Когда Римо вышел из телефонной будки, владелец закусочной посмотрел на него с неприкрытым любопытством. В Вестпорте, штат Коннектикут, они привыкли ко всему, но человек, через всю комнату кричащий что-то телефону, всюду покажется странным.
И не то чтобы этот Римо странно выглядел. Это был темноволосый человек с глубоко сидящими глазами, шести футов ростом и худой как жердь. Плавными движениями он смахивает не на атлета, а скорее на танцора из балета, подумал хозяин. Одет в черную футболку и черные брюки, телосложение как у танцора, а запястья толщиной с банку томатного сока. Последние три месяца Римо почти каждый день приходил сюда за газетами и журналом о шоу-бизнесе. Владельца магазина он не особо интересовал, но однажды, когда явился Римо, за прилавком стояла двадцатипятилетняя дочь хозяина. Когда Римо ушел, она побежала за ним, чтобы дать сдачи с десяти долларов.
– Я же дал вам только пять... – сказал Римо.
– Я могу дать вам сдачу с двадцати!
– Спасибо, не надо, – отказался Римо.
– А с пятидесяти? Со ста?
Но Римо уже сел в машину и укатил. Теперь дочь хозяина парковала свой автомобиль поближе к закусочной, чтобы поймать хотя бы один-единственный взгляд Римо. Тогда-то владелец магазина понял: красив Римо или нет, но что-то притягательное для женщин в нем есть.
– Вы закончили разговор? – спросил он у Римо.
– Да. Вам нужен телефон?
Хозяин закусочной кивнул.
– Дайте трубке остыть, – предложил Римо и подошел к старому азиату, который продолжал листать журналы кончиками пальцев.
– Я просмотрел все эти журналы, – сказал Чиун, подняв глаза на Римо. Он был стар, на сухой желтой коже черепа виднелись остатки седых волос. Рост его едва достигал пяти футов, а вес вряд ли когда-нибудь приближался к ста фунтам. – В них нет ни одной статьи, написанной корейцем. Неудивительно, что никто не покупает мои книги и статьи.
– Ты не можешь их продать, потому что их не пишешь, – заметил Римо. – Сидишь и часами смотришь на чистый лист бумаги, а потом жалуешься, что я слишком громко дышу и мешаю тебе.
– Ты так и делаешь, – подтвердил Чиун.
– Даже когда я нахожусь в лодке посреди залива? – осведомился Римо.
– Твое астматическое дыхание слышно на другом конце страны, – сказал Чиун. – Пойдем же, нам пора.
– Ты опять поедешь?
– И буду ездить столько, сколько потребуется, – ответил Чиун. – Даже если по вине ваших предубежденных против корейцев издателей у меня ничего и не выйдет, это не помешает мне написать сценарий. Я слышал, что в Голливуде есть черный список. Раз есть черный список, чтобы помочь с работой черным, пусть заведут желтый список, и я тоже найду работу.
– Черный список – это не совсем то, что ты думаешь, – сказал Римо, но Чиуна уже не было в закусочной.
Римо пожал плечами, взял свою обычную утреннюю порцию газет и швырнул на прилавок пятерку. Не дожидаясь сдачи, он последовал за Чиуном.
– Сценарий будет как раз для Пола Ньюмена и Роберта Редфорда, – сообщил Чиун. – Как раз то, что им нужно, чтобы стать настоящими звездами.
– Я так понимаю, что никогда не смогу его ни прочесть, ни увидеть. Ты лучше расскажи мне, в чем там дело, а то я никогда не успокоюсь, – попросил Римо.
– Прекрасно. Так слушай же: главный герой – лучший в мире ассасин, глава древнего клана убийц.
– Это ты, – сказал Римо. – Чиун, великий Мастер Дома Синанджу.
– Не перебивай! Этот несчастный человек вынужден против своей воли работать в США, потому что ему нужно золото, дабы спасти от голода и страданий свою маленькую корейскую деревню. Но дают ли ему возможность применять в США свое благородное искусство? Нет. Его делают тренером и заставляют передавать секреты Синанджу толстому и ленивому любителю мяса.
– А это я, – сказал Римо. – Римо Уильямс.
– Они находят этого несчастного любителя мяса, когда тот служит полицейским, хватают его и сажают на электрический стул, который не срабатывает, ибо ничто в Америке не работает, кроме меня. Спасшись от смерти, он занимает место убийцы в секретной организации, борющейся с преступностью в Америке. Организация называется КЮРЕ, и руководит ею слабоумный.
– А вот и Смит! – обрадовался Римо. – Доктор Харолд В.Смит.
– История эта повествует о злоключениях любителя мяса. Неприятности преследуют его, пока он бредет, ковыляя, по своему жизненному пути, а никем не ценимый и не любимый Мастер с риском для собственной драгоценной жизни каждый раз спасает его от смерти. И вот однажды благодарный народ воздает Мастеру по заслугам – ибо даже самые глупые народы могут быть благодарными, – и Америка осыпает его золотом и бриллиантами. И он возвращается в свою родную деревню, чтобы провести остаток жизни в мире и покое, всеми любимый.
– Это все о тебе, – заметил Римо. – А что случилось со мной? С любителем мяса?
– Мелкие детали я еще не обдумывал.
– И для этого нужен Пол Ньюмен и Роберт Редфорд?
– Правильно, – подтвердил Чиун. – Они за это ухватятся.
