— Лазо, двадцать. Это частный дом?
— Да нет, обычный жилой.
— Квартира?
Вася назвал номер квартиры. Я, разумеется, ничего не записывал. Тому, кто умеет работать с памятью, записи ни к чему.
— Спасибо, выручил. Буду должен.
— Погоди, а…
Я сбросил вызов и убрал телефон. В салоне становилось теплее — Элеонора оставила двигатель включенным. Затекшее, окоченевшее тело начало оживать. Отключив временно инстинкты самосохранения, я вылез наружу. Мимо меня шла, переваливаясь, как утка, с боку на бок, пожилая женщина в болоньевой серой куртке. На каждом втором шаге о ее ногу колотилась пустая пятилитровая бутыль. Когда я начал выполнять приседания, женщина плюнула и подумала, что я наркоман.
— Ты чего, скотина, в спортсмены подался? — услышал я голос Элеоноры, когда счет перевалил за тридцать.
Я остановился. Дыхание стало сиплым и тяжелым. Физическая форма Бориса — хуже не придумаешь. И сигареты, да. Надо от них избавиться, все равно уже так не работают.
— Упражнение прекрасно согревает, бодрит и активизирует организм, — сказал я. — Попробуй. Неужели приятно дрожать от холода?
— Пошел в задницу. — Элеонора взялась за ручку двери, но я остановил ее. — Что, опять?
— Я могу тебя заставить, знаешь.
— Ну так заставь.
Подумав, я отпустил ее. Эля тут же села в машину. Зеленый «Peugeot» сорвался с места, пролетел десяток метров, напугав женщину, идущую назад с полной бутылью, и остановился. Эля вылезла из машины, подошла к колонке.
— Совсем поодурели! — принялась гавкать женщина. — Наркоманы чертовы!
— Вы, дамочка, поширяйтесь с мое — по-другому запоете, — осадила ее Элеонора. — Ступайте себе с богом.
Мысленно я перерезал ниточку, протянувшуюся от женщины к Элеоноре. Женщина пошла дальше, ворча под нос что-то неразличимое. Я же услужливо опустил силой мысли рычаг на колонке. Мощная струя ударила в асфальтовую колею. Элеонора одарила меня мрачным взглядом.
Пока она умывалась, я шел к ней, дыхание успокаивалось, в голове становилось яснее. А что самое главное, Борис молчал.
— Что теперь? — спросила Элеонора, окончив водные процедуры.
— Лазо, двадцать. Адрес человека, который скажет нам, где Юля.
— Я спрашиваю, что со мной теперь будет? — Она смотрела мне прямо в глаза. С такой ненавистью, что стало неуютно.
Отвернувшись, я прислонился к багажнику автомобиля, задумался. А ведь действительно, что с ней-то теперь будет? Я выделил из десятка возможных единственно правильный вариант:
— Какое-то время тебе придется быть со мной. Даже после того как все закончится. Ты мне нужна, иначе я стану неадекватным.
— Чем ты станешь? — Элеонора задохнулась от возмущения. — Неадекватным? А сейчас — это что, это ты…
— Эля, не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Неадекватным я был вчера вечером. Услышал твой голос в телефоне, и процесс запустился. Я в тебя влюблен. Мне нужна от тебя полная взаимность и периодическая половая связь. Все это ты мне дашь. Со временем приступы прекратятся, и я тебя отпущу.
Пощечина оказалась неожиданностью, я едва не упал, но тут же спохватился и заставил Элеонору вытянуться по стойке смирно.
— Ты понимаешь, что изнасиловал меня, ублюдок? — прорычала она.
— В твоих мыслях этой ночью я не заметил ни малейшего следа симуляции.
Теперь она покраснела, и я, почувствовав нарастающее возбуждение, достал из кармана спиннер. Не сейчас, не время.
— Ты заставил меня…
— Хватит! Ты пришла ко мне, попросила защиты. Я тебе ее дал. За это нужно платить. Цена — вот такая. Не нравится — катись на все четыре стороны. Защиту я снимаю.
С большим удовольствием, будто увлеченный интересной книгой, я следил за лихорадочными мыслями Элеоноры. Она представила, как возвращается домой, к мужу и дочери, и больше не связывается ни со мной, ни с Димой, ни… Жанна. А вот бросить Жанну она не может, оказывается. В ее мыслях — что-то такое хрупкое, маленькое, беззащитное, сжавшееся в углу гостиничного номера, а над этим трогательным существом возвышается мерзкий донельзя Петя.
Я попытался подключиться к мыслям Жанны, но увидел лишь тьму. Должно быть, спит. Немудрено. Сегодняшняя ночь для всех нас оказалась непростой.
— Мне нужно вернуться в гостиницу, — объявила Элеонора.
— Это значит, что ты отказываешься от защиты?
Я подходил к двери машины, уверенный в ответе, когда тихий голос поразил меня:
— Да.
— Прости, что? — Я внимательно смотрел на нее, поникшую, мокрую и непривычно спокойную.
— Простить? — Элеонора усмехнулась. — Да щас, разбежалась. Отказываюсь, ага. Сдалась мне такая защита. Та тварь, что села в мою машину, по крайней мере использовала меня строго по делу, а не как биомастурбатор уникальной модели.
Такого ощущения пустоты в грудной клетке я не ожидал. Дышать сделалось трудно, каждый вдох походил на подвиг. И, прежде чем разум успел вмешаться, сработал инстинкт: «удержать то, что необходимо!»
— Шучу! — Улыбка Элеоноры согрела меня самым искренним теплом. — Что ты такой серьезный-то? Падай в «Пежню», поехали, куда там тебе надо.
Когда мы уселись и пристегнули ремни, она произнесла другим тоном:
— То есть, никакого выбора у меня нет, так? Ты меня изнасиловал, похитил и называешь все это любовью.
— Влюбленностью, — поправил я. — Люди в таком состоянии совершают глупости, знаешь. Улица Сергея Лазо, двадцать, пожалуйста.
Элеонора достала телефон, включила навигатор и закрепила его в держателе на панели. Машина тронулась. Я постарался отключить все мысли, кроме грядущей встречи с дочерью. Она — самое важное, что есть не только в моей жизни, но и во всем мире.
Глава 50Жанна
Я не собиралась засыпать, хотела дождаться Элеонору. Мы договорились, что встречаться с «двоюродной тетей» она будет максимум два часа, потом вернется. «Слезки тебе вытереть, — уточнила Элеонора. — И послушать, какая Петя похотливая сволочь. Подумаешь, до тела не допустили! Мог бы и просто так помочь, по старой дружбе».
Вот удивится-то, когда меня с Петей в постели застанет… Ну, то есть как — в постели. Эта тварь просто вытянулась рядом — руки по швам. Несмотря на протесты, лечь отдельно он отказался — стерег. Не доверял своему телу, которое может и уснуть невзначай. Глаза «Петя» не закрывал, таращился в потолок.
Для одного на гостиничной кровати места — в самый раз, а двоим узковато. Хотя с Димкой мы и тут нормально уместились бы… Так, всё. Не сметь думать о Димке. Вдруг эта тварь исхитрится мне в мозги залезть.
Я ворочалась у «Пети» под боком, пытаясь устроиться поудобнее, когда голова с пустым взглядом повернулась в мою сторону. Ко мне потянулась «Петина» рука и стиснула грудь.
— Ты охерел?! — Руку я отбросила легче, чем ожидала.
— Мне показалось это естественным жестом, — просипел «Петя». — Мое тело странно реагирует, когда ты шевелишься.
Я невольно покосилась на ту часть его тела, которая на мои шевеления должна была реагировать естественнее всего. Не врет, сволочь. Правда реагирует.
— Больше не буду, — пообещала я.
Замерла, лежа на боку. И сама не заметила, как заснула — алкоголь подействовал, наверное. Ну и усталость тоже.
Проснулась от стандартно-телефонной мелодии, набирающей громкость. Открыла глаза. Шарахнулась.
Я хорошо помнила, что засыпала лежа поверх одеяла, отвернувшись от «Пети» и максимально отодвинувшись. Сейчас меня заботливо укрыли. Да еще и обнимали — то-то так уютно спалось.
— Ты чего в меня вцепился?!
— Ты замерзла, — невозмутимо отозвался «Петя».
— Выключи будильник!
— Я его не включал.
— Гос-споди, дебил… — Я выбралась из-под одеяла и обнимающей руки.
Источник звука определила быстро — Петин плащ на вешалке у двери. Выловила из кармана телефон. Попутно нащупала ключи от машины. Замерла. Может, зашвырнуть куда-нибудь незаметно? Ну, хоть под кровать? И пусть «Петя» ищет — время потяну, а там, глядишь, Эля вернется…
Блин! Эля. Я посмотрела на будильник — 7.40 утра. А ушла она около девяти вечера.
— Где Элеонора?! — Я проорала это с такой злостью, что на столике зазвенели стаканы. — Куда ты ее дел, тварь?!
— Не кричи.
— Ах, «не кричи»? Да я сейчас такой крик подниму, что сюда полгорода сбежится! Где Элеонора, отвечай?!
— Вы — очень странный вид, — задумчиво сообщил «Петя». — Почему вы думаете, что путем повторения одних и тех же слов на повышенных тонах можно достичь понимания?
— Где Элеонора, тварь?! — Я едва не шипела от злости.
— Понятия не имею. Твоя подруга не приходила сюда. С учетом ее темперамента и склонности к авантюрам, допускаю, что может вообще не прийти.
Больше всего мне хотелось броситься на него и вцепиться ногтями в мерзкую физиономию. Вместо этого пришлось неловко подпрыгнуть — я ухитрилась наступить в лужу на полу, так и не высохшую за ночь.
Выглянула в окно — зеленого «Пежо» на парковке не увидела. Сходила в ванную, притащила коврик для ног. Кое-как вытерла лужу.
«Петя» следил за моими мельтешениями безучастно. Дождавшись, пока закончу, поднялся.
— Поехали.
Он чем-то напоминал директрису. Волосы взлохмачены, рубашка над ремнем сбита в сторону, один ее край торчит наружу. Брюки помяты, носок под правой брючиной сполз.
— Никуда я не поеду. Надо Элеонору дождаться.
— Ты не хочешь отыскать Диму?
— Нет.
— Ты говоришь неправду. — «Петя» ухватил меня за плечо. — Идем.
— Куда «идем»? — Я дернула его за торчащую полу рубашки. — До первого санитара? Мне нужно привести себя в порядок. И тебе тоже не помешало бы.
«Петя» повертел головой. Поднял и опустил руки. Потом, по одной, ноги.
— Мне нравится это тело, — сообщил он. — Оно лучше предыдущего. Хотя и странно реагирует на тебя, с прежним носителем такого не было.
— Угу. Не хватало, чтобы меня «прежний носитель» лапал.
— Ты ведешь отвлеченную беседу, — изучив взглядом мое лицо, сообщил «Петя». — Не относящуюся к делу. Поехали. — И снова поволок меня к выходу.