– Неужели у вас получилось? – восхитилась Софи.
– Не совсем. Но я изобрел кое-что похожее. АКБ, Автоматический Контролер Боли. Не буду погружать вас в бессмысленное перечисление технических характеристик, просто расскажу о принципах работы… – закинув ногу на ногу, пояснил Прошкин. – Радоваться или печалиться, всплакнуть, а может, резко собраться и перейти к решительным действиям – все это за нас решает мозг. Точнее, гормоны, которые он вырабатывает. Их, на самом деле, не так много… Вы знакомы с принципом действия эндорфина?
– Кажется, это гормон радости.
– Все так! Вернее, почти так! Я бы назвал его гормоном облегчения. Ведь задача эндорфина – снижать болевые ощущения… Спортсмены частенько подсаживаются на его действие – после тяжелейших тренировок, вместо боли они испытывают небывалый подъем. Такой вот парадокс!
– Какое же применение вы нашли ему в своей работе? – Софи оперлась на подлокотник и чуть наклонила голову.
– Данный гормон лег в основу идеальной формулы радости. Помимо него мой коктейль в определенных пропорциях содержит серотонин, дофамин и окситоцин. Их искусственно синтезированные аналогии, если быть точным. Все это находится в небольшом устройстве, что крепится в височной доле. АКБ можно надевать периодически или носить не снимая. Все зависит от состояния пациента. В нужный момент, когда на горизонте покажутся боль и стресс, он превентивно выбросит в кровь необходимую дозу счастья…
– Но каким образом эта штуковина узнает, когда и сколько радости мне нужно?
– Контролер регулярно производит микро-заборы крови. Стоит ему отметить даже незначительные изменения в химическом составе, он корректирует ситуацию, приводя показатели в норму… Знаете, Софи, капля крови – все равно что книга жизни. Она может открыть практически любую вашу тайну.
– Любопытно! А куда подевались эти устройства с началом катастрофы?
– Никуда. Все хранится здесь, в лаборатории.
– Отчего же мы ими не пользуемся? – в удивлении подпрыгнула немка. – Ваша формула, вероятно, помогла бы местным страдальцам. И тем, кто мучается от болезней, и тем, кто пребывает в депрессии.
– Нет, Софи, все устроено иначе. То, что я рассказал вам, – лишь теория. Настоящий эффект могли бы раскрыть клинические исследования, но они…
– Вы не верите в собственную идею?
– Конечно, верю! Иначе не посвятил бы ей годы жизни.
– Тогда отбросьте сомнения. Когда рисковать, если не сейчас?
Прошкин молча покачал головой и приблизился к окну. По ту сторону бронированного стекла все скрылось в молочно-белом тумане. Что-то подсказывало, это вовсе не отголоски природных бедствий в Европе и на Кавказе. Нечто, о чем не решаются сообщить коллеги, происходит совсем близко. Системы фильтрации воздуха уже работают на предельных мощностях, но даже им не удается вытравить пьянящую горечь дыма. Что будет дальше – одному лишь богу известно. Но, как все мы знаем из голливудских кинолент, высший разум крайне редко выходит на связь… А значит, в конечном итоге можно полагаться только на самих себя. А еще – на решения, которые принимаем. Ведь именно от них, а не от мифического фатума, зависит финальный исход.
Глава 4
Чего больше всего на свете боится человек? Первый ответ, предваряющий всякую мысль, однозначен – смерти! Так уж устроен хомо. Его мозг заточен под выживание… Возможно, поэтому умирание представляется худшим из кошмаров. Оттого лишь удивительнее наблюдать крах базовых инстинктов, когда мир неумолимо катится в пропасть. Тогда-то homo sapiens и превращается в homo intrepidus, то есть человека бесстрашного. Каким бы сильным ни было пламя жизни, оно затухает под проливными дождями несчастий. Мы сдаемся в ту самую секунду, когда понимаем, что надежды больше нет.
Софи не питала себя иллюзиями. Она знала свое печальное будущее, вернее могла его предсказать. Единственное, что до сих пор тревожило разум женщины – судьба сына. Этот чудесный любознательный мальчуган, что растет на глазах. Еще вчера он листал цветастые комиксы, а сегодня с упоением читает книгу без единой картинки. В какую из ночей он стал таким взрослым? Достаточно ли он зрел для разговора, что рано или поздно должен состояться? Как сделать жизнь Куно безопасной в мире, доживающем свои последние деньки? Майер не знала ответов на эти вопросы. Она лишь надеялась, что добрые люди не позволят чистой душе ее ребенка сгинуть во мраке преждевременно.
– Сынок… – с трудом прошептала Софи, размежив веки. – Позови Александра, я хочу сказать ему пару слов.
Мальчишка кивнул и, загнув уголок одной из страниц энциклопедии, отправился на поиски русского. Впрочем, долго блуждать не пришлось. Прошкин был там, где и все последние десять дней. В командном центре. Он изучал входящую информацию и прогнозы, ожидая удачного момента для вылазки в город. Выслушав послание от Софи, инженер поспешил к ней с визитом.
– Малыш, иди погуляй. У нас взрослый разговор, – велела Софи, приподнявшись в кровати.
Мальчишка, тяжело вздохнув, устранился. Его не по-детски тяжелая поступь еще какое-то время слышалась в коридоре, но вскоре звуки стихли. Софи и Александр пребывали в безмолвии. Оба знали, о чем пойдет речь, но никто не решался завести беседу. В какой-то момент Прошкин поднял глаза:
– Как ваше самочувствие, Софи?
