бы туда не влез он сам. Валерка с детства доверял Саше как себе, всегда и везде был рядом с ним и в «братки» подался исключительно потому, что так поступил Белый.
– Я тебя еще в девяносто первом предупреждал. Ты сам все себе выбрал.
– Ничего я не выбирал, – с досадой поморщился Белов. – Просто, видно, фарт у меня такой.
Он повернулся к джипу, стоящему неподалеку, и взмахнул рукой.
– Саша, ну что ты, ей-богу? – Киншаков покачал головой. – Слова-то какие! «Фарт»… Вот мы с тобой сейчас в лесу гуляем, а по дорожке идем. Собаки и те по дороге бегут… А ты по лесу плутаешь и о каком-то фарте говоришь. Короче, Саш, ты не маленький ребенок, выбирайся на дорогу… В двух шагах от них затормозил джип Белова. Саша тоже остановился и протянул приятелю руку.
– Счастливо, Сань…
– Ты мне звони, держи меня в курсе, – попросил Александр. – Может, надо будет помочь чем… Лады?
– Лады. Ну, будь здоров.
Белов забрался в джип, машина тронулась. Киншаков помахал ей вслед и коротко свистнул, подзывая собак.
VIII
В автобусе Пчела с Космосом попытались разузнать – кто их задержал и за что. Но ни на один их вопрос никто и не подумал ответить. А когда, немного осмелев, Пчела начал было качать права, сидевший рядом с ним боец коротким и резким ударом расквасил ему нос. Всю оставшуюся дорогу в машине стояла гробовая тишина.
Окна в автобусе были занавешены, поэтому никто из задержанной троицы не видел, куда их везут. Но ехали долго. Сначала по московским улицам, останавливаясь на светофорах и то и дело сворачивая. Потом, видимо, по шоссе – с одной и той же скоростью и все время прямо. А под конец автобус начало так раскачивать и трясти, что стало ясно – они свернули на какой-то проселок.
Наконец тряска прекратилась, автобус остановился, и один из бойцов вышел на улицу. Через пару минут он вернулся, сунул голову в салон и доложил:
– Чисто.
Космоса, Пчелу и Шмидта вытолкали из автобуса. Вокруг был тихий, засыпанный девственным, нетоптанным снегом лес. В полной тишине слышался только заунывный шум ветра в голых кронах деревьев да сухое потрескивание трущихся друг о друга веток. Бойцы подхватили пленников под руки и поволокли по снежной целине в глубь леса. При этом ни один из конвоиров по-прежнему не произносил ни слова. Замыкал процессию крепкий парень с тремя лопатами на плече.
В легкие городские туфли тут же набился снег. Промокшие ноги начали коченеть, но пленникам было не до того. Им было страшно – всем троим. Но Космос и Шмидт шагали молча. Зато Пчела беспрерывно крутился из стороны в сторону, пытаясь поймать через прорезь маски взгляд тащивших его бойцов, и довольно жалко лепетал: