тал ногу обратно под одеяло, отвернулся, глядя на огонь. — Просто чудо, что я не умер тогда, и даже могу ходить. И даже уже почти не хромаю.
Ивен смотрела на него во все глаза.
— Тебе что, сломали ногу? Вот прямо… совсем?
— Да.
Невозможно поверить…
— За то… за то, что ты боялся? Ты смеешься?
Эйрик вздохнул.
— Мне было восемь лет, — сказал он, очень стараясь ровно и равнодушно. — Мы возвращались с охоты, нужно было переправиться через реку. Я запаниковал. И он сломал мне ногу, как и грозился. Он всегда выполняет свои угрозы. Сказал, что если буду так орать, сломает и вторую, — Эйрик облизал губы. — Они там были пьяные все, после удачной охоты. Добыли здоровенного кабана… Хотя, не думаю, что были бы трезвые, это что-то изменило.
— Твой отец?
Ивен многое слышала про короля, но… Это не укладывалось в голове.
Она знала, что мать Эйрика умерла при родах, ей было всего пятнадцать. Слышала мельком, что свадьбу играли на скорую руку. Ньяль была помолвлена с Уддгером, с юным королем, но свадьба должна была состояться позже, когда оба подрастут. А Уддгер не устоял, не стал ждать. Королю самому тогда было семнадцать.
Вторая жена Уддгера, Милдис, родила ему трех дочерей и сына, который умер в младенчестве. А теперь вот Бирна…
Эйрик молчал, глядя на огонь.
Ивен потянулась, перевернула рыбу, чтобы не подгорела.
— Он никогда не любил тебя? — тихо спросила она. Даже не спросила, просто сказала вслух.
Эйрик фыркнул. Какая уж тут любовь.
— Он всегда считал, что еще молод и успеет заделать столько наследников, сколько потребуется.
Королю было плевать. Ему и сейчас всего тридцать шесть, он действительно молод, и теперь у него есть еще один сын.
Но так просто не может быть…
— Знаешь, — сказал Эйрик, — я не рассказывал никому, но… Я был совсем ребенком… У нас в саду был небольшой прудик с карпами, мелкий совсем, даже мне было едва по пояс. Я любил ловить этих карпов руками. Они были большие, скользкие, так щекотно пощипывали пальцы, надеясь получить еду. И как-то я поскользнулся в этом прудике, упал на спину и никак не могу встать. Барахтался. Чуть не захлебнулся тогда. Вокруг было столько людей, но никто даже не подумал меня вытащить… Только садовник… я уже здорово наглотался воды… С тех пор, наверно, и стал бояться.
— Я думала, жизнь принца легка и прекрасна, — сказала Ивен.
На самом деле, от всего этого пробирала дрожь.
Он улыбнулся.
— Ты дочь знатного лорда, Ивен. Много ли счастья это тебе принесло?
Потом они ели рыбу, это было ужасно вкусно.
Эйрик молчал, словно уже сказал все, что мог сказать. Словно жалел, что вообще начал. Нахохлился, ощетинился даже. Ивен больше не лезла с разговорами.
Они поели, и он быстро ушел на улицу, сидел там один до самой ночи.
Ивен невольно вспомнила, как в детстве они с отцом ездили на озера, он учил ее плавать, поддерживал под живот, а она гребла. Брызгалась и смеялась. Кувшинки у берега… она собирала кувшинки и плела венки. И большие синие стрекозы, словно настоящие драконы, носились над водой.
А потом, когда она чуть-чуть подросла, они с отцом плавали наперегонки.
Тихо потрескивал огонь.
— Девять дней, — сказала Ивен, кутаясь в одеяло. — Один прошел, осталось девять.
— Хорошо, — сказал он. — Но девять дней у меня еще есть.
— Я не передумаю.
— Хорошо…
Он немного помолчал.
— Ты не боишься остаться одна в лесу? Ненадолго? Если обещаешь никуда не убегать, пока меня нет, я привезу тебе новое платье. Здесь деревня неподалеку, я могу завтра съездить. Не обещаю ничего достойного леди, но получше одеяла будет. Только не убегай.
Глава 7
Одной было неожиданно страшно.
Эйрик уехал с утра, и Ивен пообещала не убегать, пока его нет. Дождаться.
По большому счету, она не чувствовала себя обязанной исполнять обещания, он же не исполнил свое, данное во дворце. Если сбежать, совесть мучить не будет.
Но куда бежать босиком и в одной сорочке? Осень, холодно. Она просто замерзнет по дороге и никуда не доберется.
Да и обещала, в конце концов…
Ивен никогда раньше не оставалась одна, вокруг всегда были люди. Где-то рядом, пусть незаметно. А теперь на несколько миль вокруг — никого.
Она прислушивалась к каждому шороху за окном. К шуму ветра в деревьях, к каждому крику птиц, всплеску воды на реке…
Стук копыт… нет, показалось.
Ивен долго сидела у окна, не могла придумать, что делать, пока Эйрика нет.
Время тянулось невыносимо.
Потом встала, взялась прибираться в доме, чтобы хоть чем-то себя занять.
Тишина и одиночество.
Дело шло к вечеру, и Ивен слегка начала волноваться.
Если с ним что-то случилось? Если он не вернется?
Если он передумал и бросил ее? Если это такая злая шутка, обман…
Она ведь не должна так ждать его возвращения?
Не должна…
Тишина. Огонь потрескивает.
Не будет ждать. Сама выберется отсюда… если он не вернется…
Платье висело на ней мешком.