– Вы и так все знаете, мой добрый друг. Именно поэтому я попросила о встрече. Если позволите, без прелюдий, – женщина собрала остатки сил и села. – Когда я умру…
– Вы не умрете! – замотал головой инженер.
– Мы оба знаем, что это не так. Очевидно, мне осталось недолго.
– Продержитесь еще чуть-чуть. В любой момент ветер может сменить направление и улицы очистятся от пепла. Тогда я смогу выйти и добыть ваше лекарство.
– Поверьте, Саша, мне не хочется погибать. Более того, я планирую задержаться тут как можно дольше. Из-за Куно и… – Софи сжала губы, так и не закончив фразу. – Я просто хочу, чтобы вы знали, что сказать Куно, когда меня не станет.
– Ничего не желаю знать, – резко отозвался Прошкин. – Я долго думал над этим, но, по всей видимости, другого выхода нет. Помните, я говорил о своем изобретении? Вот оно, держите… Пользуйтесь на здоровье! – мужчина протянул крошечную черную шайбу. – Я не могу предсказать последствий, но это все, что есть в моем распоряжении…
Немка, чуть помедлив, взяла устройство. В обычной жизни она не решилась бы на роль подопытного кролика, но сейчас выбирать не приходится. Если контроллер сумеет нейтрализовать боль или, хотя бы притупить ее…
– Вы уверены? – прошептала Софи, разглядывая предмет.
– Нет. Абсолютно нет. Но даже один процент того, что все получится – это лучше, чем ничего. Приложите АКБ к виску, – сухо произнес Александр.
Женщина выполнила приказ, едва заметно вздрогнув в тот момент, когда механизм закрепился на коже самостоятельно.
– Сейчас лучше прилечь и поспать. Ничего не бойтесь, я слежу за вашим состоянием, – вкрадчиво молвил инженер.
Словно под гипнозом Софи вернулась в койку и, сложив руки на груди, закрыла глаза. Она ощущала странную вибрацию. Не только в голове, но и во всем теле. В каждой его клеточке, что напряженно задрожала, почуяв вмешательство извне. Убедившись в том, что невольная подопытная чувствует себя нормально, Александр вышел, прикрыв за собой дверь. Ему предстоял тяжелый разговор с Блохиным. С парнем, что упрямо запрещал покидать здание. В один из дней он изъял все магнитные ключи, а сами двери закрыл на замки для пущей надежности.
В последнее время Денис стал крайне нелюдимым. Дни и ночи он проводил в одном и том же месте – в стеклянном кабинете на последнем этаже. Там, словно в сторожевой башне, он вел свой неустанный дозор. Часами вглядывался в неспешное падение пепла, укрывающего плотным серым ковром Питер. Страшно было представить, о чем он думал в такие моменты…
– Дэн, нужно поговорить! – с порога начал Прошкин.
– Говори… – вяло отозвался «Блоха» и в его ленивом голосе отчетливо мелькнули пьяные нотки.
– Ты пил?
– Не твое дело.
Александр тяжело вздохнул, осознав, как сложно будет вести беседу с тем, кто и по трезвости не отличался сговорчивостью.
– Послушай, Денис! Мне очень нужно туда… – инженер взглядом указал за окно. – Если не выпустишь, умрет один хороший человек.
– Это угроза?
– Нет. Это мольба. Пойми, я должен…
– За прошлую ночь в центре убили с десяток таких, как ты. Геройствующие идиоты! Хочешь оказаться новой жертвой озверевших забулдыг?! – сурово процедил мужчина.
– Ты не понимаешь… Софи умирает. Пока мы тут треплемся, она против воли сдается болезни!
– Может, тогда отменить ей суточный паек? – ухмыльнулся Блохин, вскинув бровь.
– Следи за языком! – оскалился инженер, до боли сжав кулаки.
– Иначе что? Попросишь начальника меня уволить? – «Блоха» медленно приблизился к собеседнику. – Ладно, пойдем посмотрим на твою Софи. Быть может, все не так уж и плохо…
Лицо Прошкина заиграло желваками. Ему стоило колоссальных усилий не ответить грубостью на грубость. Единственное, что спасло – понимание того, что в руках этого дерзкого парнишки буквально находятся жизнь и здоровье Майер. Прикусив язык, инженер зашагал к лестнице. Денис, слегка пошатываясь, двинулся вслед.
Преодолев несколько пролетов, отделявших пост Блохина от лаборатории, Александр уверенно толкнул дверь. Он приготовился виновато потупить взор при виде немощной Софи, сон которой вот-вот прервется, но его досада сменилась недоумением. В комнате никого. Аккуратно застеленная кровать… та самая кровать, в которой изнемогала берлинка, теперь пустовала.
– Ну и где же твоя ненаглядная? – хмыкнул за спиной «Блоха».
Не удосужившись ответить, Прошкин кинулся к выходу. В полном замешательстве сбегая по лестнице, он прокручивал десятки различных версий, куда могла подеваться Софи, одна мрачнее другой. А самой настойчивой вышла та, в которой женщина скоропостижно скончалась, а ее холодеющее тело приказали убрать с глаз долой… Но не могло же это случиться за несчастных пять минут, пока инженер находился в кабинете Дениса?!