– Вы когда-нибудь общались с ним за пределами салона?
Майк покачал головой:
– Нет. Но одно скажу. Он парень с амбициями.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, он ведет себя так, будто он Билл Гейтс или Стив Джобс. В смысле, он очень высокого мнения о себе и считает, что заслуживает гораздо большего. Вы понимаете, о чем я?
– Думаю, да. Еще что-нибудь?
– Ну, например, иногда ему нравилось смотреть.
– На что смотреть?
– Как я работаю.
– Он наблюдал за тем, как вы делаете татуировки?
– Ага. Но я позволял это только в тех случаях, когда клиент не возражал.
Дакуорт на некоторое время задумался, а потом предложил:
– Вернемся к Долли. Она когда-нибудь упоминала о Крэйге Пирсе? Или о Джереми Пилфорде?
– А это еще кто такие?
– Пирс – это тот тип, который признался, что изнасиловал девушку-инвалида. Но ему все сошло с рук. А Пилфорда еще называют Большим Ребенком.
– А, ну да. Верно. Долли о них говорила. Спрашивала меня, что я о них думаю. – Майк пожал плечами. – Вообще-то я о них особо не думал. Помнится, я сказал, что люди рано или поздно получают то, чего заслуживают.
– Значит, Долли о них упоминала, – еще раз уточнил Дакуорт.
Майк кивнул.
– А о Кэрол Бикман она что-нибудь говорила? Вы вообще слышали это имя?
– Нет, никогда. Звучит совершенно незнакомо. Знаете, как-то раз Долли задала мне очень смешной вопрос.
– Какой именно?
– Ну, она спросила, можно ли сказать, что наша судебная система более снисходительна к женщинам, чем к мужчинам. И потом еще поинтересовалась, как я считаю: если мужчина заставил женщину сделать нечто плохое, накажут ее или нет?
– Долли спрашивала вас об этом?
– Ну да. Ее слова мне показались странными, но я не придал им большого значения. А почему она так спрашивала?
– Трудно сказать.
– Еще Долли как-то обмолвилась, что прочитала про один случай в Канаде. В общем, там одна парочка похитила и убила несколько девочек. Но когда этих типов поймали, женщина в итоге легко отделалась – она сообщила, что участвовала во всем этом по принуждению.
– Мне известен данный случай, – заметил Дакуорт. – Это было лет двадцать назад, а то и больше.
– Долли тогда заявила, что женщины иногда выходят сухими из воды, хотя не заслуживают этого.
– Интересно. – Дакуорт покивал в знак благодарности. – Что ж, спасибо за помощь.
– А можно я вас тоже кое о чем спрошу?
– Конечно.
– Вы сказали, что ваша фамилия Дакуорт, так?
– Верно.
– А вы случайно не имеете никакого отношения к Тревору?
Вопрос оказался для Дакуорта-старшего неожиданным.
– М-м, ну да, имею. Он мой сын.
Майк улыбнулся:
– А я все думаю – родственники вы или нет. У вас все-таки не самая распространенная фамилия.
– Вы дружите с Тревором?
Майк отрицательно качнул головой:
– Нет-нет. Просто не так давно я делал ему татуировку.
– Вот как?
– Ну да. Похоже, он хороший парень.
– А когда это было? Можете сказать точно?
Майк поднял глаза к потолку:
– Пожалуй, недели две назад. Не могу вспомнить. Кажется, незадолго до того, как у меня свистнули машинку. Послушайте, передайте ему от меня привет, ладно?
– Хорошо, – сказал Дакуорт. – Обязательно.
Глава 32
До меня вдруг дошло, что из-за утреннего происшествия мы с Джереми пропустили завтрак. Когда мы закончили свои дела в больнице, выслушав напоследок злобную нотацию от матери Чарлин Уилсон, было уже почти одиннадцать часов.
– Ты голоден? – спросил я, когда мы ехали обратно в отель, чтобы захватить вещи и оплатить номер.
– Не знаю, – еле слышно ответил Джереми.
За те сутки, что мне довелось провести в обществе юноши, сейчас он, пожалуй, выглядел хуже всего. Утренние события потрясли и смяли его. До сих пор я испытывал по отношению к нему смешанные чувства. Разумеется, я воспринимал его как человека, попавшего в беду, но при этом он представлял собой сплошную головную боль. Теперь же я впервые ощутил за него сильное беспокойство.
Я встревожился всерьез, увидев, как он молотит кулаком по своей ноге с такой силой, что это, наверное, причиняло ему сильную боль. Я задался вопросом, что это: некая случайная реакция, нехарактерная для него, или же мне надо следить за тем, чтобы Джереми не попытался причинить себе вред.
– Сейчас мы заедем в гостиницу и заберем наш багаж, а дальше посмотрим, что делать, – сказал я.
Как бы полиция ни решила поступить с той парой, которая врезалась сзади в машину Чарлин, ясно было одно: в отеле этих людей больше нет – как и их машины на стоянке. Полицейские тоже исчезли. Однако «Миата», принадлежавшая Чарлин, оставалась на парковке.
Мне не хотелось оставлять Джереми одного, поэтому пришлось взять его в номер. Мы быстро собрались – вещей у нас было немного – и направились в вестибюль, где я у стойки администратора оплатил счет.
– Это было что-то, – произнес мужчина за стойкой.
– То есть?
