Сидя в машине, Альберт думал под звук двигателя, работавшего на холостом ходу, крепко стиснув в пальцах рулевое колесо и чувствуя, как рубашка под мышками намокает от пота.
– Я хочу только поговорить с ним, – сказал он себе. – И все. Только побеседовать.
Альберт наконец тронул автомобиль с места и, свернув на проселок, медленно покатил вперед, слушая, как похрустывает под колесами гравий. Через несколько десятков метров перед ним открылась поляна. На ней Альберт увидел дом в виде буквы А, похожий на шале. Перед домом на улице стояли грубый деревянный стол и козлы для пилки дров.
Альберт остановил свой седан в нескольких футах позади пикапа Фроммера. Задний борт грузовичка был опущен. Альберт увидел в кузове деревянные бруски и разнообразные инструменты. Фроммер, в бейсболке с длинным козырьком, стоя рядом со своим пикапом, надевал широкий брезентовый пояс. При виде машины Альберта он замер на месте и снял бейсболку.
Заглушив двигатель, Альберт медленно выбрался из машины.
– Привет, – поздоровался Фроммер.
– Э-э, привет, как дела? – Альберт сделал несколько шагов вперед и оказался рядом с кузовом пикапа.
– Я могу вам чем-то помочь? – с улыбкой поинтересовался Фроммер.
– Вы… вы – Рон? Рон Фроммер?
– Ну да.
– И вы занимаетесь реновацией?
Рон с готовностью кивнул:
– Я провожу кое-какие работы в доме Каннингэмов, пока они в Европе. Вы ведь, наверное, хотели видеть их, а не меня?
– Нет, я как раз… Я искал именно вас.
– Как вас зовут?
– Альберт.
– Рад познакомиться, Альберт, – сказал Рон радушным тоном и протянул руку. Альберт пожал ее. Рука у Фроммера была сильная и жесткая. Альберт понимал, что его кисть наверняка показалась Рону вялой и слабой. – Так что я могу для вас сделать?
– Я… э-э… хотел бы задать вам пару вопросов.
– Валяйте.
– Видите ли… вы знакомы с моим сыном.
– Может быть, – охотно согласился Рон. – Как его зовут?
– Брайан, – ответил Альберт, внимательно глядя Рону в лицо.
– Брайан? А фамилия?
– Брайан Гаффни.
Улыбка на губах Рона погасла.
– Значит, Брайан Гаффни – ваш сын?
Альберт нервно кивнул:
– Насколько я понимаю, вы встречались с ним вчера.
Рон сдвинул бейсболку на затылок.
– Вот что, мистер. Разворачивайте свою машину и езжайте отсюда.
– Вы… вы нанесли ему серьезные травмы. Он снова попал в больницу.
– Я вам уже сказал – проваливайте.
Альберту очень захотелось сделать шаг назад, но он подавил это желание.
– Я знаю… то есть я имею в виду, что понимаю, почему вы так поступили. Вы были расстроены тем, что ваша жена встречается с моим сыном. Любой мужчина может выйти из себя в подобной ситуации.
Рон Фроммер облизнул губы. Затем подпер изнутри языком правую щеку, так что она выпятилась. Потом – левую.
– Я вовсе не хочу сказать, что оправдываю вас, – снова заговорил Альберт Гаффни. – Полагаю, за это вам должны быть предъявлены обвинения. Да-да, я убежден в этом. Но все же я вас понимаю. Но я не об этом хотел с вами поговорить.
– Вот как? А о чем же?
– Я хочу знать, зачем вы сделали с ним все остальное. Мне нужно знать причину.
Именно эти слова репетировал в уме Альберт Гаффни. Он заранее убедил себя, что должен говорить так, словно точно знает: татуировки на спине сына – дело рук Рона Фроммера.
Важно было понять, насколько это его потрясет.
Поэтому Альберт пристально вглядывался в лицо Рона, стараясь уловить его реакцию.
– О чем вы, черт возьми, говорите? – несколько растерянно спросил Фроммер.
– Думаю, вы знаете, – отозвался Альберт и нервно сглотнул.
Фроммер еще некоторое время пристально смотрел на него, а затем его лицо расплылось в широкой ухмылке.
– Я скажу вам, что я знаю.
– И что же? – вскинулся Альберт.
– Я знаю, что только трусливый сопляк может послать отца разбираться со своим обидчиком.
Альберт, застигнутый врасплох этим заявлением, удивленно заморгал.
– Это… Мы сейчас говорим совсем о другом. Мой сын… вовсе не трус и не сопляк. Он хороший мальчик.
– Мальчик? Хороший мальчик? – Рон язвительно рассмеялся. – Ему что, двенадцать лет?
– Не говорите так. И вообще это здесь ни при чем.
– Значит, малютка Брайан отправил своего папочку провести со мной воспитательную беседу. Но ведь это как раз и доказывает, что он трус и хлюпик, разве нет? А что же ты его мамочку с собой не захватил, приятель? Наверное, она осталась дома, чтобы почитать своему сыночку сказку?
– Я сообщу о вашем поступке в полицию, – заявил Альберт, чувствуя, что его голос начинает предательски дрожать.
– Давай-давай, стукни на меня копам. Они не позволят больше обижать твоего зайчика. Да ты и сам похож на слизняка. Вот что, вали отсюда. Мне надо работать.
Повернувшись спиной к Альберту, Рон направился к дому.
Альберт остался на месте, сгорая от стыда и унижения. Ему казалось, будто его окатили чем-то липким и горячим, словно смола.
Он решился на прямой контакт с этим человеком, надеясь, что сумеет прочесть по его лицу, имеет ли он отношение к произошедшему с Брайаном.
Однако теперь Альберт знал ничуть не больше, чем в тот момент, когда вышел из машины. По крайней мере, в том, что касалось Рона Фроммера. Зато сумел взглянуть на себя со стороны.
Он был маленьким и плюгавым.
Был слизняком.
Дойдя до козел, Фроммер остановился.
– Черт побери, куда подевалась моя пила? – прорычал он.
Альберт бросил взгляд в кузов пикапа и увидел там две электрические пилы, стремянку, ломик и примерно два десятка брусков толщиной два на четыре дюйма.
Фроммер направился к своей машине.
– Эй, ты еще здесь, слизняк?
Потом, когда Альберт снова и снова прокручивал в памяти этот момент, его удивляло одно и то же – все вокруг вдруг стало красным. Как будто его глаза захлестнула волна крови.
Но это была не кровь. Это была оптическая иллюзия, вызванная приступом ярости.
В мозгу у него не мелькнуло никакой оформленной мысли. Альберт не подумал, скажем: «Сейчас я возьму вон тот ломик и заеду этому типу по голове так, что у него мозги брызнут во все стороны».
Нет, этого не было. Альберт просто подошел к машине Фроммера и, схватив ломик, размахнулся в тот самый момент, когда Рон, обойдя пикап с другой стороны, оказался перед ним. Ни о чем не думая, Альберт изо всех сил ударил его по голове.
– Что за… – Только это и успел сказать Фроммер перед тем, как ломик врезался ему в висок. Раздался глухой удар, расколовший череп, как яйцо.
Фроммер рухнул за землю как подкошенный и остался лежать неподвижно. Из разбитой головы заструилась кровь.
А на Альберта напал нервный смех.
Глава 36
Барри Дакуорт позвонил команде экспертов, которые все еще осматривали автомобиль Кэрол Бикман в поисках улик. И сообщил, что, когда они закончат, им следует отправиться к Долорес Гантнер домой и как следует поработать там. При этом детектив подумал, что для такого города, как Промис-Фоллз, одной группы экспертов, пожалуй, маловато.
Он решил, что пока будет ждать, проверит кое-что сам, чтобы не терять зря время.
Медленно, дюйм за дюймом, Барри принялся осматривать сарай во дворе дома Гантнеров. Однако перед тем, как начать, он достал телефон и сделал еще один звонок.
– Отец? – сразу же откликнулся Тревор.
– Да. Ты где?
– Все еще болтаюсь около квартиры Кэрол. Она так и не появилась. Всякий раз, когда на улицу сворачивает такси, я надеюсь, что увижу ее. А ты где?
– В доме той женщины, которую обнаружили в багажнике машины Кэрол. Я выяснил, что ее фамилия Гантнер. Тебе она знакома?
– Нет. Но ты говорил, что ее зовут Долли.
– Верно. И что?
– Так вот, я, кажется, вспомнил. Когда Кэрол тогда увидела рядом с баром «У Рыцаря» женщину, по-моему, она назвала ее Долли. Во всяком случае, мне так показалось.
– Вот как, – задумчиво произнес Дакуорт.
– И что это значит?
– Я как раз об этом думаю.
– Что?
– Почему бы тебе не приехать сюда?
– А где это?
Дакуорт объяснил сыну, как проехать к дому Гантнеров.
– Я думал, ты не хочешь, чтобы я путался под ногами, пока ты занимаешься делом, – сказал Тревор.
– Есть кое-что, о чем я хочу тебя спросить.
– Так спроси.
– Не по телефону.
Тревор на нескольку секунд замолчал.
– Ну ладно. Я приеду через несколько минут.
Дакуорт продолжил осмотр, пытаясь обнаружить что-то, что заслуживало бы внимания. Хотя когда-то в сарае, видимо, держали живность, никаких явных свидетельств этого не было – если не считать разбросанных по полу клочьев сена и весьма красноречивого запаха.
Исследовав сарай изнутри, Дакуорт вышел на улицу, решив изучить его периметр и землю вокруг строения, а также вокруг дома. С одной стороны от сарая находилось поле, с другой – лесистый участок.
Однако, прежде чем приступить к осмотру участка, Барри снова вошел в дом, поднялся по лестнице на второй этаж и, взяв с полки в одной из комнат заинтересовавшую его фотографию, спрятал в карман. Это было то самое фото, на котором Долорес заснята вместе с пожилыми людьми, скорее всего ее родителями, которые теперь находились в заведении для престарелых под названием Дэвидсон-хаус.
Как раз в тот момент, когда Дакуорт снова вышел на улицу, он увидел, как с дороги свернула машина и покатила по посыпанной гравием подъездной аллее к дому, оставляя за собой шлейф пыли. Подъехав вплотную, автомобиль остановился, и из него вышел Тревор.
Дакуорт подошел к сыну поздороваться.
– Сначала я проскочил мимо, – сказал Тревор. – Пришлось разворачиваться. А потом уж я увидел твою машину.
– Добрался – и ладно.
– О чем ты хотел спросить меня не по телефону?
– Понимаешь, я просто хочу избавить себя от сюрпризов, – отозвался Барри.
– Что это значит? Я тебя не понимаю, отец.
– Я думаю, что ты, во