Когда Логан с Кеннеди добрались до дома Блантов, машина Кимберли уже стояла там.
Миллер без стука открыл дверь и поставил собаку на пол. Кеннеди принялся обнюхивать все вокруг. С кухни доносились приглушенные голоса и ароматы итальянских трав.
– Какой запах! – похвалил Логан.
– У нас на ужин лазанья, – Кими поставила противень в духовой шкаф и перекинула полотенце через плечо.
– Может, аперитив, пока ждем основное блюдо? – предложил Логан.
– Сейчас достану, кажется, у нас оставалась одна бутылка «Совиньон-Блан» с прошлой Пасхи, – согласился Тайлер.
Он всеми силами пытался не думать о завтрашнем дне. Наивно, но, пока Тай не видел отца в гробу, он мог позволить себе думать, что отец просто в больнице или где-то еще, и вот-вот вернется. Когда он бросит горсть земли на крышку гроба, придется проститься с этой фантазией. Завтра он перестанет быть сыном, завтра он потеряет отца навсегда.
Тайлеру случалось бывать в разных передрягах, ему здорово доставалось, когда он работал под прикрытием, но так больно ему еще не было никогда. И вряд ли еще могло случиться что-то, что принесло бы ему больше страданий.
Он не рассчитывал на то, что алкоголь заглушит его боль, ему просто хотелось быть частью общего. Сейчас он как никогда нуждался в компании и поддержке. Он едва не отказался, когда Логан предложил ему провести вечер перед похоронами вместе, но понял, что сделает только хуже и себе, и ему. Как бы Логан ни бодрился, смерть Оливера подкосила и его, вот только статус лучшего и единственного друга не позволял ему раскисать. Вместе проживать боль проще.
Что было на душе у Ким, Тайлер даже представить боялся. Они с Оливером очень сблизились в последние месяцы, поэтому теперь дыра в ее душе едва ли уступала размерам дыры в душе самого Тайлера. Но и она не позволяла себе оплакивать Оливера. Более того, Кимберли взвалила на свои хрупкие плечи организацию похорон и бо́льшую часть юридических вопросов. Да, основная работа легла на похоронное бюро, но Ким потратила немало усилий, чтобы найти достойного и честного агента. Не хватало только скандала на прощании.
Тайлер и раньше ценил то, что делали для него друзья, но сейчас все обострилось. Их участие стало ощутимее и нужнее. И как бы больно ему ни было, как бы ни было страшно, каким бы слабым он ни чувствовал себя в этом необъятном горе, он будет с благодарностью принимать их помощь. Одному ему не выкарабкаться из этого. Еще никто не выкарабкивался в одиночку из состояния невосполнимой утраты. Оно, словно болото, тянет тебя вниз, и чем активнее ты сопротивляешься, тем быстрее идешь на дно. Но стоит появиться руке помощи, и оживает надежда на спасение. Надежда на то, что однажды радость снова придет в твою жизнь. Не такая, как раньше, но придет.
После ужина они сели на диване в гостиной. Кеннеди запрыгнул на колени к Кими, и она принялась чесать его живот. Тайлер принес из спальни Оливера флешку с фотографиями, вставил ее в телевизор и запустил слайд-шоу.
В этот вечер они вспоминали Оливера: годы, когда он еще работал учителем; его выход на пенсию; лето, когда они с Тайлером отправились на рыбалку. Оливер тогда сильно отравился консервами, и им пришлось вернуться домой раньше запланированного, но они еще долго вспоминали ту поездку.
Все трое так и уснули перед телевизором.
Переживания из-за Оливера и Тайлера всколыхнули в Кимберли тоску по сестре. Поэтому Кими совсем не удивилась, снова встретившись с Микаэлой во сне.
Сестра сидела в кресле гостиной Блантов, закинув ногу на ногу и покачивая в такт какой-то странной, не пойми откуда взявшейся музыки.
– Спрашивай, кнопка, я же вижу, что хочешь, – Микаэла улыбнулась.
– Кто убивает людей в Портленде? – шепотом спросила Кимберли.
– Многие.
– Ты хочешь сказать, что убийца не один? – глаза Кими округлились от ужаса. – Я даже не думала об этом.
– Нет, ты неправильно задаешь вопросы. Попробуй ещ… – Микаэла снова растворилась.
– Да как же я попробую, если ты все время исчезаешь? – на глазах Кимберли проступили злые слезы.
Сестра оставила ее без ответов тогда, и оставляла снова.
«Какого вопроса она ждет?» – Ким пообещала себе, что будет готова к следующей их встрече и задаст нужный вопрос.
Предстояло только понять, что это за вопрос.
Ближе к утру Кеннеди заворчал. Логан проснулся, взял собаку на руки, накрыл пледом спящих друзей и вышел на улицу. Он отпустил Кеннеди на траву, достал из кармана смятую пачку «Мальборо», выудил оттуда сигарету и с шумом затянулся.
На улице было прохладно, теплую ото сна кожу покалывало, поэтому он не сразу почувствовал, как по его щеке прокатилась слеза. Он заметил, что плачет, лишь когда соленая капля коснулась его губ.
Логан спешно стер следы своего отчаяния и бессилия перед смертью, убрал за собакой и вернулся в дом.
Он накормил Кеннеди, разогрел остатки лазаньи, сделал тосты и сварил кофе.