– Ну, происшествие у входа в отель.
– А, вот вы о чем. Да, наверное. А вы не знаете, что предприняли полицейские по отношению к той парочке?
Мужчина неопределенно пожал плечами:
– Да ничего особенного. Допросили их, а потом отпустили, насколько я знаю.
Я недовольно хмыкнул. И тут мне в голову пришла одна мысль.
– Скажите, у вас в отеле вчера и сегодня останавливался кто-нибудь, кто приехал на черном фургоне?
Мужчина за стойкой ухмыльнулся:
– Вы всерьез спрашиваете?
– Мне показалось, что как раз в момент инцидента какой-то черный фургон выруливал со стоянки. Ну я и подумал, что это был один мой знакомый.
– Послушайте, мы, конечно, должны записывать марки и номера машин постояльцев, но я не могу с ходу сказать вам, был ли у нас гость, приехавший на черном фургоне.
– Конечно, я понимаю. В самом деле, глупый вопрос.
Я хотел спросить, оборудован ли отель камерами наблюдения, и если да, дадут ли мне возможность просмотреть записи. Но даже если бы мне это разрешили, большого смысла в этом не имелось. Даже если кто-то на черном фургоне в самом деле пытался сфотографировать Джереми, покинувшего дом Мэдэлайн Плимптон, что из того? Кто бы это ни был, он являлся лишь одним из многих. За всеми не угнаться.
– Что это еще за черный фургон? – поинтересовался Джереми, когда мы шли к моей «Хонде». – Что это еще такое?
– Да так, ничего. Скорее всего, ерунда.
Мы забросили вещи в багажник и уселись в машину.
– Кажется, я видел какую-то закусочную в паре кварталов отсюда. Пожалуй, нам следует туда заглянуть. Ты как?
– Да, конечно, – произнес Джереми почти шепотом.
По дороге в больницу мы в самом деле проезжали мимо «Беттс Гриль». Я без труда нашел это заведение и въехал на его парковку. Народу в зале оказалось не так много. Время завтрака уже прошло, а до ланча оставалось еще минут тридцать. Официантка собралась проводить нас к свободному столику, но Джереми вдруг застыл на месте как вкопанный, понурив голову и свесив руки вдоль тела.
– В чем дело, Джереми? – спросил я.
Глаза молодого человека были закрыты, губы плотно сжаты.
– Джереми, давай-ка, поговори со мной.
Его плечи затряслись – он явно был на грани нервного срыва.
– Не обращайте внимания, – сказал я официантке, смотревшей на молодого человека с удивлением и страхом. Затем я повел его обратно к машине. С каждым шагом ноги у него слабели и подгибались все сильнее, он словно таял на ходу. Когда мы были уже совсем рядом с автомобилем, Джереми медленно опустился на колени. Я, поддерживая его, прислонил молодого человека спиной к «Хонде».
– У вас все в порядке? – осведомилась проходившая мимо женщина.
– Да, в полном, – улыбнувшись, я помахал ей.
Затем я уселся прямо на асфальт рядом с Джереми, обнял его одной рукой за плечи и прижал к себе. Возможно, именно это спровоцировало то, что случилось дальше.
Молодой человек зарыдал – да так, что все его тело затряслось.
Я не знал, чем ему помочь, и потому не нашел ничего лучше, чем еще крепче прижать к себе. Конечно, я мог бы сказать, что все будет хорошо, но Джереми, скорее всего, не поверил бы моим словам – как и я сам. Его жизнь летела в тартарары. Что он мог сделать, чтобы остановить это падение? На нем лежала ответственность за гибель юной девушки, дома творилось черт знает что, весь мир его ненавидел. Даже отец не захотел уделить ему хоть немного времени. По идее, в такой ситуации Джереми должен был превратиться в жалкого, хнычущего мальчишку.
Но он боролся.
Я мог сказать ему только одно: «Не держи это в себе».
Что я и сделал. А Джереми последовал моему совету.
Мимо, с любопытством поглядывая в нашу сторону, ходили люди, но я всякий раз взглядом давал понять, что лучше не задавать вопросов и помощь нам не нужна.
Джереми неразборчиво пробормотал что-то у меня над ухом.
– Что ты сказал?
Молодой человек повторил свои слова, и на этот раз я его услышал.
– Я хочу умереть.
Обняв его еще крепче, я шепнул:
– Нет. То есть я хочу сказать – я тебя понимаю. И верю тебе. Но нет, это не выход.
Джереми проплакал еще пару минут. Рубашка у меня на груди вся промокла от его слез. Наконец он освободился и, сунув руку в карман, извлек оттуда несколько мятых бумажных носовых платков.
– У меня в машине есть еще, – сказал я.
– Хорошо.
Промокнув глаза, Джереми высморкался и сел прямо, стараясь успокоиться.
– Ну что, легче стало? – спросил я.
– Разве что самую малость.
В это время раздалось громкое бурчание.
– Что это было? – поинтересовался Джереми, взглянув на меня.
– Мой желудок. Вообще-то я чертовски проголодался.
Джереми коротко рассмеялся:
– Пожалуй, я бы тоже что-нибудь съел. – И он тут же добавил, кивнув в сторону входа в «Беттс Гриль»: – Только я не хочу туда возвращаться. Там видели, как я осрамился, и все теперь будут на меня пялиться. Мы можем поехать куда-нибудь еще?