Нет, оно было красивым, теплым, из плотной темно-серой шерсти, с изящным узором у ворота… но страшно большим.
— Прости, — Эйрик разглядывал ее, чуть склонив голову на бок. — Я не думал, что будет настолько плохо. Да и выбора особо не было. Не детское же тебе брать. Но ты все равно, самая красивая.
— Только ходить в этом не возможно…
— А ты не ходи. Тебе совсем не нужно никуда ходить, просто посиди со мной.
— И что мне с тобой делать?
— Не знаю, — он тихо засмеялся. — Просто посиди. А платье можешь совсем снять, без него еще лучше.
Ивен не могла на него сердиться.
Пыталась обидеться, но не могла.
Слова — это просто слова…
Главное — он привез ей платье, как обещал. Какое смог. Она же совсем маленькая, альва, на нее просто так платье не подыскать, если сшито не по мерке.
Эйрик довольно улыбался. Но в этой улыбке было что-то… он пьяный? Что не так?
Или ей кажется? Может, устал просто?
Не стоит гадать…
Ивен пыталась рассмотреть себя, подобрать подол, чтобы не путаться в нем, закатать рукава.
— Можно подшить, — сказала она, наконец. — У тебя есть иголка?
— Есть, — он с готовностью полез в сумку, покопался, выложил на стол.
— Ты запасливый!
— Надеюсь, шить ты умеешь? С этим, боюсь, я уже не справлюсь.
— Умею, — со вздохом согласилась Ивен.
Все же, лучше чем ничего.
— Я еще пироги привез, один с капустой, второй с мясом. Хочешь?
Достал пироги, положил на стол. Сел на скамейку рядом. Так осторожно, очень стараясь ничего не задеть правой рукой.
Что-то не так.
— Устал? — осторожно спросила Ивен. — Далеко ты ездил?
— Да не очень, — он отмахнулся, глядя не на нее, а куда-то в сторону. — Не далеко. Устал немного… Ты попробуй, вкусные…
— А ты?
— Я спать, наверно. Хорошо?
— Как хочешь, — согласилась Ивен.
Он кивнул. Еще какое-то время сидел, словно собираясь с силами.
Потом тяжело поднялся.
Кружкой зачерпнул воды из ведра, выпил две сразу.
— А тут от моей рубашки кусок валялся в углу… — как-то растерянно спросил он, оглядываясь. — Ты убрала?
— Плечо перевязать? — спросила Ивен. Все же, рана — дело серьезное. Настолько ли сильно она его ненавидит, чтобы желать смерти? — Может, я помогу?
— Я сам.
Он отвернулся, быстро и решительно вышел за дверь.
Ивен не стала догонять.
Вернулся не скоро, буквально упал на лавку, тяжело дыша. Ему было плохо.
Ивен попыталась заняться платьем, пока еще не очень поздно и темно, немного подшила его, укоротила рукава. Надо было и остальное подогнать, но это завтра… сегодня как-то не клеилось.
Эйрик спал, или, по крайней мере делал вид, что спит. Ивен слышала, как он хрипло дышит и даже стонет немного, просыпаясь, дергаясь, и снова… Видела пот, выступивший на лбу. Она даже подошла посмотреть поближе… Он был горячий, видимо, рана воспалилась. Казалось, утром еще было нормально, но теперь… находился за день? Наездился? Он ранен. Мог ли он там хорошо перевязать сам? Сам вытащить наконечник… Удивительно, что не свалился уже давно.
Ивен могла бы помочь.
Она альва.
Конечно, это не настоящая магия, но немного поддержать силы, снять жар, ускорить заживление раны — она вполне может. Она уже помогала людям, там, дома. И могла бы сейчас.
Но Эйрик не желал ее помощи, да и она сама…
Хочет ли она помогать ему?
Ивен не знала.
Может, лучше тихо сбежать, когда ему станет совсем плохо? Он не догонит. На лошади она доберется быстро.
Он даже, как нарочно, отодвинул лавку, чтобы не загораживать дверь. Она могла свободно выйти. Теперь у нее есть новая одежда и обувь, она возьмет еду в дорогу, она справится…
Утром.
Всю ночь Ивен не спала. Не могла уснуть, ворочалась.
Лишь только начало светать — решилась. Встала, тихонько собралась в дорогу, стараясь не разбудить его. Положила еды, оделась…
И все же, не удалось. Скрипнула половица. Ивен замерла с сумкой в руках, но Эйрик уж открыл глаза.
— Ивен… — он повернул к ней голову, облизал губы.
— Я… — Ивен не знала, что сказать. Рвануться к выходу сразу? Оседлать лошадь так быстро она не успеет… Догонит.
Или нет?
Он попытался чуть приподняться на локте, но сил не было. Только болезненно сморщился, вздохнул.
— Хочешь… уйти… — спросил он, хрипло, переводя дыхание.
— Да.
Он закрыл глаза.
У него не было сил догонять ее.
Он не станет мешать. Не сможет. За ночь стало совсем плохо.
Он лежал на скамейке, закрыв глаза, неподвижно.
Ивен собралась с духом. Сделала шаг, потом еще… к выходу.
Уже у самой двери, он окликнул ее.
— Ивен… подожди…
Она вздрогнула.
Эйрик с трудом, непослушными пальцами, отстегнул с пояса кошель, протянул. Рука немного дрожала.
— Возьми, — сказал он. — Тебе в дорогу… Тут в основном медь, и немного серебра. Пригодится… Еще, посмотри, у седла, в сумке, есть золото… но золото лучше не показывать в трактирах по дороге, а то ограбят…