– Иди буди их, – шепотом сказал он псу.
Цокая когтями по ламинату, Кеннеди отправился исполнять свою миссию. Вскоре послышались шебуршение, зевание и разочарованные стоны. Никто из них не хотел, чтобы наступил этот день, но он наступил.
В десять утра в церкви прошло прощание с Оливером, на которое пришли почти все его ученики, лечащие врачи и коллеги. Иначе и быть не могло: Оливер был прекрасным человеком, которого все уважали и любили. Церемония прошла спокойно, звучало много добрых слов. Тайлер речь не готовил, он говорил от сердца.
– Оливер был лучшим отцом для меня. Он в одиночку растил меня, но я никогда не чувствовал недостатка любви или заботы. Он отдавал мне все, что у него было: заботу, внимание, опыт, время. И я хотел бы сполна отплатить ему тем же, но судьба распорядилась иначе. Я никогда не перестану любить его и никогда не перестану думать: «А что бы на это сказал отец?» Именно эти мысли направляют мои поступки и делают меня хорошим человеком. Не таким хорошим, каким был мой отец, но все же. Спасибо, – Тайлер говорил спокойно, но руки его дрожали.
После окончания церемонии похоронная делегация отправилась на «Ривер-Вью», самое красивое кладбище в городе. Если и быть погребенным, то лучше всего в этом месте. Сочная зелень, пышные деревья и птичьи голоса здесь не теряли своей красоты даже зимой.
Омрачали картину лишь черные наряды и мрачные лица посетителей этого места. Когда последняя горсть земли опустилась на гроб Оливера, Тайлер все-таки дал волю чувствам. Он рыдал на плече друга так, как не рыдал, даже будучи ребенком. Ким обняла его сзади и до боли сжимала, давая понять, что он не один. Она тоже плакала, тихо, но горько.
Уже уходя с кладбища, Тайлер заметил в стороне от процессии пожилую женщину, одетую и не по погоде, и не по случаю. Ему показалось, что раньше он ее не встречал, а когда он снова обернулся, то женщина уже исчезла.
Глава 10
Новый рабочий день детективов начался с отчета патруля о фармакологическом складе: тихо, как на дне озера – ни поставок, ни отгрузок. Видимо, они все силы бросили на ревизию, так как тем же утром отчитались, что недостачи препаратов на складе не обнаружили.
Вскоре после этого в отделение пришел Энтони Гарднер. Когда администратор отеля сообщила писателю, что его разыскивает полиция, и он, как честный человек, явился в участок, чем почти полностью разрушил картину, которую нарисовал в своей голове Логан. По всему выходило, что это писатель совершил преступления, а когда почувствовал опасность, то скрылся. Поэтому детективы не ожидали увидеть его, они планировали получить ордер и искать ответы самостоятельно. Впрочем, так было бы даже лучше. На миг промелькнула мысль о том, что Гарднер хочет написать признание, но он вовсе не выглядел виноватым, скорее заинтересованным.
– Доброе утро, детективы, – поздоровался Гарднер. – Чем могу помочь? Неужели еще одно убийство? – писатель поправил очки на переносице.
– Доброе. Мы думали, вы нам расскажете, – парировал Логан, усаживаясь за стол напротив автора.
– Дело в том, что мы обнаружили связь между жертвами, и она ведет к вам, – пояснил Тайлер.
– Так, и что же за связь? – полюбопытствовал Гарднер, но в его голосе не было страха. Он не защищался.
– Все жертвы были зарегистрированы на сайте, где вы выкладываете свои черновики. И все они оставляли критические отзывы на ваши книги, а некоторые из них даже переходили на личности. Они нанесли вам оскорбление, чем не мотив? – предположил Логан.
– Послушайте, я действительно очень болезненно воспринимаю критику. Но это оказывает, скорее, обратный эффект. Вызывает апатию и желание скрыться в четырех стенах, напиться и жалеть себя, пока не отпустит. Вы сами заходили на этот сайт? Видели, сколько всего мне там пишут? – Гарднер задал вопрос чуть громче, чем требовала ситуация. Стало очевидно, что тема для него болезненная. – Если бы я убивал каждого, кто оставляет отзывы, которые мне не нравятся, на двух континентах не хватило бы места, чтобы закапывать трупы. – Он перевел дыхание, чтобы снизить градус беседы. – Да вы посмотрите на меня, мне, может, и хватило бы сил убить человека, но переместить тело уже вряд ли. Ну или, по крайней мере, это заняло бы вдвое больше времени, чем у среднестатистического маньяка. И это повысило бы риск быть пойманным прямо на месте преступления. Если бы я решил перейти от теории к практике, то, скорее, бы заманивал жертв в глушь и расчленял: так проще избавиться от тела, – писатель чуть подался вперед, чтобы облокотиться на стол. Он выглядел расслабленным.
– То есть у вас были мысли о том, чтобы перейти от слов к делу? – передернул его ответ Логан и чуть подался вперед, давая понять писателю, что не упускает ни одного слова.
– Да бог с вами. Я тысячи способов обдумывал для своих сюжетов. И это всего лишь один из вариантов. Уверен, что вам известно куда больше способов избавления от тел, причем видели вы их намного больше, чем я могу себе представить. Это же не значит, что вы и сами готовы опробовать их на практике, – воззвал к здравому смыслу Гарднер.