Монахини любили Энтони, он был очень красивым и кротким ребенком. Один только взгляд из-под бровей его темных, как черный жемчуг, глаз обезоруживал даже самых строгих настоятельниц. Его волнистые волосы до плеч так и манили ласково потрепать парнишку. Но то, что так сильно нравилось в нем монахиням, с такой же силой раздражало других ребят. Они ненавидели Тони за его мягкость и похожесть на девчонку, о чем постоянно напоминали ему, выдумывая все более и более оскорбительные прозвища. Они завидовали тому, с каким теплом к нему относились настоятельницы. И как бы ни старался Энтони понравиться и им тоже, получалось только хуже.
Когда он понял, что у него не будет здесь друзей, то стал просто ждать того дня, когда достаточно повзрослеет, чтобы отправиться в колледж. А пока его лучшими друзьями были книги.
В книгах он находил ответы на вопросы, которые его волновали и которые он не мог задать настоятельницам, даже Софии. Он не понимал, почему другие дети жестоки, что он им сделал, за что его ненавидят. Так Тони увлекся психологией, изучением природы человеческого зла, а позже и криминалистикой, но больше всего на свете он любил английскую литературу. Хоть основным языком Квебека и был французский, но английская литература все же занимала большее место в сердце Тони. Художественные тексты: исторические романы, фантастика, приключения – все они уносили Энтони прочь от болезненной реальности, дарили ему верных друзей, невест, семью. Он часто фантазировал о том, как сложилась бы его жизнь, будь живы его родители. Эти фантазии приносили ему столько же радости, сколько и боли, ведь как бы сильно он ни старался, как бы далеко ни уходил в своих мыслях, ничто не могло их вернуть.
Однажды Тони набрался смелости и после отбоя пошел в библиотеку. Он знал, что София так же, как он, если не сильнее, любила книги; и каждый вечер, после того как уложит детей в постель и прежде, чем отправиться спать самой, она шла в библиотеку.
Энтони тайком пробирался за ней и подглядывал в замочную скважину: иногда София пробегала пальцами по корешкам книг, выбирала одну, усаживалась в глубокое кресло, и ее взгляд начинал скользить по страницам, она то хмурила брови, то светлела лицом; иной раз она просто брала цветной пипидастр и сметала незаметные на первый взгляд пылинки с книжных полок.
В тот раз София быстро листала какую-то книгу, будто искала что-то конкретное, Тони не хотел ее отвлекать, но и противостоять давлению нависших над ним вопросов не мог.
Он постучал, очень тихо, чтобы другие настоятельницы не услышали, и слегка приоткрыл дверь.
– Это ты, Тони? Что-то случилось? – ласково спросила София и отложила книгу. – Входи.
– Я просто хотел спросить, – неуверенно начал Тони.
– Ты же знаешь, что можешь спросить меня о чем угодно, – София провела ладонью по мягким волнам волос Энтони, когда он подошел ближе.
– Можете рассказать о моих родителях? – глаза мальчика заблестели.
– Ох, милый, – София тяжело вздохнула и похлопала по креслу рядом с собой.
Энтони присел на край кресла, и его обволокло теплом, исходящим от Софии. Рядом с ней он всегда чувствовал себя защищенным. Ее большая душа и крупное тело будто заслоняли его от всего мира. Поэтому Тони всегда тянулся к ней, знал, что она никогда не оттолкнет его.
– Что ты хочешь узнать? – с грустной полуулыбкой спросила она.
– Почему они умерли?
У детей особый дар задавать глубокие философские вопросы, на которые не каждый взрослый знает ответы. Чаще всего взрослые даже не задумываются об этих вопросах, по крайней мере до тех пор, пока беда не окажется на их пороге, пока холодная рука горькой утраты не схватит их за горло и не лишит воздуха безвозвратной радости.
– Все мы появляемся на свет и уходим в мир иной по воле Божьей, – тихо ответила София. – Мы не властны над течением жизни, и не в наших силах вернуть умерших. Одно могу сказать точно: твои родители любили тебя больше всего на свете.
– Расскажи, что ты знаешь о них, – взмолился Тони, в уголках его глаз скопились слезы.
– Я знала твоих родителей, – София глубоко вздохнула и продолжила: – они много лет помогали нашему приюту и были праведными католиками. Каждый день они молили Господа, чтобы он подарил им тебя, – она погладила мальчика по голове, и он прильнул щекой к ее ладони. Теперь, когда он был на пороге правды, он нуждался в ее тепле. – А когда ты появился на свет, они не могли оторваться от тебя ни на секунду. Ты стал для них даром, настоящим чудом Господним. Врачи говорили, что у них ничего не выйдет, но на все воля Божья, – София говорила с улыбкой и светлой грустью, а Тони жадно ловил каждое ее слово. – Твоим родителям было уже за сорок, когда ты родился. После родов у твоей мамы возникли проблемы со здоровьем, и ей требовалось регулярно посещать госпиталь. В один из дней, когда тебе было всего четыре года, маме стало плохо, поэтому родители оставили тебя с няней, а сами поехали в больницу. – Мальчик вздрогнул, предчувствуя, куда ведет рассказ монахини. – Из-за волнения твой отец не справился с управлением и врезался в другой автомобиль. Они умерли вместе, держась за руки, они умерли счастливыми, ведь осуществилось их самое заветное желание – подарить тебе жизнь, – София еще раз провела рукой по волосам Энтони.
