Нужно уходить отсюда.
Пока люди не пришли в себя.
Эйрик лежит… он слишком большой для нее, слишком тяжелый. Едва ли не втрое тяжелее ее самой. Можно попытаться приподнять его за плечи, подмышки, волоком оттащить в сторону. Так далеко, как только может…
Жалких два шага — почти длинною в целую жизнь. У нее нет сил. Не справиться.
Люди там, за соснами, тоже встают… Их задело только краем. Они уже смотрят… Боятся и ненавидят ее. Ведьма.
Бежать! Иначе будет поздно.
Бежать…
Ивен обнимает Эйрика крепко-крепко. Ложится рядом, положив голову ему на грудь.
Если попытаться поделиться с ним силой, если отдать все, что у нее осталось… все, что есть…
Только бы он пришел в себя!
Если он очнется, он спасет ее. Если нет — уже все равно.
Люди издалека смотрят на них.
— Держи. Давай, попей немного.
Он принес ей воды.
Глаза у него красные, воспаленные, даже слезятся. Бровей совсем не осталось. Красные пятна ожогов на лице — жуткое зрелище. Но на губах — улыбка.
— Ну, ты сильна! — смеется он. — Валькирия! Никогда бы не подумал. Теперь я буду тебя бояться!
У нее нет сил даже улыбнуться в ответ. Она отдала все.
Один маленький глоточек, и покатывает тошнота. Голова гудит.
— Где мы? — пытается спросить, но выходит совсем не слышно.
Он понимает.
— Далеко, за Волчьим Лугом. Надеюсь, достаточно далеко. Я тащил тебя весь день. Ты давай, побыстрее приходи в себя, а то я так долго не протяну. Договорились?
Она кивает.
Постарается.
— Я чуть не убила тебя, — пытается сказать, выходит совсем тихо и хрипло.
— Да нормально, — он проводит ладонью по лбу, по подбородку с обгоревшей щетиной. — Это все ничего, брови отрастут, и ожоги сойдут, тут не сильно. Если б не ты, вот тогда бы меня точно убили.
Правая рука замотана у локтя, и на повязке видна кровь. И на ноге кровь тоже, засохшая.
— Это ничего, — повторят он, поймав ее взгляд. — На ноге уже затянулось. Это ведь ты, да? Вылечила своей силой? А руку я уже потом, но там царапина. Ты, главное, приходя в себя поскорее, нам нужно идти. Утром, не сейчас. Думаю, теперь от нас не отстанут.
Не отстанут, — понимает Ивен.
Нужно бежать.
— Поспи, — говорит Эйрик, обнимая ее. — Тебе нужно поспать.
Глава 27
— Это не Ярпи, — хмурясь, сказал он. — Я видел.
— Что видел?
— Они попали в засаду, — сказал Эйрик. — Я видел там, на поляне. Больную часть отряда перерезали сразу, а самого Ярпи и еще двоих, видимо, пытали, и потом повесили, — он сморщился, искоса глянув на Ивен, ожидая, как она воспримет. — Я снял, накрыл, как мог, но похоронить не было времени. Хотелось тебя унести подальше, мало ли…
Ивен подобралась. Кивнула.
Потом не удержалась, шмыгнула носом.
Выходит, Ярпи защищал ее?
Или было как-то иначе, теперь не узнать…
Эйрик обнял ее за плечи.
— Не плачь…
Она покачала головой.
— Это из-за меня, да?
— Нет, — сказал он. — Тебя просто втянули в эти игры. Ты не виновата.
— Я знала его с самого детства, — сказал Ивен, голос дрогнул. — Он учил меня драться. Наверно, я никогда не доверяла ему полностью, но… так не честно! Нельзя так!
— Нельзя, — согласился Эйрик.
Они сидели за кучей бурелома, закутавшись в один плащ, ожидая, пока метель хоть немного утихнет.
— Мне кажется, я чудовище, — тихо говорила Ивен, осторожно поглаживая прожженные дыры на рукаве Эйрика. — Может быть, они правы, что хотят меня убить.
— Даже не думай так. Они пришли тебя убить, и ты защищалась. Я тоже убивал, и совесть меня не мучает.
— Ты — в честном бою. А я магией.
— Что честного в том, чтобы запереть дверь и поджечь дом? В том, чтобы выйти толпой против двоих? Не ты пришла к ним, а они к тебе. Ивен, не нужно… Ты все сделала правильно.
Она качала головой, поджав губы. Сложно осознать… и принять еще сложнее.
Лучше не думать.
Снег.
Снег вокруг.
Снег — это хорошо, все следы надежно замело, и теперь найти их будет сложнее. Не намного, конечно, но все же, теперь у них будет чуть больше шансов.
Страшно хотелось есть, но еды не было. Все запасы, что они брали с собой из замка, остались там, у охотничьего домика. Когда убегали — было не до того. Хорошо еще, деньги остались, медь в кошельке на ремне, и золото, зашитое в пояс. Если добраться до жилья… Конечно, о том, чтобы проситься на ночлег, не могло быть и речи. Но Эйрик мог бы попытаться купить что-то в дорогу. Если зайти достаточно далеко, то, может быть, их перестанут искать?
Пока — лишь прятаться и спать под открытым небом.
— Я теперь буду еще больше переживать за отца, — сказала Ивен. — И даже не узнать, как он.
Если добрались даже до Ярпи, то кто знает…
— Возможно, ему будет лучше без нас, — сказал Эйрик. — Когда отвечаешь только за себя — намного проще. Свободнее в решениях. Не нужно оглядываться, не нужно беспокоиться ни о ком.
— Поэтому, ты пошел со мной? — она улыбнулась.
— Конечно. Иначе было бы слишком легко и скучно, — он потрепал ее по волосам. — Как же я без тебя?
— Так же, как жил все двадцать лет до этого.
— Девятнадцать.
— Что?
— Все девятнадцать лет. Двадцать мне будет только летом.
— А мне весной будет двадцать два… я такая старая.
Он засмеялся.
— Ты же альва, ты всегда будешь молода и прекрасна, даже спустя еще двадцать лет. Это я начну стареть, седеть, а то и лысеть, как отец, у меня вырастет живот и будут болеть колени в непогоду. И люди начнут считать, что ты моя дочь, а не жена. И даже внучка, если не сбежишь раньше. А потом ты переживешь меня лет на сто. Да? Сколько живут альвы?
— Больше трехсот лет.
— Вот видишь… Таких бестолковых принцев, как я, у тебя может быть еще куча. Ты будешь разбивать им сердца даже спустя двести лет.
Ивен покачала головой, прижалась щекой к его плечу. Он это не серьезно, конечно, но… Она, действительно, может его пережить…
— Я никогда не сбегу от тебя.
— Ты говорила, что никогда не полюбишь меня, — Эйрик улыбнулся.
— Не говорила. Я говорила, что не верю тебе, потому, что у меня не было причин верить. И что похитить меня у отца — не лучший способ завоевать любовь.
— Но у меня вышло.
— Я влюбилась в тебя, еще столкнувшись на ступенях дворца. Ты был таким красавцем, просто с ума сойти. Молодой бог. Я и подумать не могла, что такой, как ты, может даже посмотреть в мою сторону.
— Я тоже еще тогда. На тебе были бусы из шиповника. Но сейчас ты еще красивее…
Он потянулся, осторожно поцеловал ее в губы.
Это было так хорошо.
Вот сидеть бы так, обнявшись… что может быть важнее?
Падал снег. Тихо, до самого вечера.
А вечером, когда снег немного утих, Ивен наблюдала, как Эйрик разжигает костер — спокойно и уверенно. Совсем не так, как было в самый первый раз, когда он увез ее от отца. Он изменился. Наверно, и она сама изменилась тоже…
Они лезли через сугробы и бурелом, проваливаясь по колено, а то и по пояс. На дорогу выходить было страшно, но и в самую чащу лезть — ничуть не лучше. Старались держаться чуть в стороне, не выходя на открытое место, но и не теряя ориентиры в пути.
К обеду вышли к деревни, Эйрик сходил за продуктами.
Было немного страшно оставаться одной, было страшно отпускать его. Что уж он там наплел, как удалось — Ивен сказать не могла. Но Эйрик вернулся с ржаными лепешками, еще теплыми, ароматными, головкой козьего сыра, кувшинчиком молока и пару луковиц.
— Молоко все тебе, — сказал он, — я свое уже выпил. Лепешки ешь, вкусные!
Страшно довольный. Добытчик.
Ивен не заставила себя уговаривать.
— Ведьму ищут, — сказал он. — Так что, надо осторожнее. Я послушал, поддакнул им, что видел, и даже ловил сам, вон, даже рожу мне всю обожгла. А потом я испугался, и решил вернуться домой, сдалось оно, такое счастье, шкура дороже. Вроде, поверили. Предлагали на ночь остаться, но я сказал, что тороплюсь. Ты поешь, и пойдем лучше.
Впервые попроситься под крышу решились только пять дней спустя, в лютую метель, за Арвиндом. Сил уже не было. Да и не по всему же королевству ловили ведьму? Попросились даже не в дом, а в хлеву переночевать, так, чтобы поменьше попадаться хозяевам на глаза. Специально дождались ночи, чтобы все уже спали, и не пытались усадить их за стол.
Ивен стянула с головы шапку, короткие волосы топорщились в стороны. Мальчишка и мальчишка. Глаза она щурила, надеясь, что так будет сложнее разглядеть, все прячась Эйрику за спину, стараясь поменьше выходить на свет.
— Не пустите ли нас с братом переночевать? — попросил Эйрик. У него даже голос менялся, и осанка, и опознать в нем принцы было совсем невозможно.
Всего на одну ночь.
Это было почти счастье.
Пусть душно и пахло скотиной, но зато тепло. Можно было, наконец, растянуться во весь рост на соломе, расслабиться, закрыть глаза. Непередаваемо хорошо.
Просушить промокшие в снегу сапоги.
И еще — пирог с капустой. Ничего вкуснее Ивен не ела в своей жизни.
Главное — успеть утром пораньше уйти, так, чтобы хозяева не успели разглядеть.
И главное — не поддаться искушению следующей ночью найти ночлег снова. Еще слишком близко, надо держаться подальше от людей.
Только ближе к Вальборгу можно будет немного расслабиться, Ивен не станут искать, слишком далеко, не такая уж она важная птица. Ближе к столице, да и в самом городе, на нее и раньше смотрели хоть и косо, но без ненависти. Там альва — скорее диковинка, чем враг.
А если уйти еще дальше на юг…
Они шли.
Дорога казалась бесконечной. Словно нет ничего в жизни кроме этих полей и дорог, ничего не было и ничего не будет.
Трижды они видели отряды вооруженных людей на дорогах. Старательно обходили стороной. Возможно, это и не имело никакого отношения к ним, и вовсе не альву искали, но лучше не искушать судьбу.