– Я знаю, в чем дело, – сказал посол. – Наш безгрешный доктор решил перебежать к русским.
Он улыбался, но капли пота на лбу выдавали его волнение.
– Нет, еще нет, – улыбнулся в ответ Джованни.
– Но когда-нибудь вы это сделаете, – заметил посол. – Вы и ваша бесплатная больница, ваша скромная жизнь – такого коммуниста, как вы, больше нет.
– Вот поэтому-то я и не смог бы жить в матушке России, – сказал доктор. – Пожалуйста, сядьте сюда.
Он усадил посла в кресло напротив проектора рентгенограмм. Засунув за стеклянный экран два больших снимка грудной клетки, он включил проектор и убрал верхний свет.
– Это ваши последние рентгенограммы, – пояснил доктор. – Мы сделали их зимой, когда у вас начался тот грудной кашель.
Продолжая говорить, доктор Джованни за спиной посла подошел к своему столу.
– В глубине каждого легкого вы можете увидеть небольшие темные пятна.
Он открыл свой коричневый кожаный чемоданчик и засунул в него руку.
– Да, я вижу их. Что они означают? – посол заметно нервничал.
Доктор Джованни сжал рукоятку пистолета и подошел сзади к послу.
– Ничего, – сказал он. – Совершенно ничего.
Он выстрелил, и пуля вошла в череп русского рядом с левым ухом.
Доктор Джованни был рад, что после всех прошедших лет револьвер все еще стрелял.
Эхо выстрела разнеслось по маленькому кабинету. Снаружи медсестра и секретарша вздрогнули, услышав необычный громкий звук.
Русский телохранитель выхватил из-под куртки пистолет, толкнул незапертую дверь и ворвался в кабинет.
Но было поздно. Доктор Рокко Джованни приставил револьвер к своему правому виску и нажал на курок.
Револьвер вновь выстрелил.
Глава четвертая
Адмирал Уингэйт Стэнтингтон уже взялся за ручку двери своего кабинета, но секретарша остановила его.
– Готово, сэр, – сказала она, протягивая сверкающий медный ключ.
– Отлично, – сказал адмирал. – А другой сделали?
– Да, сэр.
– Он в надежном месте?
– Да, сэр.
– Расскажите-ка мне, где его искать. Вдруг мой потеряется, а с вами что-нибудь случится.
– В верхнем левом ящике моего стола, в глубине за коробкой с «Тутси-Роллс».
– Там он в безопасности?
– Да, сэр, к моему столу никто близко не подходит.
– Хорошо, благодарю вас.
Он взял ключ и опустил его в карман пиджака.
– Да, и еще, адмирал. Вас кто-то ожидает.
– Да? И кто же?
– Он не назвался.
– Как хоть он выглядит?
– Как Рой Роджерс, – сказала секретарша.
– Кто?
– Рой Роджерс. На нем сомбреро, башмаки с узором, подвернутые штаны и габардиновая рубашка с белым кантом на груди. Если бы он был женщиной, я бы его сравнила с Долли Партон.
– Впустите его немедленно, – распорядился Стэнтингтон. – Хотя нет, пусть подождет еще немного. Сначала я проверю, подойдет ли ключ.
Когда вошел посетитель, как будто сошедший со стен Зала Славы кантри-музыки, Стэнтингтон сидел за столом.
– Ну, здравствуйте, Василий Карбенко, – проговорил Стэнтингтон, вставая и протягивая через стол руку.
Русский был одного роста со Стэнтингтоном, и его рукопожатие было крепким и уверенным. Он так и не снял нахлобученную на голову ковбойскую шляпу.
– Здравствуйте, адмирал, – сказал он протяжно, как истинный уроженец Дикого Запада.
– Как дела на культурном фронте, господин культурный атташе? – спросил Стэнтингтон с улыбкой.
– Я пришел не затем, чтобы говорить о культуре, адмирал, разве что об ее отсутствии.
Карбенко слегка улыбался, но глаза его были неприветливо прищурены, а голос звучал холодно.
– Что вы имеете в виду, полковник? – спросил Стэнтингтон.
– Вы сегодня уже читали информационную сводку? – спросил в ответ Карбенко.
Стэнтингтон покачал головой:
– Нет, я только что пришел. Кстати, не хотите ли посетить мою уборную? Мне наконец сделали ключ.
– Нет, я не хочу посещать вашу проклятую уборную! Я хочу знать, почему одни из ваших шпионов убил сегодня в Риме нашего человека.
Острый взгляд Карбенко был почти физически ощутим, и под его давлением директор ЦРУ опустился в свое кожаное кресло.
– Что? Я не понимаю.
– Могу объяснить. Сегодня утром русский посол в Риме был убит итальянским врачом, одним из ваших агентов.
– Наших агентов? – Стэнтингтон покачал головой. – Не может быть. Нет, я бы знал об этом.
– Имя врача – Рокко Джованни. Вам это ни о чем не говорит?
– Нет. Он арестован?
– Он покончил с собой прежде, чем мы смогли его схватить.
– Вы говорите, Рокко Джованни?
Карбенко кивнул.
– Подождите минуту, – сказал Стэнтингтон. Он положил на стол новенький медный ключ. – Если захотите, можете посетить уборную.
Пройдя через приемную, он вошел в кабинет начальника оперативного отдела.
– Черт побери, что происходит? – спросил адмирал.
Начальник оперативного отдела вздрогнул от неожиданности.
– В чем дело, адмирал?