– Это нечестно, – всхлипнул Тони. – Я не просил, чтобы меня рождали. Я бы хотел, чтобы они жили. Без меня, но жили. Выходит, это я во всем виноват? Поэтому Бог не откликается на мои молитвы? Почему он услышал молитвы моих родителей и подарил им меня? Почему он не слышит мои и не вернет мне родителей? Я тоже несчастлив, я тоже молюсь каждый день, как они. Почему? Почему? Почему? – уже рыдая, спрашивал мальчик.
– Ох, милый, – София прижала к себе дрожащего Энтони и качала его до тех пор, пока всхлипы не сменились сопением. А позже отнесла его в постель.
Она не рассказала ему всей правды, не хотела, чтобы мальчик еще сильнее винил себя. В тот вечер Гарднеры не смогли дозвониться няне, им пришлось разбудить ребенка и взять его с собой. Маленький Тони капризничал, отвлекал от дороги отца, который одной рукой контролировал пульс жены, а второй сжимал руль. Отец выехал на встречную полосу, когда обернулся к сыну, чтобы успокоить его.
Больше о родителях Тони не спрашивал, он не перестал ходить на службы и молиться, но затаил на Бога обиду. Он понял, что Бог ему тоже не друг. Никто не друг.
Так оставалось ровно до тех пор, пока Тони не вырос и не поступил в Университет Лаваля. Монастырь полностью оплатил его образование. У матери Тони был рак в четвертой стадии, она знала, что ей осталось недолго. Женщина очень боялась, что, случись что-то с мужем, их сын останется совсем один. Она долго уговаривала мужа подстраховаться, и в итоге тот сдался. Невозможно, неправильно отказывать в чем-либо смертельно больной женщине. Супруги передали монастырю крупную сумму на содержание монастыря и на будущее их сына, если с ними что-то случится. Это произошло всего за две недели до трагедии. Это необъяснимо, но она словно чувствовала, что должна успеть позаботиться о сыне. Хотя, когда четыре долгих года ежедневно борешься за жизнь, наверное, не можешь не думать о том, какое завтра наступит без тебя.
В колледже жизнь Энтони стала легче. Благодаря собственным знаниям и симпатиям профессора по английской литературе он получил место преподавателя в Государственном университете Портленда. В те же годы он стал писать статьи для литературных журналов, позже появились первые рассказы, а потом и детективы.
Популярность не свалилась на него будто снежная лавина в Скалистых горах, она наплывала, словно облако в безветренную погоду, – по крайней мере, так считал Энтони Гарднер. Всем остальным казалось, что читательская любовь обрушилась на него в одночасье.
Это все было бы не важно, если бы в один непогожий день суровые критики не сбросили Гарднера с его литературного пьедестала. Последняя книга цикла о детективе Крюгере стала самым слабым произведением в серии и вызвала волну негодования.
С тех пор Энтони переживал нечто вроде творческого кризиса. Нет, он не опустил руки и не бросил писать, но все, что выходило из-под пера, больше не радовало ни его самого, ни его агента, ни его читателей. Поэтому, когда Гарднера пригласили в полицейский участок, он, не раздумывая, согласился.
Для него это казалось настоящим подарком судьбы: стать частью расследования, собрать материал для новой книги, вдохновиться работой с профессионалами. Такими возможностями не разбрасываются.
Утром материалы дела по «трупу с предсказанием» были на почте у детективов. Вещдоки и личные вещи убитого выехали к ним из Ванкувера, и уже к вечеру тоже должны были оказаться на столах Миллера и Бланта.
Первым делом Тайлер открыл заключение судмедэксперта, пробежал глазами по документу и зачитал вслух:
«Смерть наступила в результате обширного внутреннего кровотечения, вызванного повреждением внутренних органов в результате наезда транспортного средства. Сопутствующие повреждения…»
– Не продолжай, – остановил его Логан. – Как звали жертву?
– Питер Свонсон, сорок два года, разведен, работал провизором в аптеке в Ванкувере, – Тай бегло просмотрел досье. – К ответственности не привлекался.
Тайлер переслал материалы дела Кимберли, она прогнала его по своим программам, но ничего интересного найти не удалось.
Питер был завсегдатаем различных сайтов знакомств, но популярностью у женщин не пользовался. Был зарегистрирован в соцсетях, но особенно ни с кем не общался.
Судя по записи опроса его супруги, он и вовсе вел никчемное существование, прожигал жизнь. Потому она и развелась с ним: жить с человеком без цели – все равно что тащить чемодан без ручки. Так она сказала детективам из Ванкувера.
Из этого же разговора напарники узнали, что ни врагов, ни друзей у Свонсона не было. Сама супруга считала, что ему просто не повезло нарваться на какого-то психа: может, он сделал замечание водителю или еще что-то.