— Потому что она мне нравится, вот почему! Потому что она — полная противоположность тебе. Ты — тряпка и размазня, а она — хищница. Дикая кошка, которая может иногда запрыгнуть на руки и помурлыкать, а потом расцарапать до крови и убежать.
Лицо мужчины, тупое и спокойное, исказилось.
— Ах ты, сука! — Он с ревом кинулся на меня, а я от растерянности не успел защититься.
Удар пришелся в глаз. На мгновение все померкло. В себя я пришел, валяясь на заплеванном полу у стены. И тут же получил удар тяжелым ботинком по ребрам.
— Козлина, тварь, я так и знал! — орал мужчина, продолжая меня избивать.
С трудом фокусируя взгляд, я нашел мужчину и толкнул мыслью. Он врезался в стену спиной, из легких с криком вышел воздух.
— Уходи! — попросил я. — Или я убью тебя.
— Сморчок, недомерок! Убьешь? Да это я тебя сейчас…
Он снова собрался кинуться, но я мысленно сделал подсечку. Сработало. Мужчина упал неподалеку от меня. Я зафиксировал его, пристегнув к полу мысленными кандалами.
— Ты че сделал? Ты че, сука, сделал? — Он орал все громче, в голосе слышалась нарастающая паника.
— Тс-с-с! — Я подполз к нему, заглянул в глаза. — У тебя поврежден позвоночник, и ты никогда больше не будешь двигаться.
Ого, как сильно напугался. Близок к потере сознания. В голове забилась одна отчаянная мысль: «Но я же чувствую ноги и руки!» Уцепившись за эту мысль, я нырнул глубже. Прости, Дима, но иногда это просто необходимо.
Я нашел его память и, будто полотно, распустил последний ее клочок. Ничего не было, ни к чему орать на жену. «Ты просто упал».
— Я просто упал, — прошептал мужчина.
Вот и славненько. Я поднялся на ноги и бегом выскочил из подъезда. В голове засмеялся Борис.
— Что смешного?
«Просто приятно, что тебе наподдали».
— Ха-ха. Это твое тело, дебил.
«Нет, Принц. Оно — наше. И кто из нас дорожит им больше?»
Вместо ответа я вновь достал спиннер. Серебристое вращение унесло отвратительный голос прочь. Сигареты… Мне позарез нужно купить сигарет.
Глава 45Дима
Я закатал Маше брючину и помог поставить ногу в таз с холодной водой. Маша с облегчением выдохнула:
— Спасибо. Пока не подвернешь ногу, не узнаешь, что такое счастье.
— Тебе бы в травмпункт, — сказал я.
— Пройдет. Все не так страшно, даже немного наступать получается. Утром сможешь сделать повязку?
Я кивнул. Так и сидел на корточках у ее ног. Сидел и вспоминал, как мы тут жили в далеком прошлом.
— Куда он ушел? — кивнула Маша в сторону двери.
— Понятия не имею. Не «куда», а «откуда».
Я сместился чуть назад и прилег на матрас.
— М-м-м, ясно. Отдает старый долг? — Она усмехнулась. А мне сделалось не по себе от этого разговора. Я промолчал, сделал вид, будто не расслышал или не понял последней фразы.
А чего я жду от этой ночи?
Ничего, сказал я себе и понял, что вру. «Ничего» можно было ждать от ночи с Элеонорой. С ней бы мы могли и трепаться до утра, и просто лечь спать, если бы слишком устали. Но Маша никогда не была другом. И сейчас у меня нет повода на нее злиться. Конечно, я могу вновь поставить между нами стену, но во имя чего? Собственной безукоризненной порядочности?
— Скажи, а в ту ночь, с Бриком, он не менял твоего сознания? — спросил я.
Раньше мы никогда этого не обсуждали. Брик оставался запретной темой.
— Не знаю, — после недолгой паузы ответила Маша. — А что будет, если я скажу, что менял? Перестану быть шлюхой?
— Не надо так говорить. — Я отвернулся, посмотрел в стену.
— Да ладно. Я ведь не устраиваю истерику, не обвиняю. Тебе тогда было тяжело. И когда я вышла замуж, тоже. Иногда задумываюсь и сама себя не понимаю. Почему я так поступила? Зачем два раза свернула не туда? Вроде бы все просто, все понятно, но стоит вдуматься — и я не узнаю себя. Проще признаться, что мне изменили сознание. Принц — подонок, мы — жертвы. Давай представим, что все так и есть. А может, все так и есть! Я ведь не знаю. И зачем это нам, Дима? Что мы с этим сделаем?
Я встал. Не спрашивая разрешения, открыл окно, впустив в комнату прохладный ветерок, забрался на подоконник и закурил. Маша молча ждала ответа.
— Я просто спросил. Не для того чтобы что-то с этим делать.
— Дим. — Она, чтобы посмотреть на меня, запрокинула голову и улыбнулась. — Не надо врать, хотя бы себе. Ты ведь из-за меня вернулся. Искал повода меня простить. Ну представь, что у тебя появился этот повод. Не пожалеть меня, а простить.
— Я вернулся в Назарово не из-за тебя. Из-за себя.
Пепел летит, подхваченный ветром, с седьмого этажа. Крохотные искорки, гаснущие в темноте.
— Из-за меня, — повторила Маша. — Из-за Брика. Из-за Юли. Ты хотел, чтобы у всех все было хорошо. Так ведь? Только мы этого не хотели, вредные.
