Джереми быстро взглянул на меня.
– Не совсем понимаю ваш вопрос.
– Все предельно просто. Я спросил, почему ты думаешь, что все было именно таким образом.
– И что вы теперь хотите у меня выяснить?
– Хочу понять, почему ты не знаешь этого точно. Ты ведь не знаешь наверняка, так?
– Просто я был ужасно расстроен и плохо соображал. Я ведь вам уже рассказывал, помните?
– Ладно, тогда давай вернемся к тому, что происходило на вечеринке чуть ранее, – предложил я. – К тому моменту, когда Бродхерст застал тебя в своей машине, а Шейн была с тобой. Ты помнишь это?
– Ага, – кивнул Джереми. – В основном.
– Тогда… погоди, не говори.
К нам решительным шагом приближалась невысокая, крепко сбитая женщина. Она не просто гуляла, а занималась спортом. Я собирался поприветствовать ее, но вовремя заметил тянущиеся из ее ушей куда-то к поясу проводки, и потому лишь дружески помахал ей. Она, однако, мой жест проигнорировала.
– Я смотрю, вы в самом делом озабочены тем, чтобы нас никто не услышал, – заметил Джереми.
– Осторожность никогда не помешает. Итак, Бродхерст застал вас в своей машине.
– Ага. Ну, он здорово разозлился, особенно когда увидел, что у меня в руках ключи и я пытаюсь сообразить, как завести его тачку. Но место, куда нужно было вставить ключ, в машине Бродхерста находилось не там, где обычно – справа от руля. Оказалось, замок был слева от руля. Однако, едва я успел это понять, как Бродхерст открыл дверь и потребовал, чтобы я немедленно убирался.
– Значит, машину ты так и не завел?
– Нет.
– А ключи ты нашел в салоне?
– Ага. Они были в пепельнице между сиденьями.
– Довольно глупо было со стороны Бродхерста оставить их там.
– Наверное. Хотя он сделал это потому, что как-никак дело происходило на территории, которая ему принадлежит, а дом стоит довольно далеко от дороги. И потом, выступая на процессе, он объяснил, что вечно терял эти самые ключи и потому стал оставлять их в машине, чтобы легко было найти.
– В такой роскошной машине?
Джереми пожал плечами:
– На суде его тоже спрашивали об этом. Он сказал, что если собирался куда-то и оставлял машину у самого выезда, то забирал ключи. А когда тачка стояла прямо перед домом – да, иногда оставлял их внутри.
– Итак, Бродхерст обнаружил тебя в машине с ключами в руке – я правильно понял?
Джереми кивнул.
– И куда ключи делись после этого?
– Он забрал их у меня.
– И что он сделал с ними дальше?
Волна окатила наши ноги, обдав их холодом, и схлынула.
– Вы спрашиваете, что он сделал с ключами дальше? – уточнил Джереми.
– Именно.
– Наверное, положил их в карман.
– Но не в пепельницу, где ты потом снова их нашел.
– Нет. Во всяком случае, не в тот момент. Видно, он сделал это позже.
– Так, ладно, – произнес я. – Но ты, судя по всему, помнишь этот эпизод, то есть вашу стычку, вполне ясно.
– Ну да, – подтвердил Джереми. – Тогда я еще не окосел по-настоящему.
– А теперь расскажи про то, как ты забрался в машину Бродхерста во второй раз.
– А вот это уже как-то в тумане.
– Почему?
– Мы с Шейн вернулись в дом и здорово наклюкались. Так что во второй раз, когда я залез в тачку, я был уже совсем хорош. Но зато теперь я точно знал, куда нужно совать ключ.
– Если только он был в салоне машины.
– Ну, наверное, он был там, где же еще, – сказал Джереми. Вдруг лицо его вытянулось. – Послушайте, а почему вы взялись снова меня про все это расспрашивать? И потом – что это у вас за идея, будто я кого-то покрывал?
– Я всего лишь прошу тебя ответить на кое-какие мои вопросы.
– Прекрасно, – проговорил Джереми тоном, ясно дающим понять, что на самом деле ситуация ему категорически не нравится.
– Спрошу еще раз. Скажи, ты помнишь – в первый раз, когда Бродхерст отобрал у тебя ключи, он сразу же положил их туда, где ты потом их нашел?
– Нет. Видно, он сделал это позднее.
– А в промежутке между тем моментом, когда вас с Шейн вышвырнули из машины Бродхерста, и твоим повторным проникновением в «Порше» вы с подружкой что делали?
– Ну, как я уже говорил, мы вернулись в дом и выпили две почти полные бутылки вина – они уже были откупорены. А потом опять пошли на улицу.
– Куда именно?
– Ну, на улицу.
– На лужайку перед фасадом дома? Или на задний двор?
– Мы пошли по подъездной аллее по направлению к дороге. Там есть такой холм, знаете?
– Нет, не знаю. Я никогда там не был.
– Ну да, правильно. В общем, мы пили вино на ходу прямо из бутылок. В одной было красное, в другой белое, и мы все время менялись – передавали бутылки друг другу. А потом сели на скамейку.
– На какую скамейку?
– Там у подъездной аллеи есть очень красивая скамейка, как раз на вершине холма. Мы уселись на нее и продолжили пить, и при этом смотрели на звезды и болтали.
– А когда вы вернулись и забрались в машину?