– Этот русский посол, убитый в Риме, – это что, наша работа?
Его подчиненный покачал головой:
– Нет, не наша. Какой-то врач, похоже, спятил и застрелил посла, а затем себя. Но мы тут ни при чем.
– Его имя – Рокко Джованни, – сказал Стэнтингтон. – Немедленно выясните все, что есть у нас на него, и сообщите мне. Этот проклятый русский резидент сидит у меня в кабинете и задает мне жару.
Когда Стэнтингтон вернулся к себе, Карбенко полулежал в кресле, вытянув ноги и надвинув шляпу на лоб.
– Через минуту я все выясню, – произнес Стэнтингтон.
Они сидели в молчании, пока не загорелась лампочка вызова на интеркоме. Стэнтингтон схватил трубку и поднес ее к уху.
Через несколько секунд он положил се на место и, улыбаясь, посмотрел на Карбенко.
– Ваши данные неверны, товарищ. Рокко Джованни не наш человек, в нашем списке агентов о нем нет ни слова.
– Можете подтереться вашим списком, – проговорил Карбенко, выпрямляясь и роняя свою коричневую шляпу на толстый ковер. – На деньги ЦРУ Джованни закончил медицинский институт. На деньги ЦРУ он открыл в Риме больницу. Двадцать лет он состоит у вас на содержании.
– Этого не может быть, – сказал Стэнтингтон.
– Тем не менее это так, – сказал Карбенко, – и мы можем это доказать. Мы даже знаем, под каким кодом он работал.
– И под каким же? – спросил Стэнтингтон.
– Проект «Омега», – ответил Карбенко.
– Никогда не слышал о таком, – начал было Стэнтингтон, но тут же остановился.
Проект «Омега»? Он уже слышал это название. Но когда? И где? Вдруг он вспомнил: это было вчера, ему рассказали о нем, и он его разогнал, потому что никто не знал, что это такое.
– Вы сказали, проект «Омега»?
– Совершенно верно, – подтвердил Карбенко.
– Вы что-нибудь знаете о нем?
– Мы знаем только название, оно занесено в нашу картотеку во времена Хрущева. Еще мы знаем, что это крыша для какой-то организации, рассылающей деньги ЦРУ по всему миру.
– Вы, наверное, не поверите... – начал Стэнтингтон.
– Наверняка не поверю!
– ...Но вы знаете о проекте «Омега» больше, чем мы.
– Вы правы, адмирал, я действительно не верю вам.
– Я не шучу. Я вчера расформировал этот проект «Омега», потому что никто о нем ничего не знал.
– В таком случае вам придется выяснить что-либо как можно быстрей, – сказал Карбенко. – Подобные провокации вызывают у моего правительства несколько более энергичную реакцию, чем у вашего.
– Ну-ну, не расстраивайтесь, Василий, – сказал Стэнтингтон.
– Не расстраиваться?! Один из наших виднейших дипломатов убит вашим агентом, а вы мне советуете не расстраиваться! Теперь я понимаю, что такое эта ваша новая нравственность, которую вы хотели привить в Вашингтоне.
– Я прошу вас!
– Мое правительство, возможно, ответит вам тем же, – сказал Карбенко.
– Постарайтесь поверить нам!
– О, да, вера, это как в Библии, которую вы все так любите цитировать. У нас тоже кое-кто может вспомнить оттуда пару строк.
– Я надеюсь, вы вспомните заповедь «возлюби ближнего своего».
– Скорее слова «око за око, зуб за зуб».
Стэнтингтон встал.
– Василий, – произнес он, – есть только один способ убедить вас, что я говорю правду. Я прошу вас следовать за мной.
Карбенко схватил свою ковбойскую шляпу и вслед за Стэнтингтоном вышел из комнаты. Они доехали на лифте до цокольного этажа, затем пересели в другой лифт, доставивший их на уровень ниже, и, наконец, третий лифт опустил их еще глубже под землю.
– Америка все же удивительная страна, – заметил Карбенко.
– Что так? – спросил Стэнтингтон.
– Вы, американцы, не можете жить без усовершенствований. На лифте всегда можно было ездить вверх и вниз, от подвала и до чердака. Теперь все не так. Я бывал в ваших гостиницах, чтобы перейти там с этажа на этаж, нужно сначала подняться на пятьдесят этажей вверх, а затем уже спуститься вниз. Вы знаете, что в Международном торговом центре в Нью-Йорке вам придется три раза пересесть с лифта на лифт, чтобы доехать от верха до вестибюля? Надо полагать, у вас в университетах инженерам преподают особый предмет: творческий подход к дизайну лифтов.
Стэнтингтон, не видящий в этом ничего смешного, вывел Карбенко из лифта в коридор.
– Вы – первый русский, попавший сюда, – сказал директор ЦРУ.
– Насколько вам об этом известно, – сухо проговорил русский агент.
– Да, это верно.
Стэнтингтон вел русского резидента по длинному лабиринту прямых коридоров. На стальных дверях, встречавшихся им, были не таблички с названиями отделов, а номера.
За дверью под номером 136 они обнаружили лысого человека, который сидел за столом, закрыв лицо руками. Когда адмирал Стэнтингтон вошел, человек взглянул на него, скривился от отвращения и вновь спрятал лицо в ладони.
– Я адмирал Стэнтингтон, – сказал директор.
– Я знаю, – не поднимая головы, произнес человек.
– Вы – Нортон, главный библиотекарь?