Хочется возразить, но слов не найти. Так бывает, когда нет и мыслей, чтобы облечь их в слова. Как я могу спорить, если знаю, что она права. Да, я создал у себя в голове идеальные модели людей и хотел заставить их быть счастливыми. А когда настоящие люди выбивались из выдуманного графика, я страдал. Ради кого все это? Ради меня или ради них?
— Сейчас тебе кажется, что все просто, — продолжала Маша. — Юля в беде, ее нужно спасти. Но когда Брик заберет ее, что будет дальше? Я останусь одна. А ты? Ты уедешь, как и собирался?
Я представил, как мы с Жанной и Костиком переезжаем в Красноярск. Как я лежу ночью без сна и думаю о Маше. Каждую ночь. Она останется одна…
— Не знаю.
Послышался тихий вздох.
— Знаешь, чего тебе хочется на самом деле? Чтобы я тебя отпустила. Чтобы посмотрела в глаза, улыбнулась и сказала: «Все хорошо. Ты можешь идти один». И чтобы это было правдой.
Стул заскрипел. Я выбросил окурок, соскочил с подоконника.
— Не надо! — Маша отмахнулась, но от этого движения чуть не упала. Я придержал ее за руку.
— Не надо, отпусти, — попросила она.
— Но…
— Все нормально. Я хочу дойти сама. Если что — буду жалобно кричать. Договорились?
Я кивнул, улыбнувшись в ответ на ее улыбку, и отпустил. Маша захромала к ванной.
— У тебя есть какая-нибудь одежда? — спросила она, добравшись до стены и опершись о нее.
Я достал из сумки длинную белую футболку и бросил Маше. Она приложила ее к себе и, видимо, осталась довольна. Но не спешила в ванную.
— Дай сумку, пожалуйста.
Ее сумочка стояла на маленьком табурете у входа. Я подал ее Маше.
— Хочу тебе кое-что вернуть, — сказала она. — Может, конечно, лучше потом… Но вдруг потом у меня не хватит духу.
Я не поверил глазам. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться — это не иллюзия, не причудливый выверт памяти.
— Когда тебя забрали, отец приехал сюда, — говорила Маша, но ее голос доносился до меня будто из другого мира. — Сказал взять самое важное. Можешь представить, в каком состоянии я собиралась? Хотела забрать твои вещи, он сказал — не надо. Я все равно потянула с полки какую-то, кажется, куртку. Тогда он разозлился, подошел, схватил меня за руку. И тут, знаешь, как в кино бывает. Цепочка просто выскользнула откуда-то с полки, и упала мне в руку. Я сказала: «Это мое!» — и утащила с собой.
Передо мной покачивался на цепочке серебряный кулон, изображавший вальсирующую пару. Награда, которую дали нам с Жанной за лучший танец на Осеннем балу. Тем вечером, когда все наши судьбы переломились.
— Я забыл о нем…
Я действительно забыл, как ни странно. Кулон имел отношение к той, загадочной и неприкосновенной Жанне, в которую я был без памяти влюблен в школе. А женился я — на другой, настоящей. И прошлого у нас не оставалось, только будущее. Мы создали себе новые воспоминания. А этот кулон — теперь он будто из параллельной вселенной.
— Ну вот, я тебе зачем-то напомнила, — сказала Маша, разбив в осколки мою задумчивость. Взяла меня за руку и сунула цепочку в ладонь. — Хотела вернуть на встрече выпускников, но как-то не до того было. Спасибо за футболку!
Она закрылась в ванной, а я остался один, глядя на серебряную парочку. Женщина в серебряном платье, мужчина в серебряном фраке. Серебряное кольцо окружает их.
Я спрятал украшение в карман. Достал телефон. Ни звонков, ни сообщений. Хотел позвонить сам, но… Что я скажу? «Здравствуй, Жанна, я тут с Машей, она вернула мне кулон, который нам подарили за танец. А ты свой сохранила, кстати?»
Бред. Вся эта ситуация — бред, и мне больше всего хочется просто лечь и уснуть. Я застелил матрас обнаруженным в шкафчике постельным бельем. Бросил две подушки и то остановился. Мы что, будем спать в одной постели?
Глава 46Жанна
— А ты совсем не изменилась! Все такая же красавица. — Петя, передавая цветы, коснулся моих рук. — Поверить не могу, что Семенов тебя так спокойно в Красноярск отпустил. Я бы охрану приставил, честное слово.
От Пети резко пахло туалетной водой. Волосы на темени начали редеть, то, что осталось, старательно зачесано назад. Терпеть не могу, когда мужики так делают. Ну, начал ты лысеть — так чего тут скрывать-то?
Фигура у Пети тоже изменилась — заматерела, плечи раздались. Под рубашкой угадывались бицепсы — в спортзал, наверное, ходит, сейчас модно здоровый образ жизни вести. Не пьет — не курит наверняка. А взгляд остался тем же приторным, что и был — чем-то похожим на туалетную воду. И как я раньше этого не замечала?
— С хорошими охранниками нынче напряженка, — подмигивая Пете, сообщила Элеонора. — Так и бегаем безохранные, никому-то мы не нужны.
— Ужасно. — Петя взялся за сердце. — Страшно думать, какие мужчины вас окружают.
У меня появилось ощущение, что он читал Элеонорин сценарий. Реплики подавал именно те, что от него ждали.
— Это моя подруга Элеонора, — вклинилась я, — а это Петя.
— Очень приятно. — Петя улыбнулся. За белоснежностью улыбки он тоже явно следил.
Я старательно завертела головой: