Грант Финч, пытаясь объяснить странную методику Глории Пилфорд в воспитании сына, а заодно для того, чтобы вызвать к ней некоторое сочувствие у суда, сделал особый упор на ее собственном тяжелом детстве. После смерти матери от рака Глорию воспитывал отец, человек раздражительный и несдержанный. К тому моменту, когда Глории исполнилось восемь лет, скорее она ухаживала за отцом, чем он за ней. Будучи агентом по продаже недвижимости с ненормированным рабочим днем, он подолгу пропадал на работе, а от Глории требовал, чтобы она содержала в порядке дом – в частности, занималась уборкой и приготовлением пищи. При этом он постоянно подвергал все, что делала дочь, жесткой и безжалостной критике, а также наказывал ее, когда у нее возникали трудности с учебой в школе.
Я быстро просмотрел еще несколько статей, надеясь заполнить кое-какие информационные пустоты. Отец Глории погиб в автомобильной катастрофе, когда ей было одиннадцать лет. Мэдэлайн Плимптон, сестра отца Глории, взяла девочку под свою опеку и воспитала.
Глория часто говорила, что, когда у нее появятся свои дети, она никогда не станет обращаться с ними так, как ее отец обращался с ней, и отдаст им всю свою любовь, на которую была щедра ее рано ушедшая из жизни мать. Наверное, так Глория и делала. Но это привело к последствиям, которых она, видимо, не ожидала. Она до такой степени жила жизнью Джереми, контролируя все – какими видами спорта он занимался, с кем дружил, такие телешоу смотрел, – что ее сын совершенно утратил способность к принятию самостоятельных решений. Когда же он изредка пытался это делать, это ни к чему хорошему не приводило.
Когда Джереми было семь лет, он, играя со спичками, едва не сжег дом. Поговаривали, что Глория обвинила во всем производителя спичек, которые, по ее мнению, слишком легко загорались.
Финч привел и другие примеры ситуаций, которые не могли не повлиять на Джереми. Он стал фанатом видеоигр – это оказалось одно из немногих занятий, на которые контроль матери не распространялся. Это, как утверждал адвокат, привело к тому, что он полностью потерял способность предвидеть последствия своих поступков и нести за них ответственность. А значит, Джереми был просто не в состоянии понять, чем может закончиться езда на машине в состоянии алкогольного опьянения. К тому же его родители недавно развелись, отчего молодой человек находился в расстроенных чувствах и был рассеян. Мало того, защита заявила, что в пищевых продуктах, которые потреблял Джереми, имелось слишком много глютена, и это тоже негативно сказалось на его эмоциональном и физическом состоянии.
Главным тезисом, однако, было то, что Джереми в силу того, что в нем не воспитали чувства ответственности за свои поступки, зачастую не мог толком понять, что хорошо, а что плохо. Поэтому, садясь за руль пьяным, он попросту не сумел предвидеть, что это может привести к катастрофическим последствиям.
Хотя подобная линия защиты представляла ее в исключительно невыгодном свете, Глория приняла ее. Однако никто даже не представлял, какую широкую известность приобретет вся эти история и что Джереми получит прозвище Большой Ребенок.
Над Джереми и его матерью насмехались в телевизионных выпусках новостей и шоу, их вышучивали комики в вечерних программах, хотя, по сути, в случившемся ничего смешного не было. Впрочем, трагичность событий и раньше никогда не мешала деятелям комедийного жанра использовать в своих интересах людские беды и горести. К примеру, в девяностые годы Джей Лено во время процесса над О. Джей Симпсоном без зазрения совести использовал историю подсудимого в своих юморесках, нисколько не смущаясь тем, что речь идет о жестоком убийстве двух человек.
Но настоящая буря разразилась после того, как судья принял решение не сажать Джереми в тюрьму, а ограничиться четырехлетним условным наказанием.
Гнев, охвативший общественность, буквально выходил из берегов, так что я предпочел просмотреть материалы, посвященные реакции на итог процесса, лишь по диагонали.
Статьи, посвященные процессу над Джереми и событиям, его породившим, были щедро иллюстрированы. Здесь имелись и снимки с места трагедии, и фото Шейн МакФадден – исключительно миловидной девушки, которая обещала стать поистине прекрасной женщиной. Не было недостатка и в фотографиях Джереми – в основном их сделали в зале суда. На них молодой человек неизменно был облачен в явно великоватый ему темно-синий костюм и такого же цвета галстук.
Просматривая снимки, я поймал себя на ощущении, что Джереми кого-то мне напоминает. Через некоторое время я понял, кого именно – моего сына. Скотта. Несмотря на все старания моей жены Донны и мои собственные, он пустился во все тяжкие. Хотя наркотики, которые он употреблял, не стали непосредственной причиной его смерти, именно они увлекли его на путь, который закончился его гибелью.
Я иногда завидовал моей покойной жене, которая больше не страдала от горя и чувства вины.
– Многое из этого – самая настоящая чушь, – раздался позади меня женский голос.
Обернувшись, я увидел Глорию. Интересно, сколько времени она стояла у меня за спиной, наблюдая, как я изучаю материалы, посвященные делу?
– Что именно? – поинтересовался я, разворачиваясь, и жестом предложил Глории сесть на стоящий рядом стул.
– Значительная часть, – сообщила она. – Но здесь есть и правда. Люди в самом деле думают обо мне очень плохо.
– Новостные истории обычно не раскрывают суть личности людей, которым они посвящены. Телевизионщики вынуждены спрессовать всю вашу жизнь в двухминутный ролик. Газетчики могут уделить рассказу о вас всего каких-то двести слов.
Глория кивнула:
– Я в самом деле очень уж опекала Джереми. Уделяла ему слишком много внимания. Дело, видимо, в том, что у меня самой было ужасное детство.
– Я читал о вашем отце.
– Наверное, я кажусь вам сумасшедшей, но тому, какая я есть, имеются серьезные причины, – заметила Глория и, поскольку я никак не прокомментировал ее слова, добавила: – Некоторые истории из тех, что рассказал в суде Грант, – чистой воды выдумка. Например, случай со спичками. В действительности ничего подобного не было.
– Правда?
– Да. Мы сочинили много такого, что не могло подтвердиться свидетельскими показаниями, но работало на нас. – Глория грустно улыбнулась. – Вы еще не все знаете. Например, историю про то, как Джереми задушил цыпленка – просто так, ради забавы. А я потом сварила его, чтобы избавиться от улик.
– И этого тоже на самом деле не было, – предположил я.
– Верно, не было. Правда, и на суде я об этом не упоминала. И вообще, что бы вы о нем ни думали, Джереми чудесный мальчик. В самом деле чудесный. – Глория поморщилась. – Но если бы мне пришлось рассказать эту дурацкую историю про цыпленка, чтобы спасти сына, я бы это сделала.
– Понятно.
– Как по-вашему, это доказывает, что я его люблю? – поинтересовалась Глория.
Вопрос показался мне странным.
– Полагаю, никто никогда не сомневался в ваших теплых чувствах к Джереми, – ответил я. – Что же касается рекомендаций Гранта Финча, то, выполняя их, вы скорее показывали всем, что любите сына даже слишком сильно.
Глаза Глории начали наполняться слезами. Она подняла к лицу бокал и уткнулась в него – видимо, чтобы я не видел, как она плачет.
– Я все время спрашиваю себя о том, так ли это на самом деле, – проговорила она после небольшой паузы и, поставив бокал на стол, вытерла щеки рукавом. – Все говорят, что я ужасная мать, и, вполне возможно, они правы.
Мы немного помолчали, а потом я спросил:
– Скажите, вы доверяете моему мнению по поводу всего того, что касается вашего сына?
Глория посмотрела на меня покрасневшими от слез глазами.
– Да. Думаю, да.
Я закрыл ноутбук и положил его на кофейный столик. Затем подошел к лестнице и поднялся на второй этаж. Все двери наверху были открыты, за исключением одной – в самом дальнем конце коридора. Пройдя мимо нескольких спален и ванных комнат, я остановился перед ней и тихонько постучал.
Ответа не последовало. Боже, он опять улизнул, подумал я и постучал громче.
– Да? – раздался из-за двери голос Джереми.
– Это мистер Уивер.
– Что вы хотите?
Я открыл дверь. Молодой человек лежал на кровати, уставившись в потолок. Лишь несколько секунд спустя он слегка повернул голову так, чтобы я попал в поле его зрения.
– Так чего вам?
– Упакуй в сумку все, что тебе необходимо.
Глава 21
Барри Дакуорт уже подъезжал к дому, когда его мобильный телефон затрезвонил. Припарковав машину, он заглушил двигатель и вынул телефон из кармана. По номеру на экране он понял, что звонят из городского совета, и у него тут же возникло нехорошее предчувствие.
– Алло, – сказал он в трубку.
– Эй, Барри, как твои дела?
– Привет, Рэнди.
Рэндолл Финли сдавленно хохотнул.
– Послушай, Барри, разве ты не должен обращаться ко мне с почтением? Скажем, «ваша честь» или «ваша милость»? Ну или, на худой конец, «господин мэр»?
Дакуорт подумал, что с удовольствием назвал бы собеседника «многоуважаемым дерьмом», но сдержался и всего лишь спросил:
– Что я могу сделать для тебя, Рэнди?
– Поговаривают, что ты не придешь на мемориальные мероприятия. Скажи мне, что это неправда.
– Я очень занят, – коротко бросил в трубку Дакуорт.
– Но как же? Ты же у нас чертова звезда шоу, мать твою. Ведь это ты поймал того типа. Так что ты должен быть – без тебя никак.
– Ладно, я подумаю.
– Послушай, Барри, я говорю серьезно. Городу нужно это мероприятие. Люди должны почтить память тех, кто погиб год назад. Отдать им дань уважения. И потом, все любят героев. А ты – герой. Если ты не придешь, это будет все равно что секс без оргазма. Короче говоря, ты должен прийти, и точка. Мы противопоставим это мероприятие всему тому дерьму, которое случилось в городе за последнее время, и оно перевесит. Ты знаешь, что я видел вчера? Ну, давай же, спроси меня.