Джереми на какое-то время задумался.
– Наверное, вскоре после этого. Вернее, было так: Шейн осталась сидеть на скамейке, а я побрел обратно к машине.
– Ты это точно помнишь?
Он пожал плечами.
– Как я уже сказал, все к этому времени было уже словно в тумане. В какой-то момент я, видно, просто вырубился.
Тут примерно в ста ярдах от нас я увидел молодого человека, неподвижно стоявшего на мокром песке лицом к заливу. У него было очень сосредоточенное и в то же время отрешенное выражение лица. С того места, где мы находились, мне показалось, что глаза у него закрыты. Волны захлестывали его ноги и снова откатывались.
– Скорее всего, дело было так, – заговорил я. – Ты вернулся к машине, завел ее и поехал вверх по холму. Именно в этот момент Шейн, должно быть, встала со скамейки и побрела тебе навстречу. Тут-то ты ее и сбил. А может, ты решил съехать к ней на обочину и задел ее. Вот как-то так.
– И еще врезался в дерево.
– Но как ты умудрился это сделать? – поинтересовался я.
– Что вы имеете в виду? Как я мог сделать такую глупость? Меня все об этом спрашивают. Дело в том, что я не понимал, к каким последствиям могут привести мои действия.
Последнюю фразу Джереми произнес с такой интонацией, словно прочитал ее с телесуфлера.
– В этом состояла стратегия твой защиты на суде, – сказал я. – Но неужели ты сам веришь в эту чушь?
– Да, пожалуй, – ответил Джереми после некоторого колебания.
– Эта стратегия – полное дерьмо, но она сработала, – заметил я.
– Ну да. И это главное.
– Я тебя не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, как ты это делал?
– Что делал?
– Вел ту чертову машину.
– Такое удается многим людям, которые находятся под газом. Правда, они делают это из рук вон плохо.
Я поднял руку, предлагая Джереми помолчать. А затем, внимательно глядя ему в глаза, сообщил:
– У той машины ручная коробка передач.
– Что?
– Я говорю, у машины Галена Бродхерста скорости переключаются вручную специальным рычагом.
– Нет, этого не может быть, – замотал головой Джереми. – Вы ошибаетесь.
– Нет, не ошибаюсь. Я специально сделал несколько звонков, чтобы убедиться в этом наверняка.
– Но… но тогда получается какая-то ерунда. Может, на вашей машине рычаг слишком тугой или есть еще что-то, из-за чего переходить с передачи на передачу особенно трудно.
– Я так не думаю. Я не представляю, что ты смог бы вести машину с механической коробкой – какая бы это машина ни была. Не обижайся, но у тебя совсем нет соответствующего навыка. Если бы ты взял еще несколько уроков, ты, наверное, справился бы. Но на данный момент ты на это вряд ли способен.
– Но как же тогда… Может, это какая-то особенная коробка передач, которую при желании можно переключать рукой, но которая при этом работает сама как автоматическая?
Я положил руку Джереми на плечо и зашагал дальше, увлекая его за собой.
– Нет, ничего подобного. Понимаешь, я просто не представляю, как человек, который никогда не сидел за рулем машины с ручной коробкой передач, мог сесть в такой автомобиль, завести его и поехать – да еще будучи пьяным.
Джереми ничего на это не сказал. Он смотрел себе под ноги, на песок. Какое-то время мы шли молча. Затем он снова поднял голову.
– Но… – начал было Джереми и осекся.
– Что – но?
– Но ведь это все совершенно очевидно. В смысле, можно, конечно, предположить, что я каким-то образом завел ту машину и даже проехал на ней некоторое расстояние, хотя теперь мне уже совершенно непонятно, как я сумел это сделать. Но ведь этот факт должен был вызвать весьма обоснованные сомнения, так? И мистер Финч должен был привлечь к этому моменту внимание.
– По идее – да, должен. Неужели никто ни разу не предложил использовать этот аргумент в стратегии защиты?
– Ну, я-то в дискуссиях на эту тему участия не принимал.
– Я разговаривал с Грантом Финчем. Он сказал, что если бы это в самом деле являлось важным, ты должен был поднять этот вопрос.
– И как, интересно, я мог это сделать? Мне бы это даже в голову не пришло. И потом, кто бы меня послушал?
– Ты хорошо знаешь машину Бродхерста?
Джереми на некоторое время задумался.
– Ну, вообще-то я впервые увидел ее как раз тогда, когда забрался в нее во время той вечеринки. Тогда, как вы уже знаете, я был пьяный в хлам. А второй раз – вчера. Она стояла перед домом Мэдэлайн.
Накануне я сам был у Мэдэлайн Плимптон и точно знал, что Джереми и близко не подходил к «Порше» Галена Бродхерста и не мог, заглянув внутрь, увидеть между передними сиденьями рычаг переключения передач.
– Послушайте, мистер Уивер, – снова заговорил Джереми. – И моя мать, и Боб, и мистер Финч, и Мэдэлайн, и даже мистер Бродхерст – все они в один голос твердили, что нашли единственный возможный способ спасти меня от тюрьмы, и решили его использовать. Вы знаете, в чем он заключался. В том, чтобы выставить меня как Большого Ребенка, который просто не понимает, что творит. Мне этот способ был отвратителен. Но, так или иначе, сейчас я не в тюремной камере.