– А кто из них кого играет? – поинтересовался Римо.
– Ньюмен будет играть Мастера, – сказал Чиун. – Нам придется сделать что-то с этими его смешными круглыми глазами, чтобы заставить их выглядеть как надо.
– Ясно. А Редфорд будет изображать меня.
Чиун повернулся и так посмотрел на Римо, как будто его ученик заговорил на неизвестном языке.
– Редфорд будет играть главу сверхсекретной организации, который, по-твоему, напоминает Смита, – произнес Чиун.
– Тогда кто же играет меня? – удивился Римо.
– Знаешь, Римо, когда снимают фильм, то какую-нибудь женщину назначают ассистентом режиссера, а она уже находит актеров на все мелкие, незначительные роли.
– Мелкая роль? Это ты про меня?
– Точно, – сказал Чиун.
– Ньюмен и Редфорд будут изображать тебя и Смита, а моя роль незначительная?
– Совершенно верно.
– Надеюсь, ты встретишь Ньюмена и Редфорда, – сказал Римо. – Очень надеюсь, что встретишь.
– Конечно, встречу, для того я и еду в этот ресторан. Я слышал, когда они в городе, они всегда там обедают.
– Надеюсь, ты встретишь их. Я в самом деле на это надеюсь.
– Спасибо, Римо, – поблагодарил его Чиун.
– Нет, я действительно надеюсь, что ты их встретишь, – повторил Римо.
Чиун поглядел на него с интересом.
– Ты обиделся, да?
– А почему я не могу обидеться? Для себя и Смита ты находишь звезд, а для меня, значит, довольно и мелкой роли.
– Мы найдем тебе кого-нибудь, вот увидишь. Кого-нибудь похожего на тебя.
– Да? И кого же?
– Сиднея Гринстрита. Я видел его по телевизору, он был совсем неплох.
– Во-первых, он умер, а во-вторых, он весил триста фунтов.
– Ну тогда, Питера Устинова.
– Он говорит не так, как я. У него акцент.
– Мы никогда не закончим фильм, если ты будешь ко всему цепляться, – заметил Чиун.
– Я не собираюсь иметь ничего общего с этим фильмом, – фыркнул Римо.
Надувшись, он остановил машину в самом центре города. Был уже почти полдень, и очередь желающих пообедать в этом маленьком ресторане заворачивала за угол.
– Видишь эту толпу? – спросил Римо. – Все они хотят встретиться с Ньюменом и Редфордом и продать им свои сценарии.
– Мой лучше всех, – сказал Чиун. – А как насчет Раймонда Барра?
– Не подойдет, он слишком стар, – произнес Римо.
– Ты просто чересчур упрям, – объявил Чиун, вылезая из автомобиля и направляясь ко входу в ресторан.
Ему не нужно было становиться в очередь: ежедневно для него оставляли свободным столик в глубине зала. В первый же день он урегулировал этот вопрос с владельцем ресторана, засунув его голову в котел с супом из морских продуктов.
На середине улицы Чиун на мгновение замер, а затем вернулся к машине. Его лицо сияло радостью, как у всякого, кто совершает благородный поступок.
– Я нашел! – воскликнул он.
– Ну и кто же это? – проворчал Римо.
– Эрнст Борньин.
– Ооох... – простонал Римо и нажал на акселератор. Через открытое окно он слышал, как Чиун кричал вслед:
– Подойдет любой толстый белый актер! Вы же все на одно лицо, это всякий знает!
Глава Американской Национальной партии именовал себя «Оберштурмбаннфюрер Эрнест Шайсскопф». Это был двадцатидвухлетний парень с прыщавым лбом, настолько худой, что повязка со свастикой соскальзывала с рукава его коричневой рубашки. Его черные штаны были заправлены в начищенные до блеска сапоги, но ноги были так тонки, мускулы на них так незаметны, что нижняя часть его тела в целом производила впечатление двух карандашей, воткнутых в две буханки черного хлеба.
Он глядел прямо в телевизионные камеры, снимающие пресс-конференцию, и пот выступал у него на верхней губе. Римо смотрел новости, лежа на диване в небольшом доме, который он снимал.
– Это правда, что вы бросили школу после десятого класса? – задавал вопрос журналист.
– Да, как только понял, что в школе наши головы забивают еврейской пропагандой!
Его голос был так же тонок и бесплотен, как и тело. Еще два одетых в форму нациста стояли у стены за его спиной. Их маленькие злобные глазки смотрели прямо перед собой.
– И тогда вы попытались вступить о Ку-Клукс-Клан в Кливленде? – спросил другой журналист.
– Это была единственная организация в Америке, не желающая отдавать страну в лапы ниггеров.
– Почему же вас туда не приняли?
– Я не принимаю эти вопросы, – заявил Шайсскопф. – Я пришел сюда, чтобы поговорить о нашем завтрашнем марше. Не понимаю, почему он вызывает такое раздражение в этом городе. Здесь соблюдают права человека, только пока речь идет о евреях, цветных и прочих неполноценных расах. Завтрашним маршем мы собираемся отпраздновать годовщину первой в истории и единственной подлинно успешной программы городского благоустройства. Полагаю, все ваши либералы, любящие подобные программы, должны выйти на улицы вместе с нами.
– О каком городском благоустройстве вы говорите?
Лежа на диване, Римо покачал головой. Ну